Вскочив на ноги и сдув упавшую на лоб прядку, я уже собиралась уходить, когда позади меня послышались твердые Дашкины шаги и уверенный оклик:

  -Это нечестно с твоей стороны бросить меня!- сложив руки на груди и посверкивая глазами, сообщила подруга.

  -Вовсе и не собиралась тебя бросать,- сказала я,- наоборот, аккуратненько бы прислонила к стеночке, чтобы не упала.

  -Смеешься?

  -Конечно,- не раздумывая,- так мы идем?

  И получив неуверенный кивок, наконец, перевела дух.

  Все же давать советы гораздо легче, чем перебороть собственный страх.

  Решив, что терять собственно уже нечего, Дашута успокоилась и даже перестала вести себя как свежеподнятый труп. Зато, чем ближе мы подходили к медцентру, тем больше находилось у меня очень важных и не терпящих отлагательств дел. Это было смешно и совершенно по-детски, но заставить себя переступить порог, было делом очень и очень трудоемким.

  Заметив мои манипуляции, подруга воспряла духом и уже поглядывала на меня, как наставница на неразумное дите. Это и понятно, после всех моих брыканий было просто смешно идти на попятную.

  -Давно я вас здесь не видел,- как только за нами закрылась дверь, мы тут же привлекли внимание Филиппа Дмитриевича. - Это родственники моего любимого пациента,- эта фраза предназначалась уже стоявшему рядом с хирургом мужчине: лет пятидесяти, с мягким взглядом серых глаз в выглаженном белоснежном халате,- как раз по вашей части, Геннадий Михайлович.

  И рассмеявшись, подмигнул немного растерявшимся нам и похлопал по плечу улыбающегося коллегу. И больше не говоря ни слова, приглашающим жестом указал на лифт.

  Тонкий медицинский юмор удалось распознать, лишь пройдя мимо самого Геннадия Михайловича. На прикрепленном к халату бейджике было черным по белому написано: "Стрекотов Г.М. Заведующий психиатрическим отделением".

  -Решили вновь попытать счастье?- спросил Мирзоев, когда створки лифта с шипением разошлись в разные стороны.

  Потупив взгляд и, похоже, покраснев до самых кончиков ушей, я неуверенно кивнула.

  -Не переживай,- тепло улыбнулся мне этот замечательный человек, как-то незаметно переходя на "ты",- Все они такие. А ты упертая, месяц почти нас штурмовала.

  Пятнами покрываться начала уже шея. А Дашута как-то подозрительно покашливала в кулачек. Ууу, предательница!

  Дойдя до нужной двери палаты, хирург пару раз стукнул костяшками пальцев по двери, и, приоткрыв, предварительно огляделся.

  -О, так вы не один,- Дашута тут же как-то сникла и попыталась скрыться у меня за спиной,- Архипов, вы сегодня как никогда популярны.

  И усмехнувшись, Филипп Дмитриевич пропустил нас вперед, наказав (а по другому и не скажешь), чтобы безобразием тут не занимались и долго не мучали больного, выскользнул в коридор, аккуратно прикрыв за собой дверь.

  В палате повисла гнетущая тишина. А воздух словно искрил от напряжения.

  Матвей сидел на больничной койке, облокотившись спиной о стену, рядом на стуле Илья. Видимо до нашего прихода разговор шел о чем-то серьезном, так как лица их были напряженными. Орлов в нетерпении постукивал по столу пальцами, недовольно скользя взглядом по стенам палаты. Архипов же недовольно кривил губы, словно перебирая что-то в уме, и это что-то ему однозначно не нравилось.

  Наше же появление принесло резонанс в данную обстановку. И эти горящие глаза, и побледневшие в какой-то момент впалые щеки, сказали мне многим больше, чем ненужные слова. Ясно же, что зря я сюда пришла.

  Непроизвольно сделав шаг назад, наткнулась на замешкавшуюся подругу. Она, увидев виновника всех своих проблем, окончательно растеряла весь свой пыл. Глаза наполнились слезами, а нижняя губа предательски подрагивала.

  -Яна?

  Тихий голос Матвея произвел эффект разорвавшейся бомбы, все тут же пришло в движение.

  Илья метнулся к подруге и сжал ее в своих медвежьих объятьях с такой силой, что мне показалось, у Дашуты глаза выпадут. Матвей беспомощно рычал, резкие движения ему еще были не по силе, а свою беспомощность, как я поняла, он не любил показывать никому. А мне не оставалось ничего другого, как самой подойти к парню.

  Вообще, выглядел он очень комично, как черепашка, перевернутая на спину, одна рука все еще покоилась в гипсе и, похоже, еще тревожила своего хозяина. Подбираясь к краю кровати, он мужественно терпел, лишь иногда шепча себе под нос что-то интерпретированное мною как проклятья.

  Как говорится, можно вечно смотреть: как горит огонь, течет вода и пыхтит Матвей,- и я бы с удовольствием продолжила любование этой полу-немой картиной, если бы возле меня не развивалась настоящая драма.

  Даша, уткнувшись носом в плечо Орлова, тихо поскуливала, а тот лишь гладил ее по голове и шептал что-то в попытке успокоить свою ненаглядную. Знал бы он, сколько дурных мыслей сейчас крутилось в этой, на первый взгляд, умненькой головке, говорил бы с ней совсем по-другому.

  -Ну, девочка моя...- донеслось до меня и, на миг, я даже пожалела, что не могу сейчас оказаться где-нибудь подальше отсюда, все же, этим двоим, сейчас предстоит серьезный разговор.

  -Дынь,- холодные пальцы коснулись моего локтя, но тут же, наткнувшись на мой растерянный взгляд, Матвей отстранился.

  Оказывается, парень уже успел встать и даже сделать пару шагов в моем направлении (чисто инстинктивно, я все дальше двигалась от Дашки и Ильи).

  -Ян, прости меня,- тихо прошептал он где-то над ухом и, не дождавшись ответа, уткнулся носом в мою макушку, обняв здоровой рукой. Сердце сделало кульбит и, упав куда-то в пятки, затрепыхалось, как пойманная за крыло бабочка, в горле пересохло, в глазах защипало.

  Черт! Не хватало еще и мне сейчас разреветься! Не буду к нему поворачиваться. Не буду спрашивать, за что извиняется. Лишь кивну. Он все поймет.

  И, правда.

  Объятья стали крепче, и легкое прикосновение его губ к моим волосам. И вновь шаткое равновесие восстановлено, до следующей безумной ссоры. Да, дорогой, до следующей ссоры...

  В этот момент Даша от завываний перешла к всхлипам. И вот тут, у любого мужчины, у Ильи, сдали нервы. Отстранив от себя подругу, встряхнул за плечи, и, глядя ей прямо в глаза, твердо спросил:

  -Что у тебя произошло?

  Часто заморгав, девушка шмыгнула носом и, закусив губу, опустила голову, не в силах посмотреть в глаза своему любимому.

  В тот же момент краска словно сошла с лица Орлова, а пальцы чуть сильнее, чем это было нужно, стиснули узкие девичьи плечики, но услышав болезненный всхлип, тут же ослабили хватку. Осмотрел Дашку с ног до головы и, наконец, произнес то, что его сейчас волновало больше всего.

  -С ним все в порядке?- взгляд его остановился где-то на уровне талии подруги, словно пытаясь понять, все ли там на месте, но при всей его невозмутимости... хотя какая там невозмутимость, парень был подавлен, растерян и, похоже, ждал самого болезненного удара в своей жизни.

  Не отдавая отчет своим действиям, Дашута положила руку на еще плоский животик, словно защищая своего, не родившегося, малыша. Лицо ее посветлело, а скользнувшая по губам улыбка становилась ярче с каждым мгновением.

  Но, увы, Илья всего этого не замечал, повисшая тишина его жутко напрягала и, что уж там, пугала.

  -Все хорошо!- наконец произнесла она, привлекая к себе внимание,- все хорошо...

  И в тот же момент вновь попала в объятья своего любимого. По палате разнесся счастливый Дашутин смех.

  -Я так волновался, боже, ты даже не представляешь! Три недели я ждал, когда ты все расскажешь...

  Смех тут же прекратился, а подруга чуть смущенно призналась:

  -Я не знала...

  -Не знала, что я не нахожу себе места из-за твоего молчания?- не переставая улыбаться спросил Орлов.