Вообще, Арося, со мной творятся странные вещи! Вот сейчас я сидела и долго думала, что же писать? А ты, безусловно, понимаешь, что это ужасно. Раньше я никогда не думала над этим... речь моя лилась просто и свободно, я исписывала целые холсты бумаги и могла писать о чем угодно. А сейчас этого нет. Это ты, м.б., захочешь объяснить тем, что письмо адресовано тебе ― это будет неверно.

Я хочу просто с тобой говорить обо всем, над чем мучительно думаю сама. Ну, кому же, как не тебе, я могу что- нибудь рассказать? Ведь признаться в своей беспомощности и слабости без риска, что над тобой же, при сочувствии, и посмеются, без риска вызвать не сожаление, а понимание ― я могу только тебе! Пусть это уронит меня в твоих глазах, но ведь ты поймешь, поймешь!.. Иначе...иначе ты не был бы моим любимым. Ведь в любви основное ― понимать друг друга! И какой смысл, если я стану скрывать от тебя свое состояние... Нужно быть искренним. Мое письмо ― полный контраст твоему, а ты говоришь о молодости моей души!

Обычно для меня твое письмо не только целый кладезь воспоминаний, не только поток, со стремительной силой захватывающий меня в объятья нежных слов, не только торопливое и учащенное дыхание... но еще и искренний смех. И за эти минуты полного безоблачного счастья, испытываемого при чтении твоих писем ― я хочу, солнышко...Ах! Не знаю, что хочу! Но я люблю тебя так... Разве можно выразить чувства словами?. Будем свято хранить их в сердце...Но ты пиши о них... Ведь только они согревают меня в Сибири. И пиши, не дожидаясь моих писем. У тебя жизненная чаша полнее, и ты найдешь, что писать мне. Прости, что доплатное...

Твоя Раиса.

Твоя Кисанька целует Солнышко.

P.S. 6/XII ― день моего рождения.

Р.P.S.Скверная привычка ― писать на полях, но я хочу поцеловать тебя, а места нет. Можно на полях уместить 10000000000 раз?

ДРАМА БЕЗ ВЫСТРЕЛА в одном действии, при участии одного человека, распиленного надвое, одна половина А, другая Б.

А. Тарарарам, тарирам, ламцадрица ― о ца-ца Б. Ты что, с ума сошел, чего ты воешь и стучишь?

А. Получил...

Б. (перебивая) 100 рублей?

А. Идиот!.. Несколько тысяч под десятикопеечной маркой.

Б. Ага, понимаю...(подмигивает очень жуликовато)... Письмо получил?

А. Да. '

Б. От той ипохондр...ипохондр...Фу, черт! В общем, от той особы с ипохондрией?

А. Ничего подобного. Ипохондрия! Что такое ипохондрия? Как говорил Мендель Маранц, а если не говорил, то, наверно, скажет, ― ипохондрия в женщине ― это особого рода пудра, употребляемая для вящей интересности. Но видишь ли, Б., незачем передо мной интересничать сознательно, следовательно, ее ипохондрия была бессознательна, следовательно, открываю новый вечный закон ― ипохондрия ― это неотъемлемая часть женского настроения.

Б. А ты, дурак, в прошлый раз так разнервничался.

А. Ну да, сам ты дурак! Я ведь тогда еще не открыл этого закона. Теперь я уже...будьте уверены! (встает с дивана и, задумавшись, ходит). Как ты думаешь (обращаясь к Б.), это правильно, что я скверный мальчишка?

Б. Ха-ха-ха!!! Мальчишка?! Холосенький мальсисек! Бе- бе! По-моему, ты еще совсем крошечный. Агу, агу, маинький (трогает А. за подбородок).

А. Ты психопат! Не в этом смысле мальчишка, а в другом.

Б. В отношении того, что ты откровенничал за чужой счет?

А. Вот именно.

Б. Ну, так вот именно, что ты не мальчишка, а колесо от телеги. Я б тебе морду набил (становится в позу, сжав кулаки). Чтобы больше этого не было!

А. Не ори! Ведь тебя не знает Р. Ведь тетя давала мне читать письма от Миши, полные неги, восторгов и желаний. Когда люди нащупывают друг в друге что-то общее, они делаются откровеннее, и им хочется делиться своими радостями. Тем более что я, по своей слабохарактерности, после двухтрех просьб тети прочесть письма все-таки не дал ей. Это достижение. Я ей только так, схематично и привирая, рассказал содержание, а она (Господи, прости мне мое сквернословие) взяла и так насела на меня, два дня наседала, что я, по своей слабохарактерности, не выдержал и дал ей почитать. Но она все держит в громаднейшем секрете. И хоть Р. пишет, что у ней и стиля нет, и т. п. (скромность), тетя, как посторонний человек все-таки, так что ей можно верить, без ума именно от стиля. А я, а я, грешный, может быть, только потому и дал почитать, чтобы другие тоже знали, какая она у меня умная. А теперь в итоге «скверный мальчишка»!

Б. Научись говорить более связно! Я ничего не понял.

А. Не понял, ну и черт с тобой. Обида не дает мне говорить.

Б. (делает изумленное лицо) Он еще обижается? Сволочь!

А. Не ругайся.

Б. (топая ногами) Не сметь больше показывать письма!

А. Не буду.

А. Как ты думаешь, это правильно, что кавалеровщина и левинсонство ― это не суть классы?

Б. Я думаю, что это классы! Только по одному тому уже, что кавалеровщина и левинсонство находятся в непримиримой, смертельной вражде, которая будет продолжаться до тех пор, пока один из них не ляжет без дыхания ― только потому они классы.

«Различие внутри единства» ― это вполне верное определение. Так как «единство» ― суть «общество», включающее в себя все классы, а «различие» ― это классы, из которых слагается общество.

Это прекраснейшая мысль Гегеля, которую признавал и Владимир Ильич.

А. Так что, ты считаешь, что это классы?

Б. (нетерпеливо) Чего ты причепился?! Не классы, а курятники! Отстань!

А. Ну и стервяга ты, как я погляжу. Чего ты злишься?

Б. Я возмущен, я презираю тебя! Я считал тебя благородным, стоящим выше предрассудков человеком, я думал, что ты любишь людей, а ты говоришь «Чтоб он сдох.» Я презираю тебя.

А. (с разинутым ртом смотрит на Б.) Милый мой и истинный друг! Я и в последнем письме писал что-то в этом духе. Но я уже сам об этом думал и пришел к убеждению, что это глупо и некрасиво. Я отрекаюсь от этого (становится на колени, Б. делает над ним какие-то знаки, и с просветлевшим лицом А. встает).

Занавес.

Моя милая, любимая, белобрысенькая Кисанька! Прости мне это бесплатное приложение к письму. Сейчас, написав его, я бы с удовольствием его выбросил, но решил тут же на месте, что пусть остается. Слабохарактерность!

Вчера я поднялся после гриппа, как говорят, похудевший, интересно побледневший, обросший высокой пеной волос и бороды, и сейчас, навернув весь дневной паек хлеба на все семейство, окончив письмо и побрившись, поеду в Заготхоз Мытищи. Я там служу, вернее, служил. Вчера я получил открытку из Заготхоза, которая приглашает меня явиться и сдать дела и сообщить, где находятся какие-то пропавшие документы.

А где они находятся, черт их знает. Как бы не пришили дело. Документы на обмундирование и оружие.

Я читал на кружке при нашей Газете отрывок из той повести, о которой я тебе говорил тогда! Вызвал массу противоречивых мнений среди кружковцев.

Говорили:

― Необычайная загруженность образами, превращающая повесть в какую-то поэму в прозе.

― Ничего не могу понять.

― Исключительно интересная вещь, которую нужно размножить и обсудить еще раз.

― Герои ― какие-то сумасшедшие люди, написанные под влиянием Достоевского.

― Никуда не годится.

― Прекрасно!

― Автор читал омерзительно прекраснейшую вещь.

Я же в начале чтения, предупредив, что я плохо читаю, тут же заявил, что вещь написана под Бабеля. Каково же было мое изумление, когда в последнем слове Агапов (руковод.) сказал, что Бабель здесь и не чувствуется. Он говорил:

― Проза т. Куцего ― это новые камни в современной русской литературе (я чуть не упал от радости). ― У него исключительно мастерский и выразительный образ и очень изощренный, тонкий синтаксис. Т. Куцый показал интереснейшее столкновение идеологий в живых людях. Манера писания идет от Марселя Пруста и Д.Джойса.