— О… Э-э…

Честно говоря, я не уверена, что могу отправиться на вечеринку без Грегори. На них я всегда слегка нервничаю. Я уже прошла через это, но все равно близка к тому, чтобы снова испытать панические атаки.

Долгое время Грегори не знал, что они у меня бывают, но все же сейчас я, кажется, ничего не могу сделать, чтобы пальцы не сжимались, а грудь не сдавливало.

Но это еще не все.

Мне неприятно признаваться, даже себе, но что, если он будет там с ней? Выдержу ли я это? И… Я, по сути, не знаю Энди. Что, если мы не поладим? Что, если они оставят там ме-ня? А я не хочу остаться в одиночестве. И не могу.

— Это всего лишь предложение. Не нужно так часто дышать.

Я отворачиваюсь от нее, занимаясь макияжем. Я тяжело дышу. Не могу поверить, что я так волнуюсь из-за этого.

— Я помогу тебе найти твою маму.

Все эти годы они всегда так говорили. У меня начинает жечь глаза. Текут слезы, но на этот раз они имеют цвет моего макияжа.

— Эй, ты в порядке?

Я сосредотачиваюсь на словах, которые произношу:

— Да. Отлично. Просто в глаз себе попала.

Я делаю все, чтобы бороться с этим. Я переживу это. Я выше этого. У новой Шайен нет испорченного прошлого.

— Сегодня я не могу пойти на вечеринку. Я забыла, что у меня уже есть планы.

Ненавижу Грегори, даже больше, чем воспоминания о своем прошлом. Может, я должна ненавидеть именно себя, что позволяю снова переживать это, и все только из-за парня.

А может, ничего и не прекращалось.

***

Я захожу в класс прямо перед началом урока. Голова высоко поднята, никаких при-знаков слез, которые накатывали раньше. Теперь я выше этого. Грегори, Максин или кто-либо еще не стоят того, чтобы становиться испуганной одинокой девочкой, которую остави-ла мама. Я не позволю себе снова стать той, которую бросают.

Я не перестаю оглядывать класс. Но делаю это безразлично, будто мне наплевать. Я ловлю взгляд Грегори и не отворачиваюсь. Прежде, чем отвести глаза, он слегка улыбается мне, но я не отвечаю ему. Я сижу прямо, руки на коленях трясутся, но я горжусь тем, что не сломлена. Все внутри меня сжато в узел, как и я сама.

***

После урока я не спеша собираю свои вещи. Не потому что я без сил и не могу видеть Грегори с рыжей. Как бы там ни было, я покончила с ними, но я устала от недосыпа и не со-бираюсь становиться девушкой, которой приходится пулей вылетать из класса, чтобы не столкнуться с ними.

Я слышу ее смех и съеживаюсь, случайно уронив свои вещи на пол. Отлично.

К тому времени, как я со всем этим справляюсь, в классе никого уже не остается, кро-ме преподавателя, который не обращает на меня никакого внимания. Я выхожу из комнаты и вступаю в оживленный коридор. Ученики тащат книги, стаканчики с кофе, просачиваются мимо, будто меня там нет. Внезапно у меня начинает болеть живот.

Я разворачиваюсь, собираясь направиться на следующий урок, как вижу их. Грегори и рыжую. Он, целуя, прижимает ее к стене и бедрами трется об нее. Да. Прямо здесь у всех на виду. Меня сейчас стошнит. Этот придурок без конца названивал мне, оставлял голосо-вые сообщения, а теперь у меня перед носом обжимается с ней?

Какого черта он о себе возомнил?

— Не плачь, Принцесса. Ты же знаешь, как говорится. Нужно перецеловать кучу ля-гушек, чтобы найти своего принца.

Я сразу узнаю голос парня с татуировками. Только я поворачиваюсь, чтобы сказать ему, куда он может засунуть свой совет, как он уже отходит от меня.

Пошел он к черту.

И Грегори тоже.

И все остальные, кто пытается оттолкнуть меня. Я и без них обойдусь. Вечером я пойду на эту вечеринку и докажу всем, что они сильно ошибаются.

Глава 6

Кольт

Когда Адриан сказал, что парни из братства организовывают вечеринку, я тут же со-гласился. Явиться без приглашения на вечеринку хорошеньких мальчиков — всегда здоро-во. Кроме того, это отличная возможность для меня заработать деньги. Парни из братства — одни из моих лучших покупателей. Не стоит забывать, что я прихожу туда, чтобы знако-миться с девчонками. Две самые важные вещи в моем списке.

Прежде, чем уйти, я заглядываю домой к маме. Сегодня ее голос звучал дерьмово, ко-гда я разговаривал с ней по телефону. Каждый раз, когда я думаю навестить ее, у меня в жи-воте образовывается узел, а потом я чувствую себя мерзавцем, потому что я — ее сын, а она умирает. Я должен лучше справляться с этим. Ради нее.

Почему-то мое сердце стучит, как отбойный молоток, когда я захожу в квартиру. Я провожу рукой по волосам, что еще больше меня раздражает. Ненавижу подобного рода вредные привычки, когда нервничаю.

— Кольтон, она спит, — с кухни сообщает мне Мэгги.

Я разворачиваюсь и направляюсь к ней.

— Как она? Как прошел ее сегодняшний прием у врача?

Мэгги вздыхает. Ее седые волосы собраны на затылке в пучок, который исчезает, как только она поворачивается ко мне лицом.

— Они добавили еще один препарат. Он сильнее, чтобы помочь справиться с тошно-той и рвотой. А также еще обезболивающих.

Я облокачиваюсь на стол.

— Твою мать.

— И этим ртом ты целуешь свою маму?

Я знаю, что она пытается заставить меня улыбнуться, но прямо сейчас я не могу.

— Я не в настроении, Мэгги.

Она подходит ко мне, в ее темных глазах читается грусть. Я знаю, что для нее все это так же тяжело, как и для меня. Она самая лучшая мамина подруга, которая у нее только бы-ла.

— Сколько еще, Мэгги?

— Тебе не захочется этого знать, Кольтон.

— А аренда заканчивается через две недели. Ты же знаешь, что они всегда поднимают плату, когда время подходит к подписанию нового договора аренды. Хоспис будет заботить-ся о лекарствах, я же больше обеспокоен платой за квартиру и счетами.

Будет ли ей нужен новый договор? Как только эта мысль мелькает у меня в голове, я чувствую себя самым большим придурком на свете. Нужен. Она должна.

— Твою мать, — снова выдавливаю я. Это когда-нибудь закончится? Боже, она ничего не сделала, только лишь трудилась всю свою жизнь. Ради меня она надрывала свою задницу в то время, как с легкостью могла бы меня оставить, как отец. Но она этого не сделала. Даже тогда, когда отец был в тюрьме, а потом вышел из нее. Даже когда мы ели лапшу Рамен каждый день.

Такова ее плата за все труды?

— Я выкрою еще несколько часов. Может, выполню кое-какую случайную работенку. — Мэгги касается моей руки, и я продолжаю: — Я должен был пойти. Вместо того, чтобы тратить время на дурацкие занятия, я должен был быть с ней.

— Ты же знаешь, что она хочет, чтобы ты ходил на занятия. Ты проживешь так, как она мечтала, и именно это имеет для нее значение.

Я не отвечаю на это, но говорю:

— Зайду проведать ее.

Я иду в мамину комнату. Она лежит в кровати так неподвижно, белая как призрак. Мое сердце падает куда-то к моим ногам. Черт побери, она выглядит как мертвая. Блин, она не может быть мертва, ведь так?

— Разве тебе никто не говорил, что пялиться неприлично?

Мамины глаза с трепетом открываются. Я шумно выдыхаю.

— Моя мама пыталась научить меня хорошим манерам, но, похоже, я просто не очень хорошо их усвоил, — входя в комнату, я поддразниваю ее.

— Нет, усвоил. Тебе просто нравится притворяться, что это не так.

Я пододвигаю стул к ее кровати. Все по-другому, когда люди знают, что ты умираешь, и они ничего не могут сделать. Никаких больниц. Единственное, что можно сделать —

это ждать. И принимать лекарства. Все время принимать лекарства.

— Как ты себя чувствуешь?

Я не в настроении, чтобы притворяться счастливым.

— Счастлива видеть своего сына. Что будешь делать сегодня вечером? Какие-то гран-диозные планы с друзьями?

У нее на губах играет легкая улыбка, но губы сухие. Слишком сухие.

Я беру чашку со столика возле ее кровати.

— Давай я помогу тебе попить.

Я подношу трубочку к ее рту, но она качает головой и трясущейся рукой хватает ста-кан.