— Что этот болван удумал?

— Бог его знает, — ответил я вполголоса.

— Выстрелит, и нам всем конец…

В нескольких метрах от нас из кустов появились пять темных силуэтов и зашагали по снегу гуськом. Это были русские. Они прошли очень близко от нас, были слышны их шаги и шелест снега. Я затаил дыхание и подумал, не заметят ли они наши следы, но, слава богу, было темно. Русские продолжали путь, и я почувствовал, как лежавший рядом Малыш расслабился.

Когда мы поднялись, Порта испортил воздух. Звук, похожий на винтовочный выстрел, далеко раскатился в ночной тишине, и мы с Малышом тут же снова бросились на землю.

— Ну, черт возьми! — возмутился я. — Из-за тебя нас бросится искать вся Красная Армия!

— Ничего не могу поделать, — с достоинством ответил Порта. — Я так устроен. Всегда был таким. Малейшее волнение отражается на моем кишечнике.

— Постарайся сдерживаться! — резко сказал я, не желая снисходить к его физиологической слабости. — Будто пушка выстрелила!

— Заткни задницу пробкой, — посоветовал Малыш.

— Секретное немецкое оружие, — злобно сказал я. — Человек, стреляющий пробками, как шампанское… Поворачивается задом к противнику и одним вздохом уничтожает целый полк…

— Сам попробуй, — огрызнулся Порта.

Мы продолжали красться к реке. До русских траншей было уже рукой подать, и нам приходилось ползти на четвереньках. Перед нами маячили пулеметы противника, Порта зацепился за колючую проволоку и, пока мы освобождали его, так долго и громко проявлял свою физиологическую слабость, что Малыш струхнул и пригрозил перерезать ему горло. Я, стремясь предотвратить настоящее сражение, до хрипоты шептал им, чтобы они понизили свои пронзительные голоса.

В конце концов мы освободили Порту и почти сразу же наткнулись на батарею противника. Часовой потребовал назвать пароль, мы замерли в испуганном молчании. Наконец Порта за неимением чего-то лучшего выкрикнул непристойное ругательство. Часовой немедленно ответил тем же. Мы постояли, ожидая выстрелов, но их не последовало. То ли у русских были в ходу непечатные пароли, то ли часовой после такого обмена любезностями потерял к нам интерес. Так или иначе, после некоторого колебания мы двинулись в темноту, и он пропустил нас, не задавая больше вопросов.

Через десять минут мы расположились в глубокой, темной снарядной воронке: Малыш прикрывал ладонью фонарик, я держал карту, а Порта облизывал кончик карандашика и старательно помечал все русские позиции между пунктом X и Ерзовкой. Наше задание было выполнено. Оставалось лишь благополучно вернуться к своим.

Мы посидели в воронке, выкурили втроем последнюю сигарету, кутаясь в шинели и вслушиваясь в тишину. Изредка ее нарушала далекая орудийная стрельба, но большей частью ночь была спокойной. Снегопад прекратился, и небо перекрещивали лучи прожекторов. Нам не хотелось покидать это уютное гнездышко, однако оберст дал нам шесть часов, и в любом случае требовалось вернуться до рассвета, чтобы уцелеть.

Мы снова двинулись в предательскую темноту. При бархатно-черном небе сверху и глубоком, нетронутом снеге внизу, заглушавшем все звуки, можно было с минуты на минуту напороться на патруль противника и погибнуть. Наконец мы достигли развилки. После недолгого обсуждения повернули направо, но когда прошли километра полтора, я остановился и беспокойно огляделся вокруг.

— Что такое? — раздраженно спросил Порта.

Я покачал головой.

— Не знаю… просто ощущение. Может, я ошибаюсь, но, кажется, мы идем не в ту сторону.

— Что за чушь! — сказал Порта. — Мы ориентировались по карте, разве не так?

— Да, ориентировались…

— Тогда в чем дело?

— Не знаю, — повторил я. — Просто кажется, что идем не туда.

Малыш беспокойно затоптался на месте.

— Все треклятые дороги одинаковы, все ведут в конце концов к треклятому кладбищу, так что пошли дальше и прекратим этот разговор.

Мы пошли дальше. Прошагали в неуверенности метров сто, и на сей раз остановился Порта. Протер глаза и уставился вперед.

— Привет, привет, привет! То ли мне мерещится, то ли карта неверна… Спокойно, детки, не висните так на моей юбке, в конце концов все будет хорошо…

— Ты это о чем? — буркнул Малыш.

— Не обращай внимания, — ответил Порта. — Я схожу с ума… — И схватил Малыша за руку. — Видишь вон тот чертов лес?

Мы с Малышом посмотрели в ту сторону, куда он указывал. Там определенно был лес. Малыш кивнул.

— Да, ну и что? Лес я видел и раньше.

— Нет, такого не видел… это лес, которого там нет. Он не обозначен на карте, понимаешь? Не существует… мираж какой-то.

— Постой, — сказал я. — Давай посмотрим.

Мы разложили карту и осветили ее фонариком.

— Все правильно, лес — вот он, — сказал я. — Видите? Мы пошли не той дорогой. Придется возвращаться к развилке. Если бы пошли влево, то вышли бы к этой речушке… она ведет прямо к нашим позициям.

— Ну, и что получается? — пожелал узнать Малыш.

— Черт его знает, — ответил я, складывая карту. — Мы по уши в дерьме.

— Что, заблудились?

— Похоже на то, — ответил я.

Малыш повернулся и в изумлении уставился на Порту.

— Это все ты! Потерял направление, дубина, и завел нас!

— Я знал, что это не та дорога, — сказал я. — Говорил же, кажется, идем не в ту сторону.

— Потерял направление и завел черт-те куда, — продолжал Малыш. — Ты бы и башку, если б мог, потерял, так ведь? Потерял бы яйца, не будь мошонки. Потерял бы…

— Кончай ныть! — прошипел Порта. — Мог бы сам посмотреть в карту, как мы.

— Как, по-вашему, будет лучше? — спросил я. — Можно либо повернуть обратно к развилке, либо попробовать вернуться этим путем.

Предоставив Малышу недовольно бурчать под нос, мы с Портой принялись разглядывать карту. Решили идти к лесу. Время шло, и деревья все-таки представляли собой укрытие, если проблуждаем до рассвета.

— Хорошо, детки, что с вами я, — с обычным самодовольством сказал Порта. — Как знать, что за интересные сведения мы можем найти в этом лесу. Только представьте себе лицо Хинки, если нам удастся…

— Тише ты! — настойчиво прервал его я. — Кажется, мы здесь не одни.

В нескольких шагах впереди сквозь деревья виднелся слабый свет.

— Русские! — прошептал Малыш. — Что будем делать? Пойдем поглядим или смоемся?

— Лучше посмотреть, — сказал Порта. — Выяснить, сколько их там. Хинке может быть интересно.

— К черту Хинку, — пробормотал Малыш.

Порта пропустил это мимо ушей и слегка толкнул меня.

— Свен, ты вправо. Малыш влево. Я пойду прямо. Встретимся здесь через четверть часа.

Со сведениями вернулся Порта.

— Все в порядке, с ними можно справиться. Насколько я понимаю, они все дрыхнут без задних ног. Чуть подальше стоит полугусеничный транспортер[27]. Похоже, его используют как радиостанцию.

— Уж не предлагаешь ли напасть на них? — Я в испуге поглядел на Порту. — Если это радиостанция, то наверняка где-то поблизости штаб. А где штаб, там часовые. А где часовые, там опасность. А…

— Ну и что? — сказал Порта. — Я хочу прибрать к рукам этот транспортер…

— Захватить транспортер?

— Почему бы нет? Захватить и смотаться на нем.

— В какую сторону?

— Тем же путем, что пришли. У нас есть транспорт и сколько угодно времени.

— А как батарея, мимо которой мы проходили? Один раз мы их провели, второй не удастся.

— Почему? Кто узнает? Не будешь ведь останавливать свою машину, проверять, нет ли в ней врагов.

Это было логично. Мы снова разделились и пошли на разведку. Через двадцать минут встретились снова и обменялись сведениями.

— Ничего, — сказал Малыш. — Я прочесал всю восточную сторону. Там пусто.

Порта недоверчиво посмотрел на него.

— Уверен?

— Конечно! За кого ты меня принимаешь?

— За самого большого лжеца в роте! — отрезал Порта и повернулся ко мне. — А у тебя что?

— Я едва не споткнулся о четверых, спящих возле транспортера. Больше не видел ничего.