- Жизнь покажет, - ответил Егор. 

    - Не сомневаюсь, - оглядел его лекарь с головы до ног. - Зачем пожаловали? 

    - Вот, Святозар Павлович, - мама подтолкнула меня легонько. - Посмотрите. 

    - А на что тут смотреть? Еще ж ничего нет. Приходите через месяцок, тогда и поглядим. 

    - То есть как "ничего нет"? - растерялась мама. 

    - Нет ничего примечательного. А прыщик есть, - сказал лекарь и заухал как филин, то есть засмеялся. - Ребятёнка состряпать - дело нехитрое. Он пока что вот такусенький, - показал щелочку между пальцами. - Лягушачья икринка. 

    - А сколько...? - начала мама. 

    - Что "сколько"? Самый мизер. Так что разговор ни о чем. А вот в марте поглядим, сколько весу наберет. Плохо старался, - сказал он Егору. - У твоей жены таз широкий, она бы и двойню выдюжила. 

    Муж не стал спорить, промолчав, а я выпучила глаза. Какая двойня?! Ну, уж нет! 

    - Значит, в марте? - просияла мама. - Спасибо, Святозар Павлович, за благую весть! На весну, на солнышко ребеночек появится. 

    Ну-ну, УЗИ местного пошиба. Ваш диагноз сомнителен, дедуля. 

    - Там молодой человек гонит сок, - кивнула я на приоткрытую дверь. - Надо бы кувшин обложить льдом или поставить в холодную воду. Сок лучше сохранится. 

    Лекарь посмотрел на меня, насупив брови, и закричал, оглушив: 

    - Мишка, поганец! Опять девкам экскурсии устраиваешь! Счас как дам по шеяке! Ишь удумал - от дела отлынивать! - и ринулся в "лабораторию". 

    - Мишка не виноват! - кинулась я следом. - Он мне и слова не сказал. Я подглядела! 

    - Подглядывать нехорошо. А Мишка схлопочет за то, что дверь не закрыл, - Святозар Павлович погрозил кулаком растерянному парнишке. 

    - А если сделать постоянную изолирующую прослойку, то будет... - влезла я с очередной рекомендацией. 

    - Сделаем, - согласился лекарь, закрыв перед моим носом дверь и отрезав Мишку от нашего общества. - Всё сделаем. Мы советчиков страсть как любим. Особенно приезжих... Кстати, Илийка, захвати-ка капельки для Митяя. Передай, чтобы держал в холоде и пил утром и вечером, по ложечке. Если он, конечно, мою ложечку не посеял. 

    Святозар Павлович ушел в "кабинет" и вернулся, вручив маме горшочек, который она бережно поставила в корзинку. 

    - Ну, ступайте с богом, - отпустил нас лекарь. 

    - Но ведь можно... - снова вклинилась я с поучениями. 

    - Можно, можно, - согласился Святозар Павлович, подталкивая нас к выходу. - Всё можно, что не запрещено. 

    Каким-то образом мы очутились на крыльце, и дверь закрылась, звякнув на прощание колокольчиком. 

    - И ведь хотела как лучше, - оправдывалась я, то ли перед собой, то ли перед своими спутниками. - А он и слушать не стал. 

    - У Святозара Павловича большой опыт. Ему виднее, - утешила мама. 

    - Зря, что ли, институт заканчивала? - не унималась я. - Ведь доказано, что... 

    - В чужой монастырь со своим уставом не лезут, - прервал Егор, подставляя локоть. - Пошли уж, а то размокнешь. Или хочешь вернуться и поведать убеленному сединами человеку о том, что он неправильно гонит сок? 

    Не хочу. Но всё равно останусь при своем мнении, потому что оно научно обосновано, а не опирается на примитивные дедовские методы. 

    - Мам, ты никому не говори... ну, о ребенке. Пока точно не определится. 

    - А когда определится? - встрял муж. 

    - Через неделю, - зыркнула я на него. 

    - Хорошо, Эвочка. Это ж какое счастье! Малышок у вас будет, - восхитилась мама. - Святозар Павлович всегда верно говорит. Он и мне сказал, что моя доченька родится в октябре. И не ошибся. 

    - Неужто ни разу и никого не обманул? 

    - Ни разу, - заверила торжественно мама. 

    - Ни разу - ни разу? - допытывалась я. 

    - Ни разу, - ответила она терпеливо. 

    - Будет тебе, Эвка. Уж и дед-врачеватель установил: "Беременна", а ты не веришь. 

    - Понравилось словечко, да? - сняла я руку с мужнина локтя. - Заладили: беременна да беременна. Скоро мозоль на языке появится. 

    - Разве не нравится? - удивился искренне Егор. - Хорошо, буду говорить так: "Эвка, ты в положении". 

    - Ну тебя, - ускорила я шаг, припустив к площади. Когда мы выбрались из проулка, дождик поредел, и в небе наметилось просветление. А у телеги ждала Софья Николаевна, огорошив известием. Оказывается, она успела сходить в запасник, но неудачно. Сегодня приемно-отгрузочный день, груженые подводы приходят в Магнитную или уезжают в другие округа. Поэтому посмотреть, насколько исчерпан лимит, некому и некогда. 

    - Совсем запамятовала, что по четвергам в запасник не пробиться, - сокрушалась Софья Николаевна. - Но если хорошо попросить, нам уделят внимание. Николаша не откажет. Он никогда тебе не отказывает. 

    - Нет, - сказала мама, покраснев. - В другой раз приедем, как положено. Не будем мешать. 

    Только я хотела спросить о таинственном Николаше, как на площади стало тише. Даже у Совета угомонилась шумная очередь. Голоса примолкли, и явственнее проступили другие звуки: скрип колес, понукания возниц, лошадиное ржание. А мама машинально схватила меня за руку. 

     

    -50- 

    Причиной затишья стали трое мужчин, неспешно подъехавших к запаснику. Копыта лениво цокали по булыжной мостовой. Спешившись, мужчины привязали лошадей к коновязи, и, взвалив мешки, переброшенные через крупы животных, направились к запаснику. Все трое - бородачи, в куртках и сапогах с высокими голенищами. 

    - Кто это? - спросил Егор. 

    - Вольные, - ответила мама. 

    - На побережье? - хмыкнул он, мол, хорошая шуточка. Покажите хотя бы одного добровольца в этом краю.