Изменить стиль страницы

Она тут же почувствовала, что зашла слишком далеко, – упреки перешли в тихое шмыганье носом где-то в районе маминой юбки. Элли посмотрела вниз, сраженная таким поворотом событий. Так вот что о ней думает ее обожаемая дочурка?

– Чарли… – Бен опустился на корточки. Его голос звучал спокойно, но твердо. – Ты же сама знаешь, что это неправда. Мне кажется, у тебя замечательная мама, так что тебе, скорее всего, стоит извиниться. Я знаю, что ты не хотела так говорить, – иногда мы все говорим вещи, которых совсем не имели в виду, когда расстроены или злы. Я прав? – (Едва заметный кивок подтвердил его слова.) – Ты просто была очень расстроена, так? – (Еще один кивок и горький всхлип.) – И ты хочешь извиниться перед мамой?

– Прости меня, мамочка. – Чарли отошла, и Элли, глядя на нее, поняла, что та готова снова разразиться рыданиями. – Мне так хотелось покататься на всех аттракционах.

– Вот и умница. – Бен улыбнулся и достал носовой платок. – Уверен, что однажды ты обязательно на них прокатишься. А теперь что ты скажешь на то, чтобы пойти наверх и умыть личико? И сразу же спускайся назад, чтобы мы могли попрощаться, прежде чем я уйду, идет?

– А тебе надо уходить, дядя Бен? – Еще один всхлип.

– Мне правда надо идти. – Он снова улыбнулся и протянул ей руку. – Но кто знает! Может быть, однажды я вернусь.

Когда они остались одни, Элли не смогла больше сдерживать уныние и даже не стала сопротивляться, когда Бен обнял ее и слегка сжал.

– Не позволяй ей себя расстраивать. Все дети упрямы – я называю такое поведение «идти своим путем». Мне жаль, что на этот раз я послужил причиной.

– Нет, ты ни при чем. – Она почувствовала, что он все крепче прижимает ее к себе. – Это моя вина – надо было спросить ее. В конце концов, не одну меня приглашали.

– Не говори глупостей, ничего ты не должна. – Бен приподнял ей лицо за подбородок. – Но ты говоришь мне… – Он пытался заглянуть ей в глаза.

В эту минуту дверь приоткрылась, и они увидели Дэвида Меримана, который собирался сунуть конверт в почтовый ящик на двери. Элли густо покраснела.

Дэвид смотрел на замершие обнявшиеся фигуры.

– Элли, мне жаль, что я несколько запоздал с запиской. Лиз и мне очень понравился вчерашний вечер. Еще раз прости, – повторил он, поворачиваясь и сбегая по ступенькам. Они услышали, как зарычал двигатель и машина стремительно умчалась.

Вчерашний вечер? А что было вчера вечером? Элли казалось, что вся ее жизнь летит куда-то в неизвестность с устрашающей скоростью, будто сорванный ветром листок. Второй раз этот человек пришел, чтобы разрушить все, что она создала с таким трудом.

Элли отодвинулась и посмотрела в лицо героя своих грез. Она должна найти в себе мужество сказать, чтобы он уходил. Прямо сейчас.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

– Прости, Бен. – Элли очень старалась быть естественной. Досадно, конечно, что голос дрожит и в нем слышится смертельная усталость. – Не хочу показаться негостеприимной, но у меня сейчас куча работы и почти нет времени.

– И ты бы хотела, чтобы я ушел? – Улыбка Бена была простой формальностью – его холодные серые глаза казались стальными. – Я не перестаю удивляться своим чувствам, с тех пор как мы впервые встретились в Сингапуре. Какие-то странные чувства. Не припомню, чтобы встреча с женщиной давала такой эффект.

В это Элли легко могла поверить, но…

– Извини. – И чего она все время извиняется? Если кому-то и нужно просить прощения, то это ему. У него для этого в двадцать, нет, в сто раз больше причин. – Но я только что сказала…

– Да, что тебе жаль. И что ты занята. И что ты не в настроении – на случай, если мне взбредет в голову налаживать с тобой какие-либо взаимоотношения. Или, возможно, все проще, и у вас с Дэвидом роман. Но я могу дать голову на отсечение… – он не делал больше попыток скрыть горечь, – если бы я был на его месте, если бы хотел поблагодарить тебя за ужин, или что-то еще, то никогда бы не бросил открытку в ящик и не ушел бы, зная, что в этот момент тебя обнимает другой мужчина.

– Дэвид Мериман всегда был ко мне очень добр и внимателен. Не каждый мужчина готов принять чужого ребенка как своего… не вешая при этом ни на кого ярлыки…

– Ну конечно же, – произнес он, растягивая слова, глаза у него снова сузились, – не каждый… Но это зависит в основном от матери ребенка.

Было невероятно трудно улыбнуться и беспечно пожать плечами. Она уже думала, что у нее не получится.

– Кажется, ты сделал мне комплимент. Спасибо. И спасибо за завтрак – мне действительно понравилось. Мы прекрасно провели время.

– Мамочка… – Робкий голосок привлек ее внимание. Наконец Элли нашла Чарли глазами – девочка сидела на ступеньке, просунув голову сквозь перила, и смотрела на них.

– Чарли. – Женщина была рада прервать этот мучительный разговор. – И давно ты там сидишь? Спустись и попрощайся с Беном. Он уже заждался тебя.

– Ох, мамочка. – В один момент Чарли оказалась внизу. Маленькие ручки обхватили Элли за талию, а умоляющий взгляд держал цепко и уже не отпускал. – Если я скажу, что сильно, сильно, очень сильно извиняюсь, и пообещаю быть очень хорошей девочкой все время, то можно мы поедем в Диснейленд с Беном? Пожалуйста, мамочка!

Элли сжала зубы и попыталась справиться с раздражением от такой нечестной игры. Ей вспомнилось что-то о бессознательном детском эгоизме и умении манипулировать родителями. Кроме того, ей и самой очень хотелось в Париж. Может быть, даже больше, чем Чарли…

– Золотко, я попытаюсь свозить тебя туда в другой раз. Может быть, вместе с Венди и Линдой.

– Но с Беном будет так весело!

– Я не уверена, что он еще хочет с нами ехать. – И Элли взглянула на него в первый раз после того, как их прервали. Она безмолвно просила о помощи, но выражение его лица не сулило никакой поддержки. Зато Чарли, чутко среагировав на изменение ситуации, схватила руку Бена с бесстыдством нищей попрошайки.

– Бен… – Голос ее слегка дрожал. Теперь Элли была уверена, что Королевский шекспировский театр потерял настоящий талант в ее лице. – Бен, ты ведь все еще хочешь, чтобы мы поехали с тобой в Диснейленд, правда?

Мгновение он смотрел на ее исполненное надежды личико и наконец рассмеялся.

– Как бы мне хотелось, чтобы все женщины были так же кротки и сговорчивы, как ты, Чарли Осборн. – Он приподнял бровь. – Некоторые из них ворчливы и упрямы.

Элли уже не реагировала – бесконечные споры вконец измотали ее, и она даже не удивилась, когда услышала свой голос, признающий полное поражение.

К тому времени, когда они прибыли в Париж, Элли твердо решила выбросить из головы все заботы и наслаждаться отдыхом. А иначе какой смысл был приезжать сюда? Пусть все будет так, будто она поехала отдыхать на несколько дней с друзьями – например, с Дэвидом Мериманом и его сестрой Лиз… Впрочем, вряд ли Дэвида можно было поставить рядом с Беном Конгривом…

А Бен Конгрив во время поездки был мил и безобиден. Как будто единственным его желанием было порадовать ее дочку, и ничего больше. Хорошо конечно, провести денек на частном привилегированном пляже на побережье, но в то же время трудно не поддаться некоторой скуке, глядя, как эти двое заняты друг другом. И как близки они становятся. Да, трудно будет собрать вновь по кусочкам сломанную жизнь, когда великолепный Бен упорхнет в свои Штаты! Рано или поздно он поймет, что не получит желаемого, и исчезнет. А пока он за все платит. Именно это он и заслужил.

Отель, в котором они остановились, был одним из самых дорогих и престижных в Париже. Оглядывая фойе, Элли была поражена роскошью и обилием позолоты. На Чарли это великолепие тоже произвело огромное впечатление. Она вдруг перестала щебетать, замолчала и прижалась к матери, не отпуская ее руку, пока они не вошли в лифт, чтобы подняться в номер.

А номер у них с Чарли был потрясающим: огромные двуспальные кровати, гостиная с несколькими диванами и креслами со светлой обивкой, большая ванная и шкафы, в которых их небольшой запас одежды просто потерялся.