— Сначала я не воспринимал всерьез то, что вы собирались сделать, — мягко произнес он.

Во всем его облике ей виделось столько обаяния, что она сама стала подыскивать извинения для его утренних подвигов.

— Вполне естественно, что после трудной недели вам хотелось покоя и отдыха здесь, в этом уединенном уголке.

— Ну, вы уж слишком меня защищаете! — улыбнулся Хантер.

Боже, как он мил, как привлекателен! Ах, вот в чем истинная причина его визита — просит оказать ему услугу, вот и все. На следующей неделе ждет посылки, не получит ли ее Пернел в его отсутствие? Да-да, конечно же, получит. Но... почему бы не распорядиться, если это так важно, чтобы ему адресовали на лондонскую квартиру? Хотя, может быть, именно это почтовое отправление должно прийти сюда, в Миртл-коттедж? На том Пернел и порешила.

Вообще в этот вечер она сделала несколько открытий. Во многих отношениях вкусы их сходятся. А если они иногда и спорят, то это не обязательно должно переходить в ссору. Когда он наконец встал и заявил: «Не желаю больше вам надоедать», она почувствовала — не хочется отпускать его. Однако не удерживать же... Любезно проводив его до двери и бросив взгляд на часы, Пернел поразилась — как незаметно пробежали полтора часа.

— Вы ведь и кухню привели в порядок? — на ходу бросил он и, неожиданно обернувшись, заметил удивленную улыбку на ее лице.

— Вы... вы же слыхали, как я стучала... даже позвонили мне в воскресенье утром... — рассмеялась Пернел.

Он перевел взгляд с ее губ на большие карие глаза.

— Разве я не говорил вам уже, что вы неисправимы?

— Возможно, — лукаво промолвила Пернел, и сердце ее радостно забилось, когда она увидела и на его лице улыбку.

Но веселость ее сразу исчезла, как только он вдруг стал серьезным, взял ее за руки, а голова склонилась к ее голове. Пернел вся напряглась, — вчерашние события, что ли, до сих пор действуют? Но Хантер внезапно отпустил ее и, поглядев ей прямо в глаза, пробормотал:

— Спокойной ночи, Пернел Ричардс.

— Спокойной ночи, — сдавленно откликнулась Пернел и покорно позволила ему мягко, нежно прикоснуться к своим губам.

Долго она еще стояла, не сходя с места, даже услышав стук закрывающейся двери его дома. Потом медленно поднялась на второй этаж и улеглась в постель. Воспоминания об удивительных открытиях прошедшего вечера долго не покидали ее... нет, все это вовсе не игра ее воображения. И самое главное, потрясающее открытие — она влюбилась в Хантера Тримейна!

ГЛАВА ШЕСТАЯ

В понедельник, проснувшись рано утром, Пернел больше не удивлялась, что непрестанно думает о Хантере. Ей совершенно ясно теперь, что с ней происходит: она полюбила его, и незачем дольше скрывать это от самой себя.

Некоторое время она лежала, прислушиваясь к тому, что происходит за стеной. Но оттуда не доносилось ни звука, и, несколько разочарованная этим, Пернел вскочила — пора готовиться к предстоящему рабочему дню. За обычной чашкой чая она размышляла о том, что Хантер, конечно, уже уехал в Лондон, а для нее наступает очередная трудная неделя. Теперь она увидит его только через пять дней.

В это утро она немного задержалась — всего минут на пять. Закрыв за собой заднюю дверь и направляясь к машине, она вдруг остановилась пораженная: дверь его гаража открыта... Сердце уже колотится вовсю. Мягко заурчала машина... показалась из гаража... Пернел сделала вид, что не видит ни ее, ни того, кто в ней сидит, и открыла дверцу своей. Застенчивость, дурацкая застенчивость — она всю жизнь ее мучила и опять овладела ею! Несколько глубоких вдохов — надо успокоиться. Больше притворяться нельзя, — она обернулась к «ягуару». Хантер, милый, самый чудесный человек на свете... Вот он идет быстрым шагом... Видимо, очень торопится, но не настолько, чтобы не заметить ее.

—Твоя карета в порядке? — такими были его первые слова.

— Спасибо, мне ее отремонтировали, — улыбнулась Пернел.

Оба уселись, каждый в свой экипаж; он подкатил к воротам, открыл их, выехал и снова закрыл за собой. За это время Пернел едва успела добраться до своих и лишь вздохнула, глядя ему вслед. Но теперь ей стало гораздо легче, как-то спокойнее.

На работе не успела она войти, как услышала голос Майка:

— А мистер Тримейн приезжал к себе на уик-энд?

Приезжал ли он? О, сколько всего произошло...

— Да... он... приехал, в субботу утром. — Пернел будто выставила щит против следующих вопросов.

— Ну, надеюсь, вы не ссорились? — допытывался Майк.

Не рассказывать же ему все: как Хантер вечером в субботу выпроводил из ее дома Криса Фармера, как потом нежно обнимал и успокаивал ее?..

— Нет-нет, все в порядке, — уверила она Майка и, когда он удалился в свой кабинет, снова обратилась мыслью к дивным воспоминаниям об этих полутора часах с Хантером. Его прощальный легкий поцелуй, его улыбка... Ее собственное великое открытие: она влюблена... влюблена в него. Что там их субботняя ссора из-за овец, а в воскресенье — из-за того злосчастного сооружения, возведенного ею... Это все неважно, это прошло мимо ее сознания. Целый день она лелеяла в памяти лишь образ ласкового, тихого Хантера.

Во вторник утром взволнованный Майк поведал, что получил письмо из «Брэддон консолидейтид», подписанное самим мистером Тримейном.

— Фирма пока не предлагает кредит, а только оговаривает условия, — с оптимизмом прокомментировал письмо Майк. — Но ведь и не дает от ворот поворот, как все другие!

— Д-да-а?.. — как-то неуверенно протянула Пернел.

— Ну как ты не понимаешь? Такие люди, как Хантер Тримейн, не подписывают лично письма, если не придают никакого значения предполагаемой сделке!

— Это верно, — согласилась Пернел. Обрадованный, он помчался звонить жене, а Пернел... немножко надеялась, что Хантер, может быть, подумал и о ней, когда подписывал письмо к ее начальнику. Вечером она вернулась домой, убежденная, что все эти глупости надо из головы выкинуть. Ведь это полный абсурд — чтобы такой занятой бизнесмен, как Тримейн, средь бела дня отставил все свои дела и вспоминал о секретарше того, кому фирма отправляет деловое письмо, а он подписывает. Она их и выкинула, эти глупости.

Тем неимовернее, отчаяннее была ее радость, когда вдруг, около семи вечера, она услышала телефонный звонок и получила подтверждение — нет, Хантер помнит о ней!

Звонит, спрашивает вовсе не о посылке, как она ожидала.

— Привет, Пернел! Говорит Хантер Тримейн.

Да разве есть ему нужда называться! Первое его слово — и она всем существом ощутила: это он.

— Каким ты видишь небо из своего окна? — легко продолжал он.

Сердце ее забилось где-то в горле, — он вовсе не торопится, хочет поговорить...

— Ну, таким, какое бывает в разгар лета, — в тон ему импровизировала она.

— Дождя нет, а?

— Да нет, погода превосходная. — Пернел изо всех сил стремилась подольше слышать его голос в трубке. — Но посылка ваша еще не пришла. Я тщательно обследовала ящик — никаких следов.

— А в сарае моем вы не посмотрели? Специально не запирал, — словоохотливо сообщил Хантер.

— Смотрела и там. — Нет, это звучит слишком сухо. Рассказать, что сегодня днем напечатала письмо к нему: Майк соглашается с условиями фирмы о предоставлении кредита? Пожалуй, не стоит, хорошо, что вовремя сдержалась: нечего смешивать рабочие вопросы с личным разговором. — Возможно, посылка придет завтра, — бодро утешила она.

— Будем надеяться, — вежливо подхватил Хантер.

Пернел еще с полчаса сидела молча, чему-то улыбаясь и уставившись в пространство. Только дома, уже к утру, ей удалось обуздать свое бездумно-мечтательное настроение. Подумать только, какую дурочку делает из нее любовь! Просидеть столько времени в безмолвии у телефона, витая в облаках, после обычного, ни к чему не обязывающего разговора...

Даже на следующее утро упоминание о Хантере не застало ее врасплох, хотя Майк, диктуя ей какой-то документ, неожиданно прервался: