В конце концов чернокожий вышел к двум торгующимся и что-то сказал отрывистым тоном. Дельгадо с Головой переглянулись и посмотрели на него.

— Интересно, что он им сказал, — про себя проговорила Кармен.

Было очевидно, что с помощью чернокожего мужчины пришли к согласию, потому что индейцы стали грузить оружие на лошадей. Потом апачи ускакали.

Кармен видела, как один из апачей, который был к ней так добр, метнул на нее неопределенный взгляд через плечо. Но мысли Кармен по поводу его взгляда были прерваны Марией Антонией, которая подошла к ней и уставилась ненавидящим взглядом прямо ей в лицо.

— Так значит, — процедила она, — ты и есть драгоценная невеста Хуана Энрике. — Слушай и запоминай: Хуан Энрике — мой! Мы скоро поженимся. Он сделает, все так, как я скажу ему.

Большего она сказать не могла, потому что Хуан Энрике лично подъехал к ним.

— Донья Кармен, — вкрадчиво проговорил он, — рад приветствовать вас. — Его улыбка была похожа на гримасу.

— Благодарю вас, — сказала Кармен, — за мое спасение от рук индейцев.

— Не за что.

Взгляд черных глаз Хуана Энрике бегал по ее фигуре, и ей это не понравилось.

— Далеко ли мы от Санта Фе? — спросила она.

— Ах, прошу прощения, что забыл о ваших испытаниях. Должно быть, вам не терпится прибыть в мой дом?

Его взгляд бесцеремонно уставился на ее живот.

Кармен нервно поднесла руку к горлу. Потом пригладила свои растрепанные волосы.

— Мне бы хотелось… я бы желала поехать прямо сейчас. Если это возможно, конечно.

— Конечно, конечно. Конечно, возможно. — Он все так же окидывал ее масляным взглядом.

Донья Матильда села на своего ослика. Мария тоже взбиралась на Изабеллу, поджав полные губки. Хуан Энрике был готов выехать. Стефано подсадил Кармен на своего огромного гнедого жеребца и взял поводья. По-видимому, он собирался идти пешком.

Кармен не могла не сравнить горделивую посадку Пумы на своем жеребце и оплывшего Хуана Энрике Дельгадо на муле. Сравнение было не в пользу Дельгадо, и она отвернулась. Ей не хотелось думать о Пуме и его возможном предательстве…

— Я очень сожалею, что вы попали в плен к индейцам, — вежливо проговорил Дельгадо. — Мы все были страшно огорчены этим известием — и прежде всего я, конечно.

Кармен посмотрела на него, озадаченная догадками, правду ли он говорит или вежливо лжет. Глазки Дельгадо были столь малы, что разобрать их выражение было невозможно.

А полуприкрытые глаза Дельгадо в это время страстно ощупывали прекрасное тело Кармен. Что бы там с ней ни сделали индейцы, это не отразилось на ее формах и ее коже, решил он наконец. Конечно, после всех этих приключений и думать нечего о том, чтобы жениться на ней — но вот любовницей его она будет.

Он мечтательно улыбался, глядя на спину Кармен. Да, подумал он, будет очень хорошо иметь Марию Антонию в качестве жены — и Кармен Диас и Сильвера в качестве любовницы.

А теперь, когда в его распоряжении бриллианты, он может позволить себе шикарное содержание для обеих женщин. Тут он озадаченно взглянул на Марию: ей может не понравиться, что эта индейская сука Сильвера станет его любовницей. Но очень быстро он нашел выход — и расцвел. Что может Мария? Ведь это у него — деньги, у него — власть.

Да, Кармен просто прекрасна, решил он, обозрев ее всю. Может быть, в том счастливый случай, что этот индейский разбойник, Злой, выторговал у него оружие и за нее? Он не желал брать женщину, но индеец настоял на этом. В конце концов, нет худа без добра… Да, все может сложиться как нельзя лучше, решил он, бросив озабоченный взгляд на «маленький рубинчик».

Глава 37

Путешествие из пустыни в Санта Фе дало Кармен возможность поразмышлять о том, что она была бы рада позабыть: о словах Головы про ненависть Пумы к испанцам, о том, разлюбил ее Пума или нет… и почему как раз перед тем, как ее похитил Голова, Пума наговорил ей много несправедливых, жестоких слов. Но, как бы он ни был жесток с ней — продать ее… нет, это слишком! Если только он сделал это. Это было так не похоже на Пуму. Она часто видела его жестоким, но объясняла это тем, что ему пришлось пережить за год пребывания в тюрьме Мехико. Неужели он решился вырвать с корнем любовь, которая — это было видно — поселилась в нем? Но любить и продать — вещи несовместимые. Мысли роились и не давали ей покоя.

В конце концов Кармен дала волю своим чувствам: печали и отчаянию. Пуме она больше не нужна, решила Кармен. Она полюбила его, но он охладел к ней. Да, с ней теперь была донья Матильда, но Кармен чувствовала себя отчаянно одинокой. Донья Матильда почти не разговаривала с Кармен на пути в Санта Фе, и эта отчужденность еще больше расстроила Кармен.

Что же ей делать? Она не может выйти замуж за Хуана Энрике Дельгадо, пока она любит другого, это ясно.

Наконец, они достигли Санта Фе и поехали по городу. На подъездах к городу на коричневых холмах стали появляться белые здания, и Кармен чуть оживилась, с интересом рассматривая их. Это был красивый город; его узкие улочки были заполнены народом, одетым ярко, и по-испански, и по-индейски. Во дворах играли дети.

Кармен была разочарована, что Дельгадо не сделал ни единой остановки. Он целенаправленно ехал к своему дому. Дельгадо лишь коротко отметил красивую церковь Сан Мигель де Санта Фе и дворец, построенный еще в 1660 году, когда был основан город. Они проехали через центр, потом через городские ворота — и наконец подъехали к вилле Дельгадо.

Кармен была приятно удивлена, увидев красивое двухэтажное здание, выстроенное в испанском стиле из белого камня, крытое красной черепицей. Красивая резная дверь вела в маленький внутренний дворик, устроенный как кусочек пустыни, а рядом ступени вели на балкон второго этажа, где четыре двери обозначали четыре комнаты.

— Я надеюсь, вам понравится мой дом, донья Кармен, — проговорил, спешиваясь, Дельгадо. Он протянул руку Кармен, а затем обернулся к Марии, помогая ей сойти с ослика. Кармен молча улыбнулась, увидев, как Мария показала Хуану Энрике язык и исчезла в арке одной из дверей, предоставив слуге разгружать ее вещи.

Кармен все еще раздумывала над отношениями Хуана Энрике и Марии Антонии. Ведь невестой Дельгадо считалась она, Кармен. Счастливый человек, подумала язвительно Кармен, — имеет двух невест сразу.

— Пеон! — рявкнул Хуан Энрике. — Проводи донью Кармен в комнату в конце балкона.

Старик-пеон кивнул и поспешил с тремя большими мешками, содержащими имущество Марии Антонии, мимо. Кармен последовала за стариком, со страхом наблюдая, как неуверенно тот взбирается по ступеням. Взобравшись на последнюю из них, пеон оступился, и Кармен пришлось поймать его вместе с грузом и удержать, пока он вновь обретет равновесие. Старик с трудом продолжал свой путь. Кармен следовала за ним медленно, как только могла, удивляясь, как такого старика используют на должности единственного слуги. Ему бы сидеть на скамье в тени и дремать. На середине пути старик остановился передохнуть. Кармен использовала момент передышки, чтобы подробнее рассмотреть двор.

В центре дворика небольшой фонтан низвергался, пенясь, в бассейн. Везде были посажены деревья с остроконечными листьями и юкки. Она узнала знакомые плоды на дереве, которое недавно служило источником пропитания ей и Пуме в индейской деревне. Может быть, она даже угостит донью Матильду, Марию и Хуана Энрике незнакомым им блюдом из этих плодов. Она улыбнулась, но затем ей взгрустнулось при нахлынувших воспоминаниях. Старик-слуга шаркал дальше, и Кармен последовала за ним.

Он остановился перед третьей по счету дверью и толкнул ее, не имея возможности растворить ее перед Кармен, с тяжелым грузом в руках. Но это оказалась комната Марии, что сразу же стало известно Кармен по пронзительному голосу хозяйки. Старик, запыхавшись под тяжелой поклажей и опешив перед напором хозяйки, поспешно ретировался и закрыл дверь. Он прошаркал к последней, четвертой, двери на балконе.