Спустя несколько дней дождь кончился, и я проснулась в полной тишине. Я вслушивалась в нее, затем поднялась и открыла ставни. В лицо ударил солнечный свет, я почувствовала запах земли и высыхающих камней и подумала: «Хватит с меня этой комнаты». Я вымыла руки, щеки, надела коричневое платье, которое было мне мало, и отправилась искать Бардрема.

Была середина дня, время между полуднем и вечерней трапезой, и он сидел в маленькой комнатушке, служившей ему спальней. Она находилась рядом с кухней и пропахла всем, что на ней готовилось; не так давно это была капуста. Он посмотрел на меня, заложив руки за голову, и ничего не сказал.

— Давай куда-нибудь сходим. — Мой голос был слишком приподнятым, а улыбка — натянутой, но это не имело значения. Я чувствовала тревогу и угрызения совести. — В город.

Он поднял брови.

— В город?

— Да, я не очень люблю куда-то ходить, но пожалуйста, Бардрем. Дождь кончился, сегодня замечательный день, а если возникнут неприятности, все будет хорошо, потому что у тебя есть нож. С ним я в безопасности.

Он сел, наклонив голову, чтобы не стукнуться о скошенный потолок.

— Ладно, — проворчал он. — Но только я выберу, куда идти.

— Хорошо, — сказала я, обрадованная его прощением, и не стала напоминать, что в тех редких случаях, когда мы покидали бордель, он и так всегда выбирал дорогу.

Мне не нравилось ходить по городу. Большинство девушек любили эти прогулки и иногда спорили о том, кто из них возьмет выходной, когда в городе начиналась ярмарка. (Однажды двое из них вернулись оттуда в разодранной одежде, а их щеки и руки были в кровавых царапинах: они подрались друг с другом из-за атласной ленты. Хозяйка забрала и ленту, и их месячное жалование). Я не хотела видеть ничего подобного. До появления Ченн я мало думала о мире по ту сторону двора.

Мир, в который Бардрем вывел меня в тот день, был ярким. Я стояла за дверью борделя, ослепленная солнцем, и разглядывала омытые дождем каменные и деревянные дома.

— Пошли, — Бардрем уже шагал по глубокой уличной грязи. — Надо уйти прежде, чем нас заметят и дадут какую-нибудь работу.

Я последовала за ним. Вначале я следила за дорогой с колеями, следами и глубокими темными лужами. Но скоро Бардрем вывел меня на другую дорогу, вымощенную булыжником, и я начала смотреть вверх. Я не узнавала домов. Здесь у них было по два этажа, а окна украшали изящные резные ставни таких ярких цветов, что у меня снова заболели глаза. Цвет был повсюду: из высоких окон свисали гобелены и ковры, которые сушили на солнце. «По крайней мере, здесь я не встречу мать», подумала я и вспомнила наш стол, старые грязные подстилки и стены, которые наклонялись внутрь, выжимая из меня последнее дыхание.

Бардрем торопился.

— Куда мы идем? — спросила я, но он лишь отмахнулся. Улица начала подниматься, и я, задыхаясь от напряжения и сгибаясь от боли в боку, старалась не отставать. Я вновь сосредоточилась на ногах (обувь испачкалась и вымокла — Хозяйка будет недовольна), боковым зрением замечая остальное: у дверей свернулась черная собака; несколько человек с пустыми корзинами стоят у запертых ворот; две маленькие девочки катают мяч. С трудом я преодолела кривой лестничный пролет, нырнула в низкую арку, а потом остановилась и выпрямилась рядом с Бардремом.

— Вот, — сказал он, — смотри.

Я подумала: «На что тут смотреть?» Миновав все улицы, все дома и дворы, мы остановились у подножия стены. Ее красновато-желтые камни были увиты плющом. Я собиралась удивиться, но он взял меня за руку, приложил ладонь к камню и сказал:

— Смотри вверх.

Такой высокой стены я никогда не видела. Ее вершина упиралась в небо. В ней были щели, из которых торчали серебряные и зеленые флаги, развевавшиеся на ветру. На них были вышиты незнакомые узоры.

Я посмотрела на Бардрема.

— Замок, — сказала я. Он кивнул и улыбнулся так, как если бы думал о словах, а не о том, что перед ним.

— Замок, — сказал он и положил руку рядом с моей. — Это северная стена, но я все равно его чувствую. А ты? Башни, огромные залы, люди. Музыка и пиры.

Запела птица, и я захотела найти ее; она кружила где-то в синеве над зубцами. Птица была очень далеко, я не видела ее перьев, но вот она закричала вновь, и я подумала: «Орел».

— Там есть и правда, — сказала я. — О Ченн.

Бардрем прищурился.

— О том, что с ней случилось до того, как она к нам пришла, — продолжила я, — и, может быть, о том, что произошло с ней после.

— Может быть, — сказал Бардрем. — Может, нам стоит войти и спросить кого-нибудь?

Я покачала головой.

— Посмотри на стену, а ведь это лишь ее часть. Нам никогда не попасть внутрь. Даже хотеть не стоит.

Но я хотела. Я чувствовала под ладонью камень и слышала, как он напевает мне об опасностях и обещаниях.

— Давай вернемся, — сказала я, разворачиваясь. — Сейчас же. Нас будут искать.

— Нола, — тихо сказал Бардрем. В эту минуту он выглядел старше своих пятнадцати. — Это нормально — хотеть того, чего, по-твоему, у тебя не будет. И нормально говорить об этом.

— Нет, — ответила я ему и чему-то еще внутри себя и пошла к крутой, залитой солнцем дороге.

Может показаться, что следующую часть своей истории я выдумала, или что в ней есть лишь фрагменты истины. Однако все было именно так и именно тогда: вечером того же дня ко мне в комнату заглянула одна из девушек.

— Тебя ждет Игранзи, — сказала она. — В саду.

Я спустилась вниз. Стояли сумерки, тонкие ветви дерева блестели, зеленые весенние листья выглядели бронзовыми и золотыми. Его длинная тень едва заметно танцевала от ветра, которого я не чувствовала. У дерева рядом с Игранзи стоял высокий мужчина, одетый в черное и коричневое. Из-за этих цветов его было трудно различить, пока я не оказалась рядом.

Сейчас я пытаюсь вспомнить, что увидела в тот первый раз. Точнее, я хорошо помню, что именно видела, и все эти годы пытаюсь убедить себя, что видела больше. Но не могу. Это был высокий человек в коричневой тунике и черном плаще, человек с таким прекрасным и печальным лицом, что я стояла и таращилась на него, как мышь на сову.

— Это мастер Орло, — сказала Игранзи. — Провидец из замка. Он здесь из-за Ченн.

Орло улыбнулся мне мягкой, печальной улыбкой, склонив голову в умирающем свете, и это было все. Все, что я тогда увидела.

Глава 6

Щетина на подбородке и щеках Орло отливала рыжим, хотя волосы на голове были медового цвета.

— Нола, — сказал он. Его голос был спокойным и серьезным. — Игранзи говорит, вы с Ченн дружили. Мне жаль, что ты ее потеряла.

Но его глаза спокойными не были. Такие же сине-черные, как у Ченн, они, казалось, пульсировали, а золотистый центр был таким ярким, что я отвернулась.

— Спасибо, — ответила я, глядя на его рот. Верхняя губа была тонкой, нижняя — полной, а зубы — ровными и белыми.

— Я послала за тобой, как только Орло пришел, — сказала Игранзи, — чтобы мы вместе послушали его историю. — В ее словах не было ничего странного, но за их медленными, трудными окончаниями я услышала колебания. — Я предложила ему пройти в комнату Хозяйки, но он отказался.

— Мне лучше у дерева прорицателей, чем в мягком кресле, — сказал он, и я улыбнулась. Кресла в комнате Хозяйки были жесткими и комковатыми.

— Это дерево не такое величественное, как во дворце. — Игранзи не улыбалась, поэтому ее слова не звучали, как восхищение.

А Орло улыбнулся.

— В замке их несколько, все величественные, но это… — Он положил ладонь на кору и слегка согнул пальцы. — Это прекрасное дерево. С такой… утонченной листвой.

— Хм, — сказала Игранзи. Она медленно опустилась на камень и посмотрела на Орло. — Хватит о деревьях. Расскажи нам о Ченн.

Орло недолго колебался, опустив глаза. Он поковырял землю ногой, как часто делал Бардрем.

— Это непросто, — начал он и взглянул на меня. — Это непростая история, и некоторых ее частей я стыжусь. Но вы должны ее услышать.