Ответ иудеев совершенно однозначен: «Мы ни писем не получали о тебе из Иудеи, ни из приходящих братьев никто не известил о тебе и не сказал чего-либо худого. Впрочем, желательно нам слышать от тебя, как ты мыслишь; ибо известно нам, что об этом учении везде спорят» (Деян 28:17–22).
Павел еще не раз будет встречаться с теми, кто ему близок. Ему так хотелось убедить этих иудеев в своей правоте! Он чувствовал себя таким же, как они! Их молитвы были и его молитвами, их любовь к Богу была и его любовью! Поймут ли они когда-нибудь, что Бог иудеев достиг вершин сострадания к своему народу, послав ему собственного Сына? Если они сделают это, иудаизм завоюет весь мир. «И он от утра до вечера излагал им учение о Царствии Божием, приводя свидетельства и удостоверяя их о Иисусе из закона Моисеева и пророков. Одни убеждались словами его, а другие не верили. Будучи же не согласны между собою, они уходили…» (Деян 28:23–25).
Последний ответ Павла пронзает душу. Когда посетители его покидали, он произнес вслед слова пророка Исаии: «Пойди к народу сему и скажи: слухом услышите, и не уразумеете, и очами смотреть будете, и не увидите. Ибо огрубело сердце людей сих, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули…» (Деян 28:26–27).
Мы столько раз обращались к Луке, чтобы узнать о судьбе Павла, что и эти, последние строки о нем примем с благодарностью: «И жил Павел целых два года на своем иждивении и принимал всех, приходивших к нему, проповедуя Царствие Божие и уча о Господе Иисусе Христе со всяким дерзновением невозбранно» (Деян 28:30–31).
И ни слова более.
Огромный знак вопроса — вот что оставляет нам Лука. Объяснения, приводимые для того, чтобы оправдать молчание хрониста о дальнейшей судьбе апостола, отличаются редкой наивностью: Лука не стал продолжать, потому что книга оказалась слишком длинной, у него кончился пергамент. Некоторые утверждают, что конец Деяний апостолов потерян, но и это лишено смысла, поскольку мы знаем, как бережно сохраняли христиане того времени писания первых лет апостольской эры. Полагают, что Лука вернулся на Восток, а потому ничего не знал об обстоятельствах смерти Павла. Можно ли в это поверить? Известие о кончине Павла, то есть о событии, которое в глазах Луки было значительнее всего остального в мире, должно было долететь до него через бесчисленных путников, сновавших по Средиземноморью, а также благодаря обмену письмами, связывавшему Восток и Запад.
Остается лишь одно объяснение, которое мы не вправе исключить. Выдвигающие его напоминают, что план Деяний апостолов, заранее намеченный, как было принято в то время, читается в первой главе. Лука пишет о том, как апостолы обратились к воскресшему Христу: «…не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю?» И он отвечает: «Не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти, но вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святый; и будете Мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли» (Деян 1:6–8).
Составители экуменического перевода Библии сочли нужным растолковать эти строки: «От Иерусалима и от иудеев всего мира и до язычников — таким должно было быть пространствоапостольского свидетельства и таков замысел Деяний». Действительно, Лука проводит своего героя от Иерусалима до Антиохии, из Малой Азии в Грецию и, наконец, до самого Рима. Как только Павел достигает Рима, конец пути, начертанного Лукой, достигнут.
С точки зрения Луки, его труд завершен.
В течение 62 года до Рима доходит весть, способная вселить уныние и ужас в души христианского населения: Иаков, брат Христа, умер в Иерусалиме, его побили камнями по приказу первосвященника Анана.
Я представляю, как скорбь Павла подпитывалась сильными, но противоречивыми чувствами: почтением к исключительному человеку, в жилах которого текла та же кровь, что и у Иисуса, и горькой досадой, которую мы не имеем права ставить ему в упрек. Если принять во внимание те тесные связи, которые поддерживал Иаков с первосвященниками и синедрионом, как такое могло случиться? Иосиф Флавий дает ясное и убедительное разъяснение: в основе всего лежала смерть в Иерусалиме прокуратора Феста. Как только об этом сообщили Нерону, он назначил на эту должность Альбина. Поскольку путешествовали тогда медленно, прошло несколько месяцев с кончины Феста и до прибытия в Иудею Альбина. Ав это время Агриппа II, царь Иудеи и Переи, оказался перед необходимостью назначить нового первосвященника. Он выбрал Анана, которого Иосиф Флавий характеризует как человека «крутого и весьма неспокойного характера», а также и как сторонника учения саддукеев, которые «отличались в судах особой жестокостью». Анан счел необходимым положить конец заблуждениям первосвященников-фарисеев, поддерживавших теплые отношения с Иаковом. Для Анана брат Иисуса был предателем иудейской веры. А предатели должны получить то, что заслуживают: смерть.
Известно, что римские прокураторы никогда не позволяли отступать от давно объявленного запрета: иудеи не имеют права приводить в исполнение смертные приговоры. Но на этот раз сложилось роковое стечение обстоятельств: в Иудее не было прокуратора, чтобы напомнить об этом. Снова обратимся к Иосифу Флавию: «Анан полагал, что вследствие смерти Феста и неприбытия пока еще Альбина наступил удобный момент (для удовлетворения его суровости). Поэтому он собрал синедрион и представил ему Иакова, брата Иисуса, именуемого Христом, равно как и нескольких других лиц, обвинил их в нарушении законов и приговорил к побитию камнями».
Чего не мог предвидеть первосвященник, так это всеобщих волнений, которые вызвала смерть Иакова, не только среди иудеев, обратившихся в христианство, но также и среди тех, кто придерживался закона Моисеева. «…Все усерднейшие и лучшие законоведы, бывшие [тогда] в городе, отнеслись к этому постановлению неприязненно. Они тайно послали к царю с просьбой запретить Анану подобное в будущем и указали на то, что и теперь он поступил неправильно. Некоторые из них даже выехали навстречу Альбину, ехавшему из Александрии, и объяснили ему, что Анан не имел права без его разрешения созывать синедрион. Альбин разделил их мнение на этот счет и написал Анану гневное письмо с угрозой наказать его. Ввиду этого царь Агриппа лишил Анана первосвященства уже три месяца спустя после его назначения и поставил на его место Иисуса, сына Дамнея».
Получается, что апостольское служение Павла разворачивалось между двумя казнями: от побивания камнями Стефана до побивания камнями Иакова.
Чтобы восстановить отрезок жизненного пути Павла, не описанный Лукой, обратимся к тексту, возникновение которого относят к 80-м годам. Он принадлежит Клименту Римскому, преемнику Петра, которого считают римским папой, и носит название «Письмо римской церкви коринфской церкви»: «Преследуемый завистью и враждой, Павел показал, какова цена терпения: семь раз его заковывали в кандалы, его изгоняли и побивали камнями, он же возвещал Господа на востоке и западе и за веру свою удостоился блистательной славы. Он проповедовал по всему миру вплоть до границ запада и свидетельствовал перед властями (другой перевод: «и был подвергнут пыткам перед правителями»), и так он покинул мир, чтобы достичь святого места, и стал для нас прославленным примером терпения».
Когда читаешь Климента, не сомневаешься в том, что Павел умер в Риме. Во всяком случае, во всех раннехристианских памятниках нет свидетельства, которое бы этому противоречило. Но подтверждения пришлось ждать еще более ста лет. Между 200 и 213 годами Тертуллиан Карфагенский, основатель теологии на латинском языке, описал мученичество Петра и Павла в Риме в эпоху Нерона, когда Петр был, вслед за Иисусом, распят, а Павел, как и Иоанн Креститель, обезглавлен. В 313 году Евсевий Кесарийский подтвердит: «Рассказывают, что в царствование Нерона Павлу отрубили голову прямо в Риме и что там же был распят Петр, и рассказ этот подтверждается тем, что до наших времен кладбище этого города называют именем Петра и Павла» (Церковная история II, XXV, 5).