Удар был чудовищный. Дима вскрикнул и рухнул на землю, сжимая ладонями голову. Задышал часто и глубоко, пытаясь справиться ужасом и подавить сопротивление собственного рассудка.

— Кира, сестренка… Возьми, все забери… Только вернись, — губы шевелились сами, слова, срывавшиеся с них, до сознания не доходили. Словно холодные, но чуткие пальцы вскрывали его мозг, считывали мысли, память, чувства. Пытались узнать, кто он такой. А потом наткнулись на что-то, замерли, и Дима снова закричал, чувствуя, как из него вытекает его сила. Его сила, его масть, тесно сплетенные красные ниточки. Капля за каплей, иллюзии и чувства, тончайшие оттенки эмоций. Все чем он жил. Бубны. Червы. Все… Он пуст.

Влад был рядом, когда Дима упал. Разом забыв обо всем, он сжал его плечи и невольно содрогнулся от ощущения чего-то чужого, голодного, жадного… Не Кира. Дама пик.

— Дима… — он позвал побелевшего парня, а потом заставил его подняться. Вскинул взгляд на окна гостиницы и поджал губы, мечтая только об одном — прекратить этот кошмар. Закончить с этим безумием. Она — там, на втором этаже. Всего несколько шагов и все… и можно будет снова посмотреть в ее глаза. Только будет это Кира Игнатова или Дама? Хотя бы минуточку, одну только минуточку…

— Держись, Димка… — он приобнял Игнатова за талию и осторожно повел за собой. Действительно, им обоим теперь больше нечего бояться. Они оба пусты.

— Я не знаю, что скажу ей, — шепнул Дима с отчаянием.

— А ты ничего не говори, — внешняя лестница. Очень хорошо. Ястребов отпустил Диму и принялся медленно подниматься наверх. — Я сам буду говорить с ней.

— Что ты сделаешь, если она решит бежать и дальше? Или если тебя встретит Дама Пик?

— Значит, я снова побеседую с Дамой Пик. И смотреть тебе на это не советую, — усмехнулся Влад. Или это был Червонный Туз? Пролет закончился, и он замер, прислушиваясь. Не первая и не вторая дверь… Третья. — У Дамы пристрастия весьма специфические.

— Избавь меня от таких подробностей, — хмыкнул Дима, чувствуя себя… странно. — Дама или нет, но она все еще моя сестра, — он немного помолчал, а потом растерянно, почти обиженно произнес. — Так пусто внутри…

— Я всегда так жил, — Влад крепко сжал его плечо и, положив руку на дверную ручку, мягко дожал ее. — Ты привыкнешь. Кира, впусти меня.

— Ты не знал, ЧТО потерял, — Дима поджал губы и, отодвинув его, просто распахнул дверь. — Привет, сестренка. Куда же ты без меня удрала…

Стоящая у окна к ним спиной девушка медленно опустила руки, и стиснула подоконник мгновенно побелевшими от напряжения пальцами:

— Ты всегда был непослушным. Зачем ты пришел?

— Потому что ты — моя сестра. Моя близняшка. И я — это ты. Я не могу без тебя.

— Я не могу вернуться, — спокойно произнесла она, а потом вдруг резко развернулась, глядя на брата отчаянными глазами. — Я стала чудовищем! Я не могу это контролировать! Я… скольких я уничтожила?! И ты…

— Мне никогда не нравилась моя Масть, — криво улыбнулся Дима, с болью глядя на ее осунувшееся, бледное лицо и черные круги под глазами. И, кажется, ее волосы действительно потемнели.

— Ты никого не убила, они живы, просто в истерике, — Влад вошел, прикрыв за собою дверь. — А истерика — это не смертельно. Это пройдет. Ты лучше скажи, милая, меня ты зачем оставила? Мне без тебя в любом случае конец, чудовище мое ненаглядное…

Кира замерла. В глазах зажглось понимание, и лицо из бледного сделалось пепельным. Губы шевельнулись «прости», а потом что-то изменилось. Словно похолодало в комнате.

— Ты хочешь, чтобы я вернулась? — спокойным, изменившимся голосом спросил она, а потом дернулась, как сломанная марионетка. — Нет! Нельзя!! — в глазах полыхнуло и снова погасло. — Хорошо. Как скажешь.

— Кира… — почти простонал Дима.

— По дороге сюда мы столкнулись с «гастролерами». Они знают, что Колода не полна. Они знают, что город легко взять, — три шага вперед, обнять, утонуть в ее тепле, раскрыться полностью так легко, так естественно, вдохнуть ее запах, погрузить пальцы в ее волосы, снова быть часть ее. — Ты все еще часть этой Колоды, Королева ты или Дама, не важно. Ты никого не убила. Но ОНИ знают, чувствуют, что тебя нет, и ОНИ готовы убивать. Ты все еще Кира, кем бы ты ни была. Ты не можешь допустить этого, правда, моя Королева?

— Какого черта ты творишь? Ей нельзя возвращаться в город! — Дима тихо зарычал и качнулся вперед. Кира, привлеченная его движением, посмотрела на него из-за плеча Влада и… улыбнулась. Дима резко остановился, точно со всего маху налетел на стену, а потом отшатнулся. Судорожно втянул в себя воздух и рванул входную дверь на себя.

Он успел добежать до лестницы, когда Пиковая Дама снова вломилась в его сознание. И он застыл, закоченел, глядя безумными глазами в стену перед собой, не в состоянии даже кричать. Только чувствовать, как тянется она к оставшимся, еще не исчезнувшим незримым ниточкам. Как проходит через него чужая сила, чужая энергия. Все, с кем он был когда-то связан Мастью. Валет, Дама, Десятки… Севка… НЕТ!! Но он словно стал камнем. Бессловесной статуей, которая может только наблюдать. Все. Бубновой масти — нет. Червонной — тоже.

Когда Дама отпустила его, Дима, как подкошенный рухнул, на пол, теряя сознание.

А Пиковая Дама там, в номере, вздохнула и словно провалилась внутрь себя. Нашла еще одну ниточку, последнюю…

Кира внутри нее выла, билась, пытаясь остановить хотя бы это… Низшие Пики, Сашка, Валет. Илья…

— НЕЕЕЕЕТ!!!!!!! — крик отразился от окон, вспугнул птиц и затих. Ресницы медленно опустились, и Кира повисла в руках Влада тряпичной куклой.

Бывшая «ищейка», бывший Туз содрогнулся всем телом, медленно осел, как в старом кино. Пол больно толкнулся в колени. ЭТО невозможно терпеть. Это горит внутри, полыхает в каждом нерве, стучится в усталый разум: их — нет, их всех больше нет. Они — пусты. Пусты…

Севка… Илья… другие, тех, кого он не знает, а теперь никогда не узнает, потому что их жизни, их суть — перечеркнуты пустотой. Московской Колоды больше нет.

…Он так и не выпустил из объятий Киру, продолжая прижимать ее к себе. Нет, больше он ее не отпустит. Никогда. Нужно просто заставить себя подняться на ноги. Встать… ну же, ВСТАВАЙ!

Как тяжело… Как будто в упор в него выпустили обойму патронов.

Это судьба, наверное — носить ее на руках. Но как бы то ни было — Кира последняя «карта». Последняя «карта» столичной Колоды. И пусть говорят, что один в поле — не воин. Воин. Если выхода нет и отступать некуда.

А Димка, как маленькая сломанная куколка. Он ничем не напоминает игрушечного Кена. Невысокий, худощавый, почти по-девчоночьи красивый. Но это сейчас, пока бархатисто-серые глаза закрыты и его лицо спокойно, не искажено напряжением, не исчерчено тысячей мелких черточек от сотен оттенков эмоций. Ничего, все будет хорошо. Живут же люди без способностей «карт». И ничего.

Еще несколько шагов. «Спайдер» Киры.

Это похоже на манию. Манию упрямства. Сдохну, но верну тебя назад, даже если придется везти твое бесчувственное тело. Придется свою «Тойоту» оставить здесь. Только ствол убрать. Паранойя, думать о стволе, когда все вокруг рушится. И плевать, что из него он собственными руками убил парочку людей, случайно оказавшихся на пути и еще мужа своей любовницы… Которая только что уничтожил столичную колоду. Бред.

Кира бледная и осунувшаяся выглядела тенью себя, особенно на фоне темной обивки сидений салона. Впрочем, Димка выглядел ничуть не лучше. Ну что… Теперь осталось только вернуться и наглотаться чужого воздействия по самую макушку. А потом получится как в старой рекламе: — ты же лопнешь, деточка…

Пистолет он старательно вытер и выбросил в ближайшее болотце типа пруд. Телефон Ильи молчал. Телефон Севки тоже. Складывалось полное впечатление, будто город и ближайший пригород попросту вымерли. Тишина в эфире. Только на въезде, на кольцевой он заметил шевеление. Коллеги из оперативного звена. Неужели Клейменов выставил блок-посты на дорогах?