— Мне приходилось это слышать.

— И отвратительны!

— Но вы дали мне право этому не верить.

— Дело не в том. — Сидализа не смогла удержаться от усмешки.

— Но это лучший способ разговора.

— Вы звучите, как апокалипсис. Не могли бы вы выражаться яснее?

— Я и так сказал слишком много.

— Ах, вот как? Так я вам подражать не буду.

— Я это подозревал.

— И тайну, которую открыла без вас, я сообщу кому-нибудь еще.

— Господину Шавайе.

— Вы догадливы. Но в чем же кроется беда для мадмуазель Блетарен?

— Откуда я знаю?

Сидализа стукнула по столу кулачком.

— Вы это скоро узнаете.

— То есть вы сообщите ему сведения завтра же.

— Именно.

— Это вы умеете. Можно хранить тайну между актрисой театра комедии и офицером короля настолько хорошо, что никто о ней не узнает раньше, чем через неделю.

Сидализа швырнула горсть листьев розы в лицо графу.

— Это отучит вас насмехаться, — произнесла она.

Он успел поцеловать ручку, бросившую листья.

— Такое наказание побуждает меня начать атаку снова.

— Начинайте. — Она протянула ему руку.

— Нет, вы же знаете пословицу: поцелуй скромнее слов. Я буду молчать.

Похоже, что никакое кокетство не в состоянии было совладать с начальником полиции.

Сидализа с сердитым видом отняла руку и завернулась в накидку.

— Вы таитесь так, — заметила она, — будто дело того стоит. А я вот знаю, что мадмуазель Блетарен посещает один шевалье.

Граф вздрогнул.

— Вы демон! — Удивление графа было неподдельным.

— Я просто актриса, и этого достаточно.

— Я советую актрисе поостеречься шевалье. Если она демон, он сатана.

— Стало быть, опасаться надо его? — Тон был небрежен, насколько возможно.

— Его или кого другого, все равно.

И граф принял свое прежнее равнодушное выражение.

Сидализа задумалась. Вера в то, что маг не обманул Эктора, теперь была подтверждена графом. Наличие же ведовства в этом деле придавало ему обольстительную прелесть неизвестности.

Граф смотрел на неё и любовался. Поза задумчивости, принятая этой обворожительной маленькой женщиной, подталкивала его к решительности. Он встал, тихо подошел к ней и поцеловал в шею.

— Вы составляете заговор?

— Я? — Сидализа залилась громким смехом. — Я просто задумалась.

— Иногда это одно и то же. — Граф не смог отказаться от профессиональных привычек.

Сидализа наполнила бокал шампанским.

— Будьте моим сообщником, господин начальник полиции, и отложим до завтра все важные дела.

На другой день Сидализа велела заложить карету и отправилась в Шеврез. Там был лишь один женский монастырь, укрытый среди чащи старых деревьев.

Сидализа позвонила у монастырских ворот.

— Матушка, — сказала она появившейся привратнице, придав голосу максимальную решительность, — мне нужно срочно поговорить с мадмуазель Блетарен по очень важному для неё делу.

— От кого вы приехали, сестра моя? — монахиня колебалась.

— От самой себя.

Монахиня улыбнулась.

— Вы очень честны, но этого недостаточно.

— Вы хотите знать имя?

— Конечно.

— Передайте: её ждет сестра мсье Шавайе, лучшего друга её отца. Вы увидите, как она обрадуется.

— В самом деле? Бедняжке действительно не хватает радостей. Пойдемте, я схожу за ней и приведу сюда.

И Сидализа вступила на территорию монастыря.

ГЛАВА 34. МАСКА СПАДАЕТ

Сидализа ждала несколько минут. Наконец, показалась монахиня, ведшая за собой Кристину. Ее прекрасные глаза глядели с тревогой на Сидализу.

Монахиня вышла, пожелав Кристине счастливых вестей. Сидализа подошла к Кристине.

— Сударыня, — обратилась она к Кристине, — время дорого. Мне пришлось солгать, чтобы вовремя вас предупредить.

— Вы, стало быть, не сестра мсье Шавайе? — И Кристина слегка отодвинулась.

— Я его друг. И полностью предана ему и его друзьям.

Кристина, подумав, улыбнулась.

— Я вам верю. Мне почему-то приятно вам верить.

Сидализа была тронута.

— То, что я слышала о вас, теперь только подтверждается. Вы можете располагать мною, как и им.

Кристина покраснела при этом намеке. Сидализу это ещё больше вдохновило на откровенность.

— Мы уже пять лет ищем вас. И помогло нам только чудо.

— Но вы ничего не говорите об Экторе, — тихо произнесла Кристина.

— Он жив, любит вас и живет в Версале. Стал полковником.

Кристина пошатнулась и оперлась о решетку. Слезы брызнули из её глаз. Сидализа гладила её волосы и успокаивала, как могла. Кристина, не в силах удержаться от благодарности, поцеловала её.

Чтобы сдержать свои слезы, Сидализа поспешила продолжить разговор.

— Надо вам скорее соединиться. Скажите, вы здесь по своей воле?

— Да.

— И вы могли бы выйти отсюда в любое время?

— Могла бы, будь мой отец здоров.

— Но отлучиться хотя бы на пару часов?

— Да, конечно.

— Пока и не нужно больше. Мы потом найдем вам убежище, где вы могли бы встречаться. А теперь скажите, если мне доверяете.

— Я вам полностью доверяю.

— Вас часто посещает один мужчина?

— Да, часто. Иногда почти каждый день. Но бывает, что недели через две-три.

— Вы вчера его видели?

— Да.

— Вы знаете его имя?

— Вообще-то я думала, что его зовут Кок-Эрон.

— Это же слуга господина Шавайе!

— Да, он так назвался в первый же раз, когда я его увидела.

— Наглый лжец!

— Но он дал мне письмо от Эктора, просившего меня иметь к нему полное доверие. Он сказал, что его господин вынужден был внезапно отправиться во Фландрию.

— Все так и было.

— Несколько дней назад этот человек пришел и сказал, что наше убежище открыто и надо переезжать в монастырь. Мы переехали.

— И все это время ложный Кок-Эрон посещал вас?

— Он часто приносил мне письма от Эктора, где тот писал, что не может меня навестить.

— И вы отвечали на них?

— На каждое, обязательно.

— И вы передавали их этому Кок-Эрону?

— Да, он был нашим посредником. Затем письма от Эктора стали более путаными и неясными. Иногда они не приходили месяцами.

— А мнимый Кок-Эрон?

— Он приходил по-прежнему. Но со временем мне что-то в нем стало не нравиться. Правда, почему, я так и не поняла. Так прошло много времени. Наш покровитель умер. Потом занемог отец. Он держится только любовью ко мне. А его нежность оставалась единственной цепью, привязывающей меня к жизни.

Кристина снова заплакала. Сидализа в очередной раз принялась её успокаивать. Ей казалось трудным задать один вопрос, но потом все-таки она решилась.

— Ваш отец…

— Он жив, но очень слаб и постепенно движется к могиле. Письма от Эктора прекратились. Его поверенный…

— Не поверенный, а враг! — воскликнула Сидализа.

— Он уклонялся от моих вопросов. Однажды он все же сказал, что Шавайе исчез с поля битвы. Как полагают, он перешел на службу к австрийцам.

— Подлец! Не только лжец, но и клеветник!

— Я выразила свое негодование, но он объяснил, что к Эктору при дворе относились предвзято без всякого повода с его стороны. Потом он передал мне письмо, в котором Эктор сообщал, что решил поступить на службу в Венгрию, и вызывал меня в Германию, если это получится.

— А вы сами его читали?

— Увы, да. И почерк, и печать были мсье Шавайе.

— Это подлог!

— Я тоже так думала, но как я могла объяснить свои сомнения? Затем было последнее письмо из Вены.

— Странно!

— Там было написано, что Эктор едет на границу и что император дал ему под команду полк хорватов.

— И больше ничего?

— Ничего. Я уже настолько устала от всех несчастий, что решила после смерти отца постричься в монахини и остаться здесь.

— Нет, этого не будет! — возбужденно заявила Сидализа. — Мы обличим злодея и обманщика. Шавайе в Версале, он никогда не был в Вене. А письма…Мы ещё узнаем эту тайну и разоблачим негодяев.