Один месяц на исполнение и монтаж огромной, 7х8 аршин, мемориальной доски! Место установки — Сенатская башня Кремля. Ответственность исключительная! Коненков собран, деловит, требователен. Он выставляет президиуму Моссовета свои условия.

Ему необходимы в Историческом музее, в непосредственной близости от места установки мемориальной доски, помещения, где бы можно было вести подготовку к монтажу и где бы могли разместиться на ночевку пять человек — его производственная бригада. Коненков сознает, что придется работать сутки напролет.

Он просит прикомандировать к нему на время работы над мемориальной доской рабочего проволочной фабрики Алексея Карповича Климова. Это тот самый матрос-революционер с крейсера «Громобой», который формовал, переводил в гипс коненковские шедевры и в 1914 году был моделью для одного из них. Сергей Тимофеевич приглашает в компанию форматоров Савинского и Королева — с ними он сражался на баррикадах в декабре 1905 года. Пятый в бригаде — Иван Иванович Бедняков.

Коненков требует предоставить ему необходимые для работы материалы — ему некогда бегать по Москве в поисках дефицитных цемента, досок, арматуры. В его распоряжении месяц, тридцать один день! Отсюда и просьба о незамедлительной выдаче денег на производство работ.

Сергей Тимофеевич помнит и о другом принятом им на себя заказе — памятнике Степану Разину. Он испрашивает у президиума Моссовета разрешения об отсрочке исполнения этого государственного заказа.

В пресненской мастерской, когда сложили отлитый в гипсе полный объем доски, не осталось свободного места. По углам студии и во дворе стояли чаны с глиной, мешки гипса и цемента. Болты и металлические плахи, которыми 49 частей доски должны были крепиться в кремлевской стене, тоже подгонялись здесь. Мастерская напоминала производственный цех.

Приходилось одновременно разрешать я скульптурно-живописные и технические задачи: надо было подобрать такой тон краски, чтобы доска выглядела «живописным пятном» на затемненном фоне кремлевской стены. Прямо в мастерской после авторской корректировки гипсовые формы отливались в цементе и окрашивались в соответствии с живописным эскизом. Запорошенные белым портландцементом Коненков и его помощники были похожи на бородатых сказочных мельников. Дядя Григорий ворчал, оберегая от пыли и царапин дорогой концертный рояль, за который в этот горячий месяц никто ни разу не сел. Легко сказать, всего две недели переводил Коненков эскиз в большую форму, 7х8 аршин!

Взглянуть на крайне спешную работу, нарушившую привычный ритм пресненской мастерской, приходили друзья Коненкова. Как-то появились братья Шведовы, а следом пришел Есенин с Клычковым и молодым, еще никому не известным поэтом Герасимовым. За дружеской беседой возникла мысль написать кантату и исполнить ее в день открытия мемориальной доски. Иван Шведов сказал, что он напишет музыку, а стихи взялись сочинять три поэта вместе.

Мемориальная доска освобождалась от лесов. Москвичи с интересом разглядывали еще не закрытое полотнищем изображение. Из верхнего левого угла по диагонали ступает навстречу людям крылатый гений Победы в венке и хитоне, облекающем нижнюю часть тела. Перед нами Победа, прошедшая сквозь огонь и смерть, исполненная восторга и вдохновения.

Широкие крылья трепещут, движения порывисты, страстны. Взор гения Победы подобен утреннему свету. В правой руке — темно-красное знамя, в левой — зеленая пальмовая ветвь бессмертия, которой она осеняет героев, павших в октябрьские дни семнадцатого года. У ног символической фигуры — поломанные сабли и ружья, воткнутые в землю. Они перевиты траурной лентой.

За плечами надмогильного стража восходит солнце, в золотых лучах которого написано: «Октябрьская 1917 Революция».

«Мир и братство народов» — вот знак, под которым проходит русская революция. Вот о чем ревет ее поток. Вот музыка, которую имеющий уши должен слышать», — как это проникновенно сказано Блоком, как созвучно мыслям Коненкова! «Павшим в борьбе за мир и братство народов», — начертано на мемориальной доске.

4 ноября к вечеру работа была закончена. Коненков, смертельно усталый, но вполне счастливый, добрался в извозчичьей пролетке на Пресню и на тетрадном листе в клеточку, любимым уже в ту пору синим карандашом написал заявление в комиссию по постановке памятников: «Прошу о выдаче грузовика на Красную площадь для уборки лесов по исполнении мемориальной доски 5-го сего ноября от 10 часов до 12 дня».

Коненков до мельчайших подробностей продумал технику торжественного открытия доски. Полотнища занавеса скрепляла шелковая ленточка — своеобразный замок. Ленточка была запечатана. Плотник и столяр Сироткин по просьбе Коненкова смастерил небольшую ладную лесенку-подставку, поднявшись на которую можно было перерезать ленту.

7 ноября 1918 года праздновалось в Москве всенародно. Центральные площади, многие улицы были декорированы. Красочные арки, тематическое панно, нарядные трибуны, новорожденные эмблемы Советской власти, плакаты, лозунги сопровождали праздничные шествия в разных частях города.

Накануне и в самый день праздника шли открытия памятников. 3 ноября вблизи Китайгородской стены на всенародное обозрение предстали эскизы памятников поэтам Ивану Никитину и Алексею Кольцову. На митинг собрались сотни учащихся Москвы и Подмосковья, прибыли со своими знаменами, хорами и оркестрами депутации фабрик и заводов. Сохранились кинокадры выступления Сергея Есенина на открытии памятника народному поэту Кольцову. Колышущиеся полотнища знамен, движение сгрудившейся массы людей и над ними вдохновенное лицо поэта, читающего стихи.

3 ноября на Рождественском бульваре, там, где он сливается с людной Трубной площадью, проходило торжество открытия эскиза монумента Тарасу Григорьевичу Шевченко. Автором памятника Кобзарю был Сергей Михайлович Волнухин — создатель знаменитого «Первопечатника», профессор Московского училища живописи, ваяния и зодчества, воспитатель доброй половины скульпторов-москвичей, включившихся в работу по осуществлению плана монументальной пропаганды. Его первыми учениками были А. С. Голубкина, С. Т. Коненков, Н. А. Андреев.

Открытие памятника Тарасу Шевченко привлекло на Рождественский бульвар множество народа. А памятник французскому революционеру Робеспьеру в Александровском саду на площадке перед гротом открывал революционер в науке Климентий Аркадьевич Тимирязев.

Вот и седьмого ноября 1918 года, в день первой годовщины Октябрьской революции, главным агитационно-политическим содержанием праздника стали массовые митинги трудящихся по случаю открытия памятников лучшим представителям человечества, самоотверженным борцам за счастливое будущее, выдающимся представителям русской и мировой культуры. Торжества проходили в Петрограде и Москве.

На площади Революции в Москве в этот день был открыт временный памятник вождям мирового пролетариата К. Марксу и Ф. Энгельсу. На митинге выступал с речью Владимир Ильич Ленин. На Новинском бульваре многолюдным митингом открыли памятник Жоресу скульптора С. Н. Стража, на Миусской площади — памятники Степану Халтурину и Софье Перовской, у Серпуховских ворот — бюст-памятник Салтыкову-Щедрину, на Страстном бульваре — памятник Гейне, на Цветном бульваре — трехметровую гранитную фигуру Достоевского скульптора С. Д. Меркурова.

Коненков, который, не жалея сил и энергии, организовывал скульпторов Москвы на реализацию ленинского плана монументальной пропаганды, пропустил все до единого празднества открытий. Не до того ему было. Успеть бы… Закончили монтаж утром 4 ноября. Пятое и шестое ноября ушли на подготовку торжественного открытия мемориальной доски.

Глубокое волнение овладело им, когда утром 7 ноября он пришел на Красную площадь.