— Тогда чего вы боитесь? Смерти?

— Да, её.

— Пойдемте, и вы узнаете, жива ли ваша возлюбленная.

Ломелини вошел в живую беседку в середине сада и позвал девочку. Та подбежала.

— Возьмите руки Линды, — обратился он к Эктору. — Теперь смотрите на неё и от всей души предайтесь мыслям о вашей любимой.

Эктор сделал, как велел маг. Постепенно лицо улыбающейся девочки затуманилось, и вдруг на его месте возникло лицо Кристины.

Всего это время итальянец водил руками по телу девочки. Ее глаза сначала смотрели прямо, затем веки стали дрожать. Наконец глаза закрылись совсем. Он поднял девочку и положил на скамейку внутри беседки. Затем вынул из кармана золоченый флакон и вылил из него несколько капель на виски и губы Линды.

— Видишь ли ты ее?

Девочка молчала. Маг возложил на неё руки и повторил вопрос.

— Вижу, — ответила Линда.

— Жива ли она? — громко произнес Эктор, не в силах преодолеть волнение.

Девочка молчала.

— Боже мой, спросите вы ее! — обратился Эктор к Ломелини.

Итальянец повторил вопрос.

Девочка пошевелила губами. Эктор приник к ним ухом, боясь не расслышать ответ. Наконец она произнесла:

— Жива.

На глазах Эктора появились слезы. Он попросил Ломелини задать девочке вопросы о Кристине.

— Что она делает? — спросил Ломелини, взяв Линду за руку.

— Она сидит в большой комнате. Комната разделена на две половины решеткой. Окна комнаты выходят в поле. На стене висит картина из священного писания. На решетке крест.

— Как она одета?

— В платье из белой саржи.

— Она одна?

— Нет. Рядом с ней мужчина.

Эктор вздрогнул, а Ломелини слегка улыбнулся.

— Как выглядит мужчина?

— Довольно высокий, с серыми глазами, в черной одежде, при шпаге.

— Спросите, — обратился встревоженный Эктор к итальянцу, — нет ли у него на указательном пальце левой руки кольца с опалом и изумрудами?

Итальянец повторил вопрос.

— Есть, — был ответ.

— Шевалье! — прошептал Эктор.

— Что она делает? — продолжал Ломелини.

— Она слушает мужчину, опустив голову, со слезами на глазах. Мужчина читает письмо.

Полный невыразимых страданий, вышел Эктор из беседки. В голову шли самые мрачные мысли. Как оказался шевалье у Кристины? Зачем он там? Ответа на было. Он походил и вернулся в беседку.

— У вас есть ещё вопросы? — обратился к нему Ломелини.

— Да, последний…Где она находится?

Ребенок ответил, что это большой монастырь, окруженный лесом. Но где этот монастырь, Линда не могла сказать.

— В её магнетическом сне, — объяснил итальянец, — нет ни времени, ни пространства. Там только вечность и беспредельность.

У девочки начались судороги. Ломелини положил руки ей на лоб, и она сразу успокоилась, открыла глаза и встала на ноги. Все трое покинули беседку.

— А не могли бы вы сделать так, чтобы я сам увидел то, что видела Линда? — обратился Эктор к магу.

— Вы, значит, сомневаетесь, и хотите сами убедиться в сказанном?

— Да, вы угадали. Сделайте для меня то же, что вы сделали для герцога Орлеанского.

— Но он верует, — заметил итальянец,

— Я тоже.

— Так вы решились окончательно?

Эктор ответил утвердительно. Итальянец ввел его в богато обставленную комнату на нижнем этаже. В углу стояло стекло, доходящее до половины стены. Остальная часть угла была завешена красным покрывалом. Оно же спадало по краям стекла, сливаясь со стенами. Сквозь стекло виднелся лишь угол комнаты. Меблировка комнаты дополнялась итальянскими мраморными статуями.

Ломелини запер дверь, закрыл ставни и зажег лампу, вставленную в стеклянный шар. Затем он наполнил металлическую чашу искрящейся жидкостью и подал Эктору, предложив:

— Выпейте.

Эктор выпил. По его телу разлилось приятное тепло, заиграла кровь, в грудь хлынул свежий воздух. Удесятирился слух, утроилось зрение.

Ломелини придвинул кресло к стеклу и предложил Эктору сесть в него. Затем он приподнял покрывало с одной стороны стекла и обрызгал его и пол рядом желтой жидкостью из флакончика, который предварительно достал из шкафчика.

Едва жидкость коснулась пола, как начала сильно испаряться. Возник туман. Он стал похож на облако, которое закрыло стекло и достигло верха красной драпировки.

В то же время Ломелини начал чертить каббалистические знаки на стекле и смачивать его водой. Стекло заблестело подобно серебряному зеркалу. Ломелини стал произносить какие-то слова, звучавшие в ушах Эктора словно далекое приятное пение.

Так продолжалось четверть часа. Наконец стекло словно раскрылось. В нем появился лучезарный круг, вокруг которого сыпались тысячи искр. Круг разрастался. В его обрамлении возник образ женщины в белом.

Эктор вскрикнул. То была Кристина. Комната, решетка, делящая её на две части, картины и, наконец, мужчина в черном — все было так, как говорила Линда. Но было и отличие. Кристина, сидевшая до того, опустив голову, подняла её. Ее глаза встретились с глазами Эктора. В них блестели слезы.

— Кристина! — закричал Эктор и бросился к ней.

Он ударился о стекло, которое разлетелось на тысячи кусков. Все пропало. Лишь под ногами хрустели осколки.

Эктор отступил на два шага назад и упал без чувств на руки Ломелини.

Очнулся он в беседке, на той же скамейке, где перед тем лежала Линда. Рядом стоял Ломелини.

— Теперь вы убедились, что Линда не ошибалась? — спросил он.

Эктор сжал руку мага.

— Да, верю, — ответил он. — Вы мне доказали, что Кристина жива. Да будет над вами благословение Господне!

Ломелини проводил его до выхода. Закрыв за ним калитку, он тихо произнес:

— Этот молодой человек влюблен, благороден, храбр и горд. Сколько сразу причин быть несчастливым!

Выйдя на улицу, Эктор отправился к Сидализе, надеясь встретить там Поля. Сей дворянин действительно был там. Но Сидализа не дала им поговорить.

— Как вы бледны! — заметила она. — Получили плохие известия?

— Наоборот, хорошие.

— Вам опять везет, — заметил лежавший на диване Поль.

— Это вас встревожило? — спросила Сидализа, обращаясь к Эктору.

— Новости меня радуют. Но способ их получения…это ужасно!

— Что за вопрос! Не смотрят же на дорогу, если она ведет к приятной цели, — снова вмешался Поль.

— Я видел Кристину.

— Вот как! Где, когда? Что она вам сказала?

— Этого я не знаю. Я только лишь видел её, и все.

Поль приподнялся на подушке.

— Вы выражаетесь, как сфинкс, — заметил он. — Это что, новая мода в Марли?

— Кровь! — вдруг воскликнула Сидализа. Она увидела кровь на манжетах Эктора. — Вы дрались на дуэли?

— Никакой дуэли. — И Эктор посвятил друзей в подробности своего посещения Ломелини.

Поль выразил сомнение, зато Сидализа все приняла на веру.

— Если она действительно в монастыре, положитесь на меня, — произнесла она. — Я узнаю, где этот монастырь.

— И как же вы это проделаете? — спросил Поль.

— Милый граф, вы слишком любопытны.

— Так скажите, чтобы вылечить меня от любопытства.

— Чтобы вас вылечить, позвольте мне не отвечать.

— Я всегда говорил, — обратился Поль к Эктору, — что характер Сидализы подобен потертой монете: поди разбери… Я же вам посоветую, маркиз, вот что: садитесь на лошадь и отправляйтесь, как странствующий рыцарь, на поиски вашей Изольды. Если хотите, я поеду с вами, и мы объедем все монастыри во всей Вселенной. По вечерам Кок-Эрон будет трубить в рог, как оруженосец в сказках, а мы будем проситься на ночлег в замках в подражание Ланселоту и Амадису Галльскому. Владельцы замков очень гостеприимны. Нам ни в чем не будет отказа и, глядишь, мы женимся на каких-нибудь странствующих императрицах.

— Прекрасно придумано. Но прежде чем вы отправитесь в странствия, подарите мне несколько дней. — И Сидализа положила свою маленькую ручку на плечо Эктора.

— Это много, — отверг Поль её предложение. — Иногда дни кажутся месяцами.

— Ну, если в деле замешана женщина, бывает, что дни кажутся мгновениями.