Таким образом, все попытки Сюнити примирить стариков и отвратить деда от Рокаи не принесли никакого результата.

Сюнити не оставалось ничего другого, как удалиться.

После его ухода старик впал в мрачное состояние духа. Двадцать лет ясной, ничем не осложненной жизни, и вот все как-то запуталось. Стариком овладело смятение. Он сказал Сюнити, что Рокаи для него ничего не значит, однако недавно он обещал Рокаи принять на фабрику несколько рекомендованных им людей. Среди них был младший брат Рокаи и другие его родственники. Таким способом Рокаи все больше внедрялись в правление фабрики. Можно сказать, он поддался на угощения. Старик все более раздражался. Хотел было, как вчера, почитать свой дневник, но настроения не было. Тогда он тихо вышел в сад. Оттуда доносился клекот орла. Его восхищала эта дикая птица, свирепое выражение ее глаз, ярость духа.

Орел сидел в большой квадратной клетке на толстом суку. Увидев старика, он стал вопить еще громче, но в его голосе не было ни капли дружелюбия или любви. Блестящими глазами орел пристально глядел на старика, острые когти его были готовы рвать пищу на части. Настроение старика сразу улучшилось.

— Все еще силен! — восхитился он птицей.

Орел нахохлился, разинул кривой клюв и снова крикнул — так он выражал свой гнев. Возможно, эта птица умела только гневаться. Других чувств она не знала.

— А что, если тебя выпустить из клетки? — спросил старик и протянул руку к дверце.

Орел повернулся к выходу, словно хотел вылететь.

Тут подошел Исидзо, работник старика Оно.

— Что это вы собираетесь делать, господин?

— Да хочу орла выпустить.

— Совсем?

— Нет, полетать немного.

— Но если вы его выпустите из клетки, он вовсе улетит.

— Может, и так, — склонил голову старик.

— Улетит в небо, не поймаешь. На то у него крылья. А что, если к ноге веревку привязать? — предложил Исидзо.

— Ну что ж! Давай попробуем. Принеси какую-нибудь веревку.

Старику не терпелось увидеть, как поведет себя орел, когда окажется на воле.

— Бечевка для воздушного змея подойдет? — спросил Исидзо.

— Подойдет. Возьми самую толстую.

Исидзо пошел в сарай и принес катушку бечевки, на которой раз в год запускали большого воздушного змея. Потом притащил из кухни маленький бочонок, где лежало десятка два карасей. Затем сделал петлю на конце бечевки и положил бечевку в клетку к орлу. Рядом с ней поставил бочонок с рыбой. Все это время орел не сводил с него злобного взгляда. Но караси были его привычной пищей, и он спустился с ветки. Исидзо дернул за бечевку, петля тут же затянулась на ноге птицы. И сколько орел ни вырывался, сколько ни кричал, освободиться от петли он не мог. Тогда он попытался сдернуть веревку кривым клювом, но и это не удалось. Тут стала открываться дверца клетки, которая была заперта много лет.

— Господин! Я открываю! Открываю! — крикнул Исидзо.

— Давай! Давай! — сказал старик.

Когда дверца отворилась, орел сразу насторожился. Наверно, он подумал, что ему угрожает опасность. И он продолжал сидеть в клетке то поднимая, то опуская голову, — раздумывал, стоит ли выходить наружу. Взгляд его был пронзительно острым.

— Погоди! Постой-ка! — крикнул старик. Он бегом сбегал в прихожую и вернулся оттуда с бамбуковой палкой. — На всякий случай, — сказал он. — Ну, давай открывай.

Исидзо распахнул дверцу, поднял катушку с бечевкой на уровень плеч и стал ждать, когда вылетит орел.

— Ну, выходи! Кыш! Кыш! — подгонял он птицу, однако орел продолжал сидеть в клетке, поглядывая на людей, словно борец сумо, приготовившийся к схватке. «А здорово это я придумал запустить орла в небо вместо бумажного змея!» — подумал Исидзо.

— Боится вылететь наружу. Подгоните его палкой, — сказал Исидзо.

— Подожди, сейчас вылетит, — только и успел сказать старик, как орел, нагнув голову, легко выпрыгнул из клетки.

— Ты что?! В небо лети! В небо! — подгонял птицу Исидзо.

Но орел, засидевшийся в клетке, выйдя из нее, прежде всего расправил крылья. Размах их достигал почти двух метров. Старик и Исидзо невольно попятились, чтобы между ними и орлом было какое-то расстояние. Васи-васи-васи! — со свистом хлопнули крылья по земле. Поднялась пыль, словно взмахнули большим веером, и разлетелась по сторонам. Листья стоящего рядом дерева зашелестели. Наконец орел взмахнул крыльями и полетел. Он поднялся в небо с большим шумом. Бечевка быстро разматывалась с катушки следом за ним.

— Взлетел! Взлетел! — заорал старик во все горло.

От радости он чуть было не захлопал в ладоши. Исидзо поспешно бросил катушку и, схватив обеими руками бечевку, уперся в землю широко расставленными ногами. Ему казалось, что, поднявшись ввысь, орел улетит от них. И Исидзо стал дергать за бечевку. А орел, расправив широкие крылья, махал ими в вышине.

— Вот это да! — восхищенно твердил старик, задрав голову.

А Исидзо посматривал по сторонам и говорил растерянно:

— Что будем делать, господин?

Он вынужден был следить и за орлом и за стариком, и ему казалось, что наступил опасный момент. Однако старик продолжал восхищаться:

— Надо же! Взлетел!

Орел, парящий в вышине с широко расправленными крыльями, привел старика в состояние радостного возбуждения. Исидзо же было не до любования птицей.

— Господин! — вопил он истошно. — Можно бросить веревку?

И тут орел с шумом опустился на гребень крыши амбара — видно устал с непривычки. Уцепившись когтями за черепицу, он сложил огромные крылья и затих.

— Ну вот, наконец-то! Я уже волноваться стал, — облегченно вздохнул Исидзо. — Знаете, господин, он такой сильный. Не то что воздушный змей! Еле удержал!

От этих слов старик еще больше расцвел и громко и довольно расхохотался, как давно уже не смеялся. Мрачное настроение, которое одолевало его в последние дни, как рукой сняло.

— Замечательная птица орел! — сказал он.

— Может, и так, господин, но что теперь с ним делать прикажете? Он и не собирается заходить в клетку, — заметил Исидзо.

— Ничего, захочет есть, поневоле зайдет, — успокоил его старик.

Тут в ворота шумной гурьбой ввалились деревенские ребята.

— Дедушка! Орел улетел. Ваш орел! — закричали они наперебой. Увидев орла на крыше амбара, они удивились и прибежали сказать об этом хозяину.

А дед только посмеивался. Орел же сидел на крыше амбара и не собирался оттуда слетать. Он вертел головой и с презрением глядел на людей. Теперь он не приглядывался к противнику, как борец сумо, и Исидзо положил катушку с бечевкой на землю и уселся на нее.

— Пожалуй, я сначала закурю! — сказал он и вынул из-за пояса трубку.

Тогда старик крикнул:

— Эй! Дети! Сбегайте-ка в дом, позовите няньку.

И, приказав няньке принести трубку, старик тоже закурил. Попыхивая трубкой, он рассказывал детям об орле.

Орел совсем не похож на других птиц. Как бы ни был голоден, никогда не станет есть рис или лепешки из муки. Непременно подавай ему птицу или зверюшку какую-нибудь. Да и ест он их сырыми. Царь птиц!

И, заметив, что ребята слушают его разинув рот, улыбнулся. Он и сам себе казался теперь орлом. И, усмехнувшись, старик огляделся с гордым видом.

Когда стемнело, орел был водворен, наконец, в клетку. Для этого ему положили как приманку голубя и, когда он схватил птицу, накрыли сверху большой грубой корзинкой. Исидзо пришлось сильно попотеть при этой операции. Старик же совсем приободрился и, когда жена Рокаи принесла ему ужин, сказал ей:

— О, Мицу-сан! Прошу вас больше не беспокоиться о еде.

— Вот как! Что-нибудь случилось? — спросила она.

— Да нет, но, как говорится, от обильной еды рот привыкает к роскоши, а тело к лени. Ничего хорошего от этого не жди. Достаточно и маринованной редьки. В сарае у меня как раз стоит бочка редьки. Нянька нарежет да и подаст.