— Что это за люди? — спросила м-ль де Сувини. — Среди них нет ни одного, лицо которого не приводило бы меня в трепет.

— Я согласна, у них не ангельские лица, — ответила м-ль де Парделан. — Но если госпоже д`Игомер нужны верные люди, которые обеспечивали бы ей безопасность на дороге, неужели же, ты думаешь, что этим стали бы заниматься ангелы?

И вот наступил момент, когда у оруженосца, который отвечал за жизнь двух кузин, остались в распоряжении только четыре или пять здоровых людей. И он сообщил об этом своей госпоже.

— Мой долг сообщить вам, что сейчас вы полностью находитесь в распоряжении госпожи баронессы д`Игомер. Если неожиданно возникнет какая-нибудь опасность, я могу погибнуть, но вас не спасти.

М-ль де Парделан знала оруженосца с давних пор и знала как человека решительного, которого не просто было взволновать, но, увидев, с какой тревогой он говорил, она пришла в трепет.

— Вы всерьез опасаетесь чего-то? — спросила она.

— Пока положительно ничего ещё не позволяет мне думать, что баронесса, которая оказывает вам такое великолепное гостеприимство, вынашивает против вас и мадемуазель де Сувини какие-то враждебные замыслы, но мы находимся далеко от шведского гарнизона и к тому же едем по стране, где подозрительные лица возникают точно из-под лошадиных копыт.

— Но мы все время поворачиваемся спиной к Большой Медведице, — сказала Адриен.

В этот момент г-жа д`Игомер удивила кузин. У неё было сияющее лицо.

— У меня хорошие новости, — заговорила она, обнимая Диану. — Дорога свободна, мы можем сойти с проселочной дороги и идти прямо к Штральзунду. Я не покину вас, пока вы не достигнете конечной цели своего путешествия. Но как же это грустно!

Диана поцеловала её.

— Ну, что ты скажешь теперь о своих безумных страхах?

Ты снова будешь говорить о Большой Медведице? — обратилась Диана к Адриен.

Между тем, один гонец, примчавшийся на взмыленной и дрожащей в коленях лошади, проделавшей длинный путь, вошел в трактир. Госпожа д`Игомер поспешно покинула двух кузин и устремилась ему навстречу.

36. Хитрость против хитрости

Магнус, как мы знаем, выехал из лагеря Густава-Адольфа медленным шагом, тогда как г-н де ла Герш и Рено исчезли в облаке пыли. Магнус, конечно же, просто придерживался древней мудрости: тише едешь — дальше будешь. Его лошадь упруго и ровно била копытами по земле, а Магнус размышлял.

Затеянная им операция была не из легких, но он участвовал и в более трудных, и с помощью Бога и Болтуньи наделся выпутаться из нее. На первой развилке дороги он решительно взял направление к югу и вновь и вновь занялся тем самым ремеслом разведчика, которое было привычно для него когда-то и для которого он, казалось, был создан. Он не пропустил ни одного человека, ни одного странника, ни одного солдата, ни одного торговца, которого бы он не расспросил, ни одной кареты, ни одной повозки, ни носилок, которых бы он не изучил взглядом, ни одного кавалерийского отряда, с которым бы не смешался, ни коробейника или цыгана, с которым бы он не поговорил, ни нищего или монаха, с которым бы не посидел под деревом или за кружкой пива. Если он останавливался в трактире, он обходил все комнаты, если он удостаивался гостеприимства в замке, через час он уже знал, какие гости побывали в нем в течение полугода; если он проходил через город или какой-нибудь поселок, то за одну ночь узнавал все о каждом его доме. Мимо него не прошла ни одна кавалькада, которую бы он не сопровождал в течение одного или двух часов. Он следовал правилу: «Вино дано человеку, чтобы развязать ему язык», и потому предлагал выпить разным людям, испытывающим жажду. Мало кто отказывался опрокинуть стаканчик, и таким образом он вскоре узнал, что за люди, будь то мужчины или женщины, следовали по окрестным дорогам.

— Как только я нападу на след мадемуазель де Сувини, — говорил он, — я пойду на край света.

У Магнуса уже были кое-какие сведения, позволявшие ему сделать несколько предположений о двух пропавших пленницах, когда однажды утром, пристегивая свою переметную суму к седлу своей лошади, он увидел гонца с залитым кровью лицом, входящего в двор трактира, который Магнус собирался уже было покинуть. Человек ругался как безбожник; лошадь его прихрамывала. Изучив его взглядом, Магнус разглядел гербы Жана де Верта, вышитые на рукаве гонца, и тотчас он вынул ногу из стремени и подошел ко вновь прибывшему.

— Чтоб тебе провалиться в преисподнюю! — ругался гонец на лошадь, ударив животное кулаком по голове. — Еще пятнадцать лье надо проехать, а у меня едва ли хватает сил добраться до кровати!

В самом деле, видно было, что всадник, только что спешившийся, едва держался на ногах.

— А ваш хозяин позволяет вам спать в пути?! — спросил Магнус.

Гонец посмотрел на солдата.

— Ах, если бы речь не шла о срочном задании, — живо откликнулся он. — А тут каждая минута дорога! Дьявол! А из-за этой проклятой лошади, у которой недостает четырех подков сразу и которая бросает меня головой на груду камней, мне не успеть! И при этом я теряю двадцать золотых экю!

Новый удар кулаком обрушился на голову лошади, которая зашаталась и заржала от боли.

И сам, валясь от усталости и от ушибов, гонец упал на скамейку.

Неожиданно Магнуса озарила догадка и, поглядев внимательно в лицо раненому, вытиравшему окровавленный лоб, он сказал:

— Двадцать золотых экю, которые дал бы вам барон Жан де Верт и ещё двадцать других, которые не преминула бы вам предложить госпожа баронесса д`Игомер, — да, вы теряете большие деньги!

Раненый вздрогнул.

— Откуда вы это знаете?

— Я состоял на службе госпожи баронессы каких-то восемь дней назад, — смело и дерзко ответил Магнус, — и, Бог знает, ждет ли она с нетерпением послание вашего хозяина! Мне кажется, что вы ещё располагаете временем, чтобы получить ваши жалкие двадцать экю, но наверняка есть способ выудить из кошелька баронессы за доставленное послание и пятьдесят и даже сто экю!

— Сто? — вскричал раненый, сделав усилие, чтобы подняться, и снова без сил упал на скамейку.

— Послушайте! Тут есть две веревочки: дернишь за одну, которая называется мадемуазель де Сувини, дернешь за другую, которая называется мадемуазель де Парделан, — и на тебя посыплется целая пригоршня золота.

— Я был почти у цели, и все потерял! — произнес с досадой раненый, стиснув кулаки.

— А все от того, что у лошади плохие ноги!

Гонец в ответ тяжело вздохнул, поглаживая пальцами складку в поясе, в которой он хранил деньги. Между тем, он искоса разглядывал Магнуса.

— Ну что ж, — сказал Магнус. — Как водится между товарищами, надо помогать друг другу. Сколько бы вы дали честному человеку, который возьмется скакать за вас?

— Десять золотых экю.

— Двадцать! — возразил Магнус, который не хотел, уступая некстати, вызвать подозрения у гонца.

— Сколько бы ни заплатила вам госпожа баронесса, остальное будет мое?

Магнус, казалось, колебался.

— Ладно, — сказал он наконец.

Гонец медленно вытащил депешу из своего камзола.

— Проклятая лошадь! — снова произнес он, держа послание большим и указательным пальцем.

Магнус, пожирая письмо глазами, все же не торопился брать его.

Пальцы гонца в свою очередь не спешили расставаться с посланием.

— Кто поручится мне за вашу честность? — спросил он вдруг, остановив на Магнусе встревоженный взгляд.

— Никто! — медленно ответил Магнус. — Если вы считаете, что сделаете все сами, в добрый путь! Попытайтесь! Я вовсе не собирался откладывать свои дела и менять дорогу; мысль прийти на помощь товарищу и заработать честные деньги — вот единственное, что заставило меня говорить. Но если вы в моих услугах не нуждаетесь, доброго сна!

Говоря это, Магнус сделал вид, что уходит. Раненый остановил его.

— Вот депеша, держите! — сказал он. — Помните, что если вы не доставите её, и спешно, вы ответите за это перед монсеньором Жаном де Вертом. Вы его знаете?