– Почему бы ей тогда не написать хоть пару слов, – сказала Мэй. – Медсестры могли бы, по крайней мере, записку передать.
– Она слишком плохо себя чувствует, – предположила Эула. – Так плохо, что все время под капельницей. Меня туда тоже хотели отправить из-за давления, но я сказала, что не дам себе эти трубки в руки вставлять.
Морщинистое личико Мэй Роз болезненно скривилось.
– Я бы туда зашла всего на минуточку.
– Двери заперты, – сказала Эула. – Это всё, что я знаю. И больше тут знать нечего.
Мэй Роз молчала, она сидела и гладила Дульси.
– Если она больна… – начала было Дилон. – Если эта Джейн Хаббл больна…
Тедди развернулся, чтобы посмотреть на девочку.
Мэй Роз расплакалась, закрыв лицо руками. Дульси приподнялась и коснулась лапой щеки старушки, которая всхлипывала, съежившись в своём кресле.
– Как давно вы её в последний раз видели? – спросила девочка, не обращая внимания на слезы Мэй Роз. – Когда вы видели вашу подругу Джейн Хаббл?
– Мэй не помнит, – сказала Эула. – У неё всё путается В этом доме вообще все дни одинаковы. Она знает, что с Джейн всё в порядке, просто любит устраивать сцены.
Мэй Роз прекратила плакать, высморкалась и осуждающе посмотрела на Эулу.
– Твой собственный муж ходил туда навестить её. Он пытался её увидеть. Он тоже рассердился, что ему этого не позволили.
– Я говорила Фредерику, чтоб не ходил туда. – Эула с досадой сжала пухлыми пальцами спину Джо. – Я говорила, что нельзя идти туда к ней в одиночку.
Дилон с сомнением посмотрела на Эулу.
– Вы не хотели, чтобы ваш муж повидался с Джейн. Но почему?
Вид у неё был непонимающий, затем, вероятно, ей что-то пришло в голову, и она едва не расхохоталась.
– Вы не хотели, чтобы ваш муж… – Она сглотнула, затем начала снова. – Ваш муж… Он что, тоже здесь живет?
– Там, в одном из коттеджей, – объяснила Эула. – Там можно держать собственный автомобиль и задирать нос по этому поводу. Потом, если ты заболеваешь, переезжаешь сюда. Фредерик говорит, что он этого не вынесет, что это подавляет. А если тебе станет совсем худо – вроде того удара, что случился у Джейн, – тогда переводят в Заботу, в больничное крыло. Уж и не знаю, чем Фредерик занят целый день в том коттедже. Он говорит, что ездит на автобусе в город, в библиотеку. Не знаю, чем он занимается. И не знаю, что происходит с теми женщинами.
Дилон встала и отвернулась, сдерживая смех. Спустя несколько секунд она повернулась снова и с легкой улыбкой сказала Мэй Роз:
– Должно быть, вы скучаете по своей подруге. У меня тоже однажды была подруга, а потом уехала.
– Её комната была рядом с моей. Угловая комната, которую сейчас используют для посетителей. Когда Джейн… Когда её перевели в Заботу, – в голосе Мэй звучало сомнение, – эту комнату закрыли, а теперь используют для свиданий.
– Которая угловая комната? – спросила Дилон.
– Та что за гостиной, прямо рядом с моей. – Мэй неопределённо показала сквозь стеклянные двери куда-то в дальний конец дворика.
Дилон отошла к стеклу и посмотрела вдаль. Вернувшись, она сказала задумчиво:
– Не понимаю. Вы хотите сказать, что посетители остаются тут на ночь?
– Они… – начала Мэй.
– Нет, – раздражённо сказала Эула. – Никто сюда на ночь не приезжает. Но если ты всё время в кровати – прикован к постели – и у тебя маленькая и невзрачная комнатушка, ты принимаешь своих гостей в просторной комнате, это производит более приятное впечатление. Эти угловые номера – самые большие, в них и ванна есть, и всё такое. Если у тебя убогая каморка или вообще ты находишься в Заботе, тебя привозят в этот номер, чтобы ты смог развлечься с гостями. Приходят родственники, выглядит всё замечательно. Они считают, что ты получаешь вполне достаточно за те деньги, которые они платят. А когда они уходят, ты возвращаешься снова в свою тесную комнатушку, а ту большую закрывают. Это всё только для вида. Всё только для вида.
Эула зевнула и поглубже уселась в кресло, встряхнув Джо. Он привстал и несколько раз повернулся вокруг своей оси, то и дело упираясь в её толстый живот. Тедди их покинул – развернул свою коляску и куда-то укатил. Джо слышал доносившееся с кухни громыхание кастрюль, затем вошла сиделка, катя перед собой скрипучую металлическую тележку, покрытую свисающей почти до пола скатертью.
– Еда для пациентов Заботы, – сказала Эула. – Мало кому из них можно плотно поесть. Их кормят рано, затем дают лекарства и укладывают спать.
Джо передёрнулся.
Дилон смотрела, как сестра в белой униформе укатила тележку в сторону приёмной. Вскинув голову и притворяясь, что чешет руку, она продолжала выглядывать из дверей патио.
Но лишь когда Эула ослабила хватку и начала похрапывать Дилон взяла Джо на руки и направилась к патио. Она последний раз бросила взгляд на Эулу Вимс – та мирно посапывала приоткрыв рот.
Отодвинув стеклянную дверь, Дилон выскользнула в огороженный садик, где солнечные пятна чередовались с рваными заплатками тени. Джо с удовольствием втянул свежий воздух.
Вдоль всех четырёх сторон дворика тянулись стеклянные двери, в них отражался лиственный узор. Большинство дверей были открыты лёгкому ветерку. В некоторых комнатах горели лампы, в других разноцветно мигали телеэкраны. В угловом помещении было темно, стеклянные двери задвинуты и прикрыты изнутри тяжелыми портьерами. Дилон перехватила кота покрепче, прижала к плечу и быстро направилась к бывшей комнате Джейн Хаббл.
Глава 13
В холмах Молена-Пойнт семейство Мартинес собралось у бассейна. Хуан и Дорис Мартинес сидели за столиком под зонтиком, укутавшись в толстые махровые халаты, с их волос ещё стекала вода; дети по-прежнему плавали, легко скользя в пахнущей хлором воде. Жесткое полуденное солнце смягчилось, уже протянулись длинные тени. Несмотря на холодный ветер, весенний день был ясным, а вода в бассейне приятно теплой – её круглый год нагревали до температуры двадцать шесть градусов. Супруги потягивали кофе, который Дорис наливала из термоса, и наблюдали, как десятилетний Рамон и семилетняя Хуанита плавают из конца в конец длинного бассейна – без всяких усилий, словно пара юных дельфинов. Взрослые уже выполнили свою обычную норму, составлявшую для Дорис около двадцати, а для Хуана вдвое больше кругов. Дети же могли плескаться, пока не проголодаются.
Мартинесы очень внимательно отнеслись к сообщениям о домашних кражах. Времена меняются, и теперь даже в таких городках, как Молена-Пойнт, нужно быть начеку. Поэтому они оставили незапертой лишь ту дверь, что вела из внутреннего дворика в дом, да и то лишь потому, что она всё время была на виду. Они увлеченно обсуждали предстоящую забастовку водителей грузовиков, которая наверняка задержит доставку оконных и стеновых блоков для компании Хуана, занимавшейся сборкой соляриев. Это, в свою очередь, сорвет график строительства, и маленькой фирме придётся наверстывать упущенное до самого нового года, а то и дольше, смотря по тому, сколько продлится забастовка.
Пока старшие Мартинесы были заняты обсуждением иных возможных источников дохода на ближайшие месяцы позади них но двор беззвучно вошла женщина и проскользнула в стеклянную дверь; мягкое шуршание отодвигаемой двери потонуло в рокоте проезжавшего в это время почтового грузовика.
Войдя в дом, она оказалась в большой, уютно обставленной гостиной среди кожаной мягкой мебели и орехового дерева мягких тонов. По толстому пушистому ковру она прошла в прихожую и быстро поднялась по лестнице – ей больше нравилось начинать с верхнего этажа. Обычно, пока люди находятся во дворе или у бассейна, у них на комоде можно обнаружить бумажник, а иногда дамскую сумочку. Порой сумочка лежит на кухне, туда она заглянет позже. Поднимаясь по ступенькам, она подумала, что надо бы съездить в Сан-Франциско. Ей не хотелось надолго оставлять у себя краденые вещи. Она хотела поскорее сбыть опасный товар, кроме тех немногих вещичек, которые оказывались Такими восхитительными, что она не в силах была с ними расстаться.