Изменить стиль страницы

Людовик XVI еще раз признал конституцию; но разве эта последняя ратификация была более чистосердечной, чем прежние? Не лучше ли сказать, что все они были игрой, имевшей целью дать ему возможность удержаться на троне и со временем восстановить деспотизм на развалинах той же конституции? Или вы забыли знаменитую декларацию 21 июня? Она объявляла, что король был лишен свободы, Что он всегда принимал конституцию только по принуждению. Таким образом он подавал сигнал иностранным державам прийти на помощь. Они слишком медлили, по его мнению; он решил явиться к ним лично, чтобы ускорить их приготовления к выступлению в поход.

Что было сделано Людовиком после сентябрьского утверждения конституции для уничтожения действия его декларации за границей? Вместо того чтобы призвать обратно, удержать или обезвредить своих братьев и других эмигрантов, которые с самого начала революции выпрашивали от его имени содействие иноземных деспотов, он платил им жалованье за счет нации и парализовал все меры предосторожности со стороны Законодательного собрания; вместо того чтобы предупредить или остановить нашествие пруссаков и австрийцев, он организовал измену во всех пограничных и внутренних крепостях. Не ясно ли из всего этого, что после утверждения конституции, как и до того, Людовик постоянно вел войну с нацией? А теперь он вздумает ссылаться на эту конституцию, которой сам же никогда не хотел подчиняться, на конституцию, которою он пользовался лишь для того, чтобы заливать кровью территорию Франции и подготовлять торжество своих комплотов против свободы!

Как! Если бы тиран заколол мою жену или сына, то никакая конституция не могла бы наказать меня за то, что, повинуясь первому движению души, я ответил на вопль жертв смертью их убийцы, не могла бы запретить мне призвать на его голову все громы законов божественных и человеческих, — ибо права природы выше всяких людских установлений! А между тем целый народ, права которого также покоятся на священных основах природы, не может отомстить предателю, злоупотребившему для гнета и убийства той властью, которую он получил для исполнения верховной воли нации!

Неужели, граждане, вы хотите уклониться от этого великого принципа естественной и общественной справедливости? Разве не указывает вам путь долга все окружающее вас как вдали, так и непосредственно? Разве не начертан он на дымящихся развалинах несчастного Лилля, на воротах Лонгви и Вердена, отмеченных печатью измены и подлости, на следах неслыханных зверств, учиненных каннибалами, которые несколько дней были сильны вероломством Людовика XVI, но затем были уничтожены одним взглядом борцов за свободу? Или вы не видите еще до сих пор отпечатка смертоносного свинца, угрожавшего нации 10 августа в самом святилище законов? Или в ваших сердцах не звучат еще стоны граждан, павших на площадях Тюильрийского дворца, и возгласы многочисленных новых Дециев, которые, жертвуя собой за отечество, унесли в могилу надежду быть отмщенными? Разве глухи вы к голосу Республики, напоминающей вам, что это мщение — одна из первых ваших обязанностей? Разве вы настолько ослеплены, что не видите, как толпятся вокруг вас все народы, все поколения настоящие и грядущие, в безмолвном нетерпении ожидая от вас решения вопроса, может ли исполнительная власть быть независимой от законодательной? Дает ли право королевская неприкосновенность безнаказанно душить граждан и общество? Есть ли монарх божество, чьи удары надо благословлять, или он простой смертный, который должен нести кару за свои злодеяния?

Итак, Людовик XVI подлежит суду. Он должен быть предан суду за преступления, совершенные им на троне. Но кто и как должен судить его? Следует ли привлечь его к трибуналам, действующим в его местожительстве, или к трибуналам тех мест, где были совершены его преступления? Лица, предлагавшие Комитету законодательства подобный способ суда, говорили, что Людовик XVI не должен пользоваться никакими привилегиями. Если конституционная неприкосновенность, поясняли они, не может предохранить его от суда, то почему бы выделять его из массы других граждан при установлении порядка судопроизводства и при выборе трибунала? Им отвечали, что все существующие трибуналы учреждены конституцией; что неприкосновенность короля не позволяет ни одной из установленных властей стать его судьей; что эта неприкосновенность исчезает только перед лицом нации; что одна нация имеет право привлечь к суду Людовика XVI за нарушение конституции; что, следовательно, судить его должен либо сам Национальный Конвент, либо трибунал, составленный всей нацией.

С тех пор Комитет колебался только между двумя последними предложениями. Члены, не желавшие, чтобы Людовика XVI судил сам Конвент, представили проект, который обсуждался весьма долго. По этому проекту Национальный Конвент будет выполнять функции обвинительного жюри[9]; он выберет 6 депутатов, из которых двое будут исполнять обязанности руководителей жюри, а четверо остальных — поддерживать обвинение, если оно будет принято. Людовик XVI предстанет перед барьером Конвента. Два руководителя обвинительного жюри перечислят в его присутствии пункты обвинения, укажут документы, служащие уликой, и представят обвинительный акт, составленный на основании этих документов. Людовику XVI будет предоставлено право лично или через посредство своих защитников высказать все, что он захочет привести в свое оправдание. Затем Собрание примет или отвергнет обвинение.

В первом случае четыре члена Конвента, выполняющие функцию прокураторов[10], будут поддерживать обвинение перед судебным жюри и трибуналом, которые будут образованы следующим образом. Избирательные собрания каждого департамента выберут по два члена судебного жюри. Список этих 166 лиц будет предложен Людовику XVI с правом вычеркнуть 83 из них. Если он не захочет воспользоваться своим правом, то половина имен будет вычеркнута по жребию. Трибунал же будет составлен из двенадцати судей, взятых по жребию из числа президентов уголовных трибуналов восьмидесяти трех департаментов. Судебное жюри даст свое заключение абсолютным большинством голосов. Трибунал вынесет приговор.

Комитет отверг этот проект и принял другой, по которому Национальный Конвент будет сам судить Людовика XVI; но как должен происходить этот суд? Комитету был предложен порядок, переносящий в Конвент различные формальности, предписанные законом для судебных процессов. Согласно этому порядку, Конвент прежде всего назначит по жребию депутатов для отправления функций руководителей обвинительного жюри, прокураторов и судей. Затем все остальные члены Конвента будут размещены по жребию или в обвинительное жюри, или в судебное. Этот порядок имеет то преимущество, что вполне устраняет возможность выполнения различных функций в процессе одними и теми же лицами.

Но действительно ли Национальный Конвент, если он возьмет на себя суд над Людовиком XVI, обязан подчиняться всем формальностям, предписанным для уголовных процессов?

Английский парламент часто упрекают в нарушении формальностей во время суда над Карлом I; но мнения по этому поводу расходятся, и нам чрезвычайно важно выяснить свое отношёние к этому знаменитому процессу.

Карл Стюарт, подобно Людовику XVI, пользовался неприкосновенностью. Он изменил нации, которая возвела его на трон, но, будучи независимым от всех учреждений, установленных английской конституцией, он не подлежал ни обвинению, ни суду ни одного из них — его могла обвинить и судить только нация. Когда он был арестован, вся палата пэров была на его стороне и единодушно стремилась к спасению короля и королевского деспотизма. Палата общин захватила в свои руки всю парламентскую власть, и она, бесспорно, имела на то право при тогдашних обстоятельствах. Но сам парламент был не что иное, как установленное учреждение. Он не представлял нации во всей полноте ее державной власти; он представлял ее только лишь на основании конституции. Он, стало быть, не мог ни сам судить короля, ни передавать право суда над ним другой инстанции. Он должен был поступить так же, как поступило во Франции Законодательное собрание, то есть предложить английской нации Созвать Конвент. Если бы палата общин пришла к этому решению, то для английской монархии пробил бы последний час. Тогда знаменитый публицист, который стоял бы на высоте, если бы не осквернил своего пера апологией монархии и дворянства, — этот публицист не имел бы повода писать: «Интересно было наблюдать тщетные усилия англичан восстановить у себя республику и видеть изумление народа, ищущего демократию, но нигде ее не находящего; любопытно, что после всех волнений, столкновений и потрясений народ принужден был успокоиться на той самой форме правления, которую он сам же уничтожил». Но, к несчастью, палата общин руководилась гением Кромвеля, который хотел сделаться королем под именем протектора; а между тем в Национальном Конвенте он нашел бы могилу своему честолюбию.

вернуться

9

Учредительное собрание ввело, по образцу Англии, два жюри: обвинительное и судебное. Первое решало предварительный вопрос — подлежит ли дело судебному разбирательству. Второе решало вопрос о виновности подсудимого, но не выносило приговора. Последнее лежало на обязанности трибунала, состоявшего из профессиональных судей, тогда как оба жюри соответствовали нашему институту присяжных заседателей.

вернуться

10

Члены обвинительного жюри, на обязанности которых лежало поддерживать обвинение.