Столица края йоруба — действительно громадный город. Это крупный экономический и культурный центр. И если приезжего в первые дни особенно поражает бурная уличная торговля, то только потому, что в Ибадане она соответствовала общим масштабам столицы йоруба и больше бросалась в глаза, чем в других, сравнительно мелких африканских городах. Но тротуары, превращенные в лавки под открытым небом, существуют во всех западноафриканских городах.

Есть что-то трагическое во всех этих болезненных крайностях африканского города, и мне часто казалось странным, что он еще не нашел писателя, гений которого позволил бы городскому обществу выразить все его внутренние противоречия. Но такой художник не может не появиться. Ведь мощь потрясений в городском мире, разительность его контрастов, уродливость его развития таковы, что не могут не потрясти совести и не разбудить таланта.

Число горожан росло последние десятилетия намного скорее, чем возникали возможности как-то их устроить — найти им работу, обеспечить сносным жильем. Когда в древности в античный Рим хлынули толпы сорванных с земли людей, императоры начали строить цирки и прокладывать дороги, чтобы дать этим людям работу. За спиной императоров стояло великое государство, обладающее колоссальными ресурсами. А что могло сделать правительство молодой африканской республики, к тому же разоряемое ее зарубежными «покровителями»?

В местной печати часто рассказывалось о судьбах людей, обманутых и искалеченных городом. Лагосская «Санди Таймс» как-то раз писала о девушке, мечтавшей получить образование. Ей попалось на глаза объявление, помещенное на страницах столичной газеты: «Какие бы трудности вас ни одолевали, обращайтесь ко мне, и я помогу». Девушка отправила письмо по адресу, указанному в объявлении, и вскоре получила ответ — ей предлагалось приехать в Лагос. Писал автор газетного анонса, священник. И девушка решилась. Родители с трудом собрали ей денег на дорогу, и она отправилась в путь. В Лагосе ей удалось быстро найти дом человека, обещавшего помощь.

Продолжение этой истории было рассказано полицией. «Благодетель» оказался мошенником, спекулирующим на людском отчаянии и доверчивости. Девушка была ограблена, обесчещена. Полиция обнаружила, что мнимый священник уже давно совершает свои преступные махинации.

В Аккре с одним местным журналистом мы попытались представить, как живет в ганской столице бедняцкая семья. В Ниме, районе города, населенном по преимуществу выходцами с севера страны, нам пришлось провести несколько недель, прежде чем у нас сложилась более или менее ясная картина.

Первое впечатление от Нимы — людская скученность.

Среди одноэтажных домишек носились стайки детей, у домов сидели старики и старухи, во дворах женщины на кострах или переносных железных печках готовили пищу. И всюду — молодые, крепкие, но нищенски одетые парни, которым явно нечем себя занять. Одни собирали по дворам бутылки, другие пытались заработать каким-нибудь ремеслом, третьи жили на содержании сородичей, четвертые воровали.

Масса энергии и ума тратилась на то, чтобы выручить хотя бы шиллинг. Мы видели, как ребятишки засыпали землей многочисленные выбоины в асфальте мостовой, протягивали через улицу веревку и собирали за свой труд по ремонту дороги мзду с проезжающих автомобилистов. Это гроши, но и они драгоценны!

Если семья велика, она снимала один домик. Обычно в нем две комнаты, разделенные тонкой перегородкой, без электричества, канализации, воды. В окнах нет стекол, часто они были затянуты москитной сеткой, а на ночь закрывались решетчатыми деревянными ставнями. Готовят всегда на дворе.

Одинокие люди селились вместе. Мы бывали в домах, где на комнату в 12–16 квадратных метров приходилось по 5–6 человек. Ободранные стены, почерневшие от копоти керосиновых ламп потолки, земляные полы, какое-то грязное тряпье в углу… Обычно вместе жили соплеменники, часто уроженцы одной деревни. Лишь очень редко они организовывали общий стол, хотя в случае крайней нужды поддерживали друг друга.

К шести часам утра, с восходом солнца, Нима пробуждалась. У стоянок автобусов, идущих в центр, возникали людские водовороты. У светофоров, там, где на несколько секунд останавливался поток автомашин, сновали мальчишки с утренними газетами — «Ганиен Таймс» и «Дейли Грэфик». Их покупали многие. Купленная газета позднее побывает в десятках рук, пока не кончит своего существования на рынке, где в нее завернут рыбу, мясо или овощи.

Безработный обычно с утра ехал в бюро трудоустройства при министерстве труда. У невысокого, напоминающего барак здания весь день толпились люди. В большинстве своем это молодежь, хотя встречались и пожилые лица. Велико число безработных со школьным аттестатом. Не имея технической квалификации, они искали должностей в конторах и учреждениях, а там вакансии редки, новых мест появлялось мало.

Меня всегда поражала жизнерадостность, улыбчивость этих молодых ребят. Они не падали духом, не опускали рук, хотя их положение и было зачастую очень и очень трудным. К тому же им было более или менее ясно, что ждать удачи придется долго.

Один из них, улыбаясь всем лицом, рассказывал:

— Вот уже третий месяц, как я прихожу сюда. Когда мое лицо здесь примелькалось, ко мне подошел посыльный и сказал, что место найти можно, но следует вручить «даш» — взятку начальнику. Я ответил, что денег у меня нет, но когда начну работать, то заплачу.

— Ну, тогда подожди еще, — буркнул тот и отошел.

О взятках говорили многие. Их брали, видимо, и некоторые служащие бюро трудоустройства, и те, к кому направляли на работу. Мастера требовали от молодых рабочих подарка — бутылку джина или шнапса. Об отказе нельзя было и думать.

Мы расспрашивали этих молодых ребят, на какие средства они все-таки существуют, почему не возвращаются в провинцию. Большинство говорило, что их поддерживают родственники, которым они помогают по дому, работая в их лавках или мастерских. Те, кто приехал в Аккру из провинции, не хотели даже думать о возвращении в родные места.

— Нас высмеют, как не способных ни к чему неудачников, — говорили некоторые из них. — Да и что можно заработать в деревне? Кругом бедность. Мы бесправны, старики и вожди распоряжаются всеми делами.

Что закрывать глаза! Многие из этих хороших и умных ребят постепенно скатывались на дно, теряли свою моральную, внутреннюю силу. В полиции нам рассказывали, что среди задержанных преступников много молодых парней. Иной раз они сбивались в большие группы, которым давались названия, навеянные западными боевиками. Их постепенно засасывала трясина уголовщины.

Ребята помоложе занимались вечерами «охраной» автомобилей у кинотеатров — протирали стекла, смахивали пыль, показывали, как быстрее выехать со стоянки после конца сеанса, причем отдельные их группы ревниво оберегали «свои» кинотеатры от посягательств конкурентов. Их товарищи постарше участвовали и в сбыте контрабанды, и в торговле наркотиками, а иной раз и в ограблениях. Преступность стала поистине бичом многих крупных африканских городов.

Но вот работа найдена. Особенно ценится место или в крупной компании или на государственной службе. Там и заработная плата выше, и рабочий день точно определен, наконец, и положение прочнее, чем у какого-нибудь мелкого предпринимателя. Важно и существование в крупной компании профсоюза. Объединяя рабочих и служащих, он придает им силу, которой они не имели бы, будучи неорганизованными.

И все-таки жизнь была трудной. Африканские семьи — большие, и нам часто приходилось встречать по пять-шесть и больше детей в одной семье. Их надо было одеть, накормить, купить для них учебники, тетради и другие школьные принадлежности, стоящие в общем довольно дорого. Само образование было бесплатным, и родители обычно не щадили сил, чтобы дети могли ходить в школу. Тем не менее нам не раз доводилось встречать детей, которые нигде не учились. Обычно это бывало в семьях переселенцев с севера, особенно бедных, с трудом приспосабливающихся к городским условиям.