Его сабля глухо звякнула, натолкнувшись на угол. Карриер уселся на внутреннюю дверь и тщательно примеривался для следующего прыжка. Хайден понимал, он готовится нанести не рубящий, а колющий удар, и от такого удара ему не увернуться.
Он вытянулся, пытаясь дотянуться до байка. Карриер рассмеялся.
– Даже если дотянешься, что ты с ним сделаешь? – спросил он. – Бросишь в меня? Отпрыгнешь куданибудь? К сабле я тебя не подпущу.
Кончиками пальцев Хайден дотронулся до корпуса байка. И тут Карриер прыгнул.
– Полный разворот! – Чейсон нырнул к иллюминатору, промахнулся и ударился подбородком о стену. Прижавшись лицом к стеклу, он смотрел на роскошные чувственные изгибы подсвеченного зеленым облака. Преимущество оставалось за ним, потому что вылетавшие из облачной гряды ракеты освещали только небольшое пространство; план же строился с учетом того, что на краю зимы всегда много небольших облаков. Его корабли могли легко маневрировать между ними. Но одного лишь преимущества в скорости и маневренности для шести изрядно потрепанных и далеко не самых современных крейсеров недостаточно. В конце концов на стороне Фалкона подавляющее численное преимущество.
«Ладья» развернулась едва ли не на полном ходу, и перед Чейсоном мелькнули оставшиеся за кормой свинцовые облака и крутые арки пара. И пока что оттуда появилось еще только одно судно.
– Всем батареям, цель – этот корабль! Не позвольте ему подать сигнал!
Слишком поздно. Едва первые ракеты устремились к неприятельскому крейсеру, как до ушей Чейсона донеслось слабое эхо сигнала – воздух чист! Адмирал выругался.
– Уберите его! – Шум сражения помешает большинству других кораблей услышать этот одинокий зов, но если сигнал поймает хотя бы один, он продублирует его, и также поступят остальные.
Вскоре все узнают – чистое поле обнаружено. Он вернулся к радарному дисплею. Тень дредноута все еще лежала в облаке и двигалась с замедлением.
– Всем кораблям: принять все меры для остановки дредноута. Выбросить перед ним парашютные сети, поставить мины – что угодно!
По корпусу простучали пули. Мимо пронеслась ракета. «Ладья» открыла ответный огонь.
– Возвращаемся в облако, – скомандовал Чейсон, опускаясь в кресло.
Удар настиг раньше, чем им удалось скрыться в тумане. На минуту переговорную трубу забили невнятные крики, потом прозвучал сигнал отбоя. Чейсон неодобрительно нахмурился, но его внимание было уже приковано к радару.
Они опоздали. До рассвета оставалось чуть больше часа. К тому времени, когда солнца Фалкона разгорятся вовсю, Махаллан уже включит защитные системы Кандеса.
За долгую ночь, в течение которой преимущество оставалось за Слипстримом, им удалось расстроить боевой порядок неприятельского флота, уничтожить его байки и мелкие суда и повредить несколько средних кораблей и даже транспортов. Но это было все, чего они добились, и это все означало ничего.
Если в ближайшие минуты им не удастся нанести решающий удар, такой удар, который нарушит все планы вторжения, их миссия окажется бессмысленной, а польза от нее равной нулю.
– Сэр! – подал голос оператор. – Мы… думаю, мы потеряли корабль.
Чейсон посмотрел на дисплей. Одна из стремительно движущихся точек разделилась пополам. Потом, на его глазах, половинки разделились на мелкие частички и распались. Точки расплылись в пятна.
– Кто это был? – спросил Чейсон во внезапно наступившей тишине. Идиоты, вздумали поиграть с заминированным облаком.Он нахмурился.
На мостике повисло молчание; офицеры поглядывали друг на друга.
– Вернуться к дредноуту, – скомандовал Чейсон. – Загрузить катера взрывчаткой – боеголовками, пулями, всем, что есть. Ракеты его не взяли, а раз так, то попробуем запихнуть ему в глотку чтонибудь покрупнее.
И если это не сработает, превратим в ракету саму «Ладью».
Карриер прыгнул. Хайден ухватился за седло байка и потянул изо всех сил.
Грузовая сеть, которую он спрятал под седлом, развернулась в воздухе, как распускающийся цветок, и упала на Карриера. Агент вскрикнул и попытался увернуться, но не смог. Запутавшись и сыпля проклятиями, он ударился о байк и отлетел в сторону.
Хайден оттолкнулся обеими ногами, пролетел через всю комнату и, схватив саблю, успел оттолкнуться от стены. Карриер отчаянно старался высвободить запутавшийся в сети клинок; неуклюжая попытка парировать удар не удалась, и он с удивлением уставился на торчащую из своей груди саблю Хайдена.
– Что… – Их взгляды встретились. Карриер попытался заговорить.
– Не со мной, – сказал Хайден. – Того, с кем тебе нужно объясниться, здесь нет. Но ты скоро с ним встретишься. – Он выпустил саблю, повернулся и прыгнул к байку. Достал изза выхлопной трубы моток тонкого кабеля и начал его разматывать.
Убедившись, что Лайл Карриер мертв, Хайден снял с него сеть и привязал к ней кабель. Потом переместился к двери и нашел первый из пакетов, которыми снабдил его Кандес.
Обри Махаллан нервничала, и это сводило Венеру с ума. После того, как та в десятый раз облетела комнату, Венера не выдержала.
– Вам нужно еще чтото сделать? Махаллан замерла и покачала головой.
– Нет. Ничего.
– Тогда успокойтесь. Это же не ваш муж сражается сейчас с Фалконом. Ваш парень там, в холле.
– Он не мой парень, – торопливо возразила Обри. Венера вскинула бровь.
– Вот как? А он считает иначе.
Махаллан смущенно опустила глаза. Такто лучше,подумала Венера.
– Думаете, меня не изводит это ожидание? – продолжала Венера. Скрестив руки на груди, она еще раз бросила взгляд на индикатор, который лежал в сумке у стены. Индикатор все еще светился. Пока он работает, у Чейсона есть преимущество, есть шансы на успех; так что в некотором смысле этот свет был ниточкой жизни, связывающей ее с ним. Но прибор придется отключить, когда наступит рассвет.
– Я не вы, – нахмурилась Обри. – Я много сделала для вашего проекта. А вы когдалибо спрашивали себя, что я с этого получу?
Венера пожала плечами.
– Вы никогда ничего не просили, не так ли? Что странно. Впрочем, вы ведь ссыльная, а для таких везде одно и то же. Но почему бы вам не взять Хайдена Гриффина? Прекрасная добыча для человека вашего положения. Так что, проблема в этом? В том, что он вам не ровня?
– Вы не поймете. Венера рассмеялась.
– Мне не раз говорили, что моя проблема состоит именно в том, что я хорошо понимаю людей, но не сочувствую им. Скорее всего так оно и есть. Но вы правы, я этого не понимаю. Мы завершили проект. Вы свободны и богаты. Через несколько минут включите систему защиты солнца, а потом делайте, что хотите. Берите деньги, берите своего парня и наслаждайтесь жизнью. Что может быть проще?
Махаллан встрепенулась.
– Уже пора?
Венера посмотрела на часы.
– Скоро.
– Ладно. – Обри улыбнулась – через силу, как показалось Венере – и подплыла к зеркалу желаний. – Тогда я подготовлюсь его закрыть, – сказала она с напускной веселостью.
– Хорошо. – Венера наблюдала за ней с безразличным выражением. Потом, пока чужестранка вглядывалась в зеркало, Венера отлетела к сумке. Убедилась, что может, не поворачивая головы, видеть индикатор и одновременно Махаллан. И, на всякий случай, наполовину вытащила саблю из ножен.
Дредноут запутался в парашютах и тащил за собой длинную тлеющую бороду из веревок и деревяшек. Двигатели изрыгали в воздух черный дым. Рули беспомощно трепыхались, как флаги на ветру.
Но на его корпусе не было ни одной скольлибо значительной пробоины.
Туман впереди прояснялся – дредноут приближался к открытому воздуху. Еще несколько сотен ярдов, и они выйдут из облачной гряды, доставившей им столько кошмарных неудобств. Враг не будет больше невидимым. Один залп из установленных вдоль бортов десятидюймовых орудий, и неприятельские корабли превратятся в щепки. Нужно только взять их в прицел.