Но мать продолжала ему звонить.

— Не снимайте трубку! — завопил Феррис ДОрр. — Это конспиративная квартира! Лишь один человек на свете стал бы звонить мне на конспиративную квартиру.

— Интересно кто? — поинтересовался Римо Уильямс, от скуки наблюдавший, как Феррис плавит титан.

Когда титановые лужицы застывали, Феррис снова их расплавлял. Все равно что смотреть, как сохнет краска, но Феррису, казалось, было совсем не скучно. Напротив, он все больше и больше возбуждался.

— Какая разница, — ответил он, в тридцать первый раз расплавляя титановый брусок в дюйм толщиной. — Просто не отвечайте — и все.

— Может, это важный звонок, — сказал Римо. — Они все звонят и звонят.

— Не они, а она. Лишь один человек на свете станет так трезвонить. Любой бы уже понял, что меня нет, но только не она. Она будет звонить до тех пор, пока я не возьму трубку.

В конце концов Римо пришлось подойти к телефону, чтобы только не слушать жалоб Чиуна. Впрочем, нельзя сказать, чтобы Чиун часто жаловался в последние дни. Если честно, он даже совсем не жаловался.

— Алло! Да, здесь, — сказал Римо в трубку и повернулся к Феррису: — Это вас. Ваша мама.

— Ну, что я вам говорил? — простонал Феррис. — Скажите, что меня нет!

— Она может услышать, как вы кричите, — ответил Римо.

— Не дает мне покоя, — продолжал Феррис. — Наверняка насела на ФБР и заполучила мой номер. Даже совместные усилия КГБ и налоговой службы не дали бы того эффекта!

— Он сейчас немного не в себе, — сказал Римо в трубку. — Нет, его не похитили. Нет, мэм, я не стал бы вас обманывать. Да, я один из его телохранителей. Уверен, с ним все будет в порядке. Да, мэм, я постараюсь. — Он положил трубку на рычаг.

— Что она сказала? — поинтересовался Феррис.

— Что вам следовало бы ей написать.

— Я уже давным-давно ей написал. Раз и навсегда.

— Это нехорошо, — заметил Римо, наблюдая, как Феррис настраивает свой распылитель. — Что это вы делаете?

— Неспециалисту трудно понять.

— А вы попытайтесь объяснить.

— Снова и снова плавлю титановый брусок, чтобы узнать, когда наступит усталость.

— Я никогда не устаю, — сказал Римо.

— Я имею в виду усталость металла.

— А-а, — протянул Римо.

В этот момент вошел Мастер Синанджу.

— Ну, что новенького? — спросил он.

— Феррис игнорирует мамочку, — ответил Римо.

— Как не стыдно! — воскликнул Чиун. — Сию же минуту звони ей!

— Ни за что!

— Зря вы это сказали, — предупредил Римо.

— Какой у нее номер? — строго спросил Чиун.

— Я забыл. Давно не звонил.

Мастер Синанджу поднес телефон под самый нос Феррису ДОрру. Аккуратно сняв трубку, он вложил ее металлургу в левую руку, а указательный палец правой руки положил на диск.

— Ничего, я помогу, — сказал Мастер. — Стоит только начать набирать, как номер вспомнится сам собой.

Феррис ДОрр вспомнил номер сразу, едва успел почувствовать ожог от набора цифры “1”. А Чиун уже вкладывал его палец в “О”.

— Алло, ма? — Феррис облизал обожженный палец. Голос его звучал не очень-то радостно.

Чиун отошел в сторону. Он сиял. Он обожал воссоединение семей — они так напоминали ему прекрасные американские сериалы.

Феррис говорил мало, зато долго слушал. Потом произнес:

— До свидания, ма. — И повесил трубку.

— Ну, не чудесно ли! — воскликнул Чиун.

— Да, очень, — согласился Римо.

— Хочу, чтобы вы знали две вещи, — заявил Феррис, бросая на них сердитый взгляд. — Во-первых, я не маменькин сынок. Во-вторых, я не еврей. Повторяю: не еврей!

— А кто утверждает противоположное? — поинтересовался Римо.

— Моя мать. Но она сумасшедшая!

Римо с Чиуном переглянулись и пожали плечами.

— А теперь, — продолжал Феррис, — прошу меня извинить. У меня дела.

Римо с Чиуном вышли.

— И ты ради этого проделал весь путь до Америки? — спросил Римо, когда за ними закрылась дверь.

— Феррис — гений, — ответил Чиун. — Гениальная знаменитость. Нам оказано большое доверие. Охранять его — наш священный долг.

— Но он только и делает, что возится с этим своим аппаратом и плавит металлические бруски.

— Титановые бруски, — уточнил Чиун.

— Какая разница?

Чиун отвел Римо в гостиную, где стоял большой телеэкран, и уселся на кушетку. Римо устроился на полу.

— Ты не хочешь сесть рядом со мной? — спросил Чиун.

— Кушетки вредят осанке.

— Кто это говорит?

— Ты. Причем постоянно.

— Здесь особый случай. Это исключительно удобная кушетка.

— Спасибо, мне и здесь хорошо.

— Твое право, — безразличным тоном произнес Чиун.

— Сколько еще это продлится? — спросил Римо, немного помолчав. — Что именно?

— Сколько еще нам охранять этого Ферриса?

— Пока Император Смит не даст нам отбой.

— Даст тебе отбои. Я здесь всего лишь скучающий поклонник. Я обещал Ма Ли вернуться через неделю, а неделя скоро пройдет.

Мастер Синанджу пожал плечами, словно Ма Ли не имела к нему никакого отношения.

— Тогда уезжай, я тебя не держу.

— Я же сказал, что не уеду без тебя.

— В таком случае я посоветовал бы тебе найти работу. Лично у меня работа есть, так что как минимум весь следующий год я буду находиться на службе.

— Полагаю, нам следует обсудить это со Смитом.

— Нечего тут обсуждать. У меня контракт.

— А я все пытаюсь разобраться в случившемся. Почему ты ушел из Синанджу ночью? И даже не попрощался? Ответь мне, папочка.

— Я спешил.

— Откуда такая спешка?

— Боялся опоздать на свой рейс.

— Какой рейс? Ты угнал самолет, чтобы перелететь через Тихий океан.

— Я не хотел лишать Императора Смита ни единого часа службы, которую ему задолжал. Что, если бы в отсутствие Мастера Синанджу на него было совершено покушение? Тогда мне пришлось бы искать нового императора. — Чиун покачал седой головой. — Нет, я слишком стар, чтобы искать нового императора. Стар и никому не нужен.

— Что ты хочешь сказать этим “никому не нужен”?

— Не нужен односельчанам, не нужен тебе. Римо вскочил на ноги.

— Это ложь! Разве был бы я здесь, если бы не хотел, чтобы ты вернулся?

— Чувство вины заставляет людей совершать странные поступки. Я тебе не нужен. Тебе нужна Ма Ли.

— Кажется, я собирался жениться на Ма Ли с твоего благословения. Ты всегда мечтал, чтобы я женился на корейской девушке. Для тебя это было навязчивой идеей.

— Ма Ли забыла тебя, — заявил Чиун.

— С чего ты взял? — возмутился Римо, хмуря брови. — Как ты можешь такое говорить?!

— Она написала тебе?

— Так ведь прошло всего несколько дней. К тому же она не знает адреса. Как же она может мне написать?

— Порядочная невеста стала бы писать письма день и ночь и слать их по городам и весям, пока они бы тебя не нашли. Должно быть, она просто тратит твое золото налево и направо — даже сейчас, пока мы разговариваем с тобой.

— Отлично. Тогда поедем и остановим ее.

— Вот ты и поезжай. А я должен сторожить Ферриса.

— Мы же разделались с ребятами, которые охотились за ним. Так от кого мы теперь его охраняем — от нежелательных звонков его мамочки?

— Римо, не кричи, это неприлично. Мы никогда так не препирались в более счастливые дни!

— В более счастливые дни мы только и делали, что препирались.

— Но все же не так, — продолжал настаивать Чиун, в глубине души довольный, что Римо признал те дни действительно счастливыми.

— Да, ты прав, не так. Тогда ты постоянно меня пилил за то, что я отказывался ехать с тобой в Синанджу, а я настаивал, чтобы мы остались в Америке. Но теперь тебе удалось сделать все наоборот. Во всем виноват только ты, Чиун, только ты.

— Ты начинаешь напоминать мне Ферриса, — фыркнул Чиун.

— Это хорошо или плохо? Он, похоже, тебе понравился, хоть он и белый.

— Белые не так уж и плохи. Мне вообще начинают нравиться белые, особенно некоторые из них. Белые умеют ценить талант. В Америке я чувствую, что меня ценят.