Опасаясь, что Романовы окажутся в руках антисоветских и антибольшевистских войск, подходивших к — Екатеринбургу, и станут политическим фактором, консолидирующим контрреволюционный лагерь, Уралоблсовет принял самое крайнее решение. Есть свидетельства (например, И. Радзинского), что доктору Боткину и слугам предлагали уйти из дома Ипатьева, но они якобы отказались. Накануне расстрела увели лишь поваренка Седнева.

Могли ли действительно Романовы стать знаменем контрреволюционного лагеря? Трудно однозначно ответить на этот вопрос. Белое движение исповедовало принцип «непредрешения» будущего государственного строя. Но это скорее был тактический лозунг, рассчитанный на консолидацию различных антибольшевистских сил в ходе борьбы с Советской властью. В случае же победы над ней правые, монархические элементы контрреволюции скорее всего взяли бы верх, и тогда отрекшийся царь мог сыграть определенную роль в восстановлении принципа легитимной монархии. Но это яснее сегодня, чем тогда.

Другой вопрос: могли ли Романовы быть вывезенными из Екатеринбурга (он был сдан 25 июля)? Возможно, что и могли. Имеются данные, что эвакуация Екатеринбурга в целом прошла организованно: из города в полном порядке ушло около 900 вагонов с различными грузами. Но драматизм перевозки Романовых из Тобольска в Екатеринбург (миссия Яковлева) в несравненно более спокойных условиях (апрель 1918 г.), по-видимому, был хорошо памятен. Мысль о том, что Николай может оказаться в руках противника, конечно, страшила уральцев.

До сих пор точно неизвестно, кто персонально составил команду, расстрелявшую бывшего царя и его семью. Я. Юровский, указав, что в команде было двенадцать человек, из которых двое затем «отказались», не оставил в своей записке ни одной фамилии; даже себя он именует в ней словом «комендант». В других воспоминаниях участников событий упоминается шесть-семь фамилий: кроме Юровского и Никулина — Михаил Медведев, Павел Медведев, Петр Ермаков, Иван Кабанов и другие. Некоторые зарубежные авторы склонны подчеркивать преимущественно «нерусский элемент» в «расстрельной команде»: называются немецкие, еврейские и мадьярские фамилии. Следователь Н. Соколов ответственным («интеллектуально» и «физически») за смерть царя считал 164 человека (от председателя ВЦИКа до исполкомовских шоферов), проскрипционный список которых был передан в белые войска для сведения: задержанные по этому списку должны были быть живыми доставлены в распоряжение следователя…[43]

18 июля Президиум ВЦИК[44] на своем заседании признал постановление Уралоблсовета о расстреле Николая Романова правильным. Официального сообщения о расстреле его семьи не последовало. Позднее в печати появились сообщения о том, что жена и дети Николая были якобы убиты бандитами на станции Горноблагодатской при приближении к ней белых. Но это был чистый вымысел. Расстреляны были все, и, как писал один из современников, это было сделано «с чисто пролетарской решительностью. Ответственность за этот акт революционной целесообразности несет революционный русский пролетариат и крестьянство в лице Президиума ВЦИК, признавшего на заседании 18 июля 1918 г. постановление Уралоблсовета правильным».

Некоторые антибольшевистские газеты высказывали надежду, что расстрел царя «всколыхнет народную совесть, пробудит ее от оцепенения, от гипноза». Но ничего подобного не произошло. Известие о расстреле бывшего царя, по свидетельствам многих современников (иностранных и русских), прошло почти незамеченным. Россия все глубже погружалась в кромешную пучину гражданской войны, человеческие жертвы становились привычными…

Существует поговорка: судьба никогда не дает мат королю, не сказавши ему прежде шах. Судьба не раз объявляла Николаю II шах, предупреждая о грозе народной революции.

Тринадцатилетним мальчиком стоял он возле умирающего деда — императора Александра II, которому бомба народовольца Гриневецкого раздробила ноги. Не с этого ли времени в душе его одновременно поселился ужас, страх перед революцией и ненависть к ней? У него недоставало силы характера отца — Александра III, — чтобы бесповоротно встать на путь жестокой реакции. Да и разгромить «Народную волю» было несравненно проще, чем сокрушить массовое революционное движение. Но у него не хватало решимости и желания пойти по пути реформ, по пути перемен. Пытаясь отстоять «самодержавный принцип», он маневрировал: то шел на небольшие уступки, то отказывался от них. Удивительным образом натура последнего царя соответствовала сущности режима, все более становившегося анахронизмом: избегать изменений, сохранять статус-кво. В результате режим загнивал, отравляя миазмами гниения страну. В марте 1920 года В. И. Ленин, вспоминая политику меньшевиков и эсеров в 1917 году и обращаясь к ним, говорил: «Нашелся ли бы на свете хоть один дурак, который пошел бы на революцию, если бы вы действительно начали социальную реформу?» (Ленин В. И. ПСС, т. 40, с. 179). Это же в полной мере можно отнести и к правительству, к политике Николая II. Отвергая и тормозя социальные реформы, он вызвал социальную революцию, которая не могла не нести в себе всего того, что накопилось в российской жизни за многие десятилетия ее попрания и унижения. Прислушаемся еще раз к Н. Бердяеву. «Эта революция, — писал он, — произошла со мной, хотя я относился к ней очень критически и негодовал против ее злых проявлений. Мне глубоко антипатична точка зрения многих эмигрантов, согласно которой большевистская революция сделана какими-то злодейскими силами, чуть ли не кучкой преступников…»

Народ, сделавший революцию, не был святым. Как писал Н. Заболоцкий,

В критическую минуту февральского переворота генералы изменили присяге и принудили царя к отречению. Потом Временное правительство по расчетам «реальной политики» попрало «принципы гуманизма», оставив отрекшегося царя в революционной России, свергнувшей царизм. И, наконец, классовые интересы, как они понимались в разгоравшейся гражданской войне, взяли верх над нравственными соображениями. Итогом всего этого и стал кошмар в Ипатьевском особняке жаркой июльской ночью 1918 года.

Родина. 1989. №5.

«16.7 была получена телеграмма из Перми на условном языке, содержащая приказ об истреблении Р-ых (Романовых) [Слева на полях надпись рукой: «Николая сначала (в мае) предполагалось судить — этому помешало наступление белых».]

16-го в шесть часов вечера Филип Г-н (Голощекин)[45] предписал привести приказ в исполнение. В 12 часов должна была приехать машина для отвоза трупов.

В шесть часов увезли мальчика[46]… что очень обеспокоило Р-ых и их людей. Приходил д-р Боткин спросить, чем это вызвано? Было объяснено, что дядя мальчика, который был арестован, потом сбежал, теперь опять вернулся и хочет увидеть племянника. Мальчик на след(ующий) день был отправлен на родину (кажется, в Тульскую губернию). Грузовик в 12 часов не пришел, пришел только в ¹/₂ второго. Это отсрочило приведение приказа в исполнение. Тем временем были сделаны все приготовления, отобрано 12 человек (в т. ч. семь [исправлено на «шесть» чернилами] латышей) с наганами, которые должны были привести приговор в исполнение. 2 из латышей отказались стрелять в девиц.