Через день, отведенный для отдыха, 19 мая космонавты снова вышли в открытый космос, чтобы перенести МСБ с «Кристалла» на «Квант». Как и в первый раз, продвижение туда шло медленно, часть времени потеряли, когда пришлось удлинять стрелу космического крана, не рассчитав это заранее. Снова орбитальная смена дня и ночи через каждые полтора часа, снова прерывистая связь, снова экономия электроэнергии и работа без телевидения, новые волнения медиков и наши переживания: успеют — не успеют, справятся с замками фиксации на новом месте или нет. Накануне эту последнюю операцию переноса мы также отрабатывали еще раз на Земле, в нашем сборочном цехе на макетах. После этого мы сами неплохо представляли обстановку в целом, хотя и не были там, в космосе.
Там, наверху, удалось сделать не все, что было запланировано. С чем удалось справиться космонавтам за эти несколько орбитальных дней и ночей, так это перебросить 500–килограммовую батарею на новое место, привязав ее поблизости от нового места назначения. Несмотря ни на что, это был большой успех: перебросить 500–киллограмовую массу вместе с космонавтом на такой длинной стреле было делом нелегким, и все мы на Земле и в космосе с тревогой ждали этой операции. Два с лишним месяца спустя, когда мы встретились с Г. Стрекаловым уже на нашей земной дачной «Орбите», он рассказывал мне о тех ощущениях, которые испытывал во время этого космического кульбита. Это было почти сальто–мортале, и не под цирковым куполом на высоте каких?нибудь 10 метров, а под всем небосводом на высоте 400 километров, в безвоздушном пространстве, в невесомости, между небом и Землей. По нашей рекомендации космонавты приняли все меры предосторожности; командир корабля В. Дежуров, выполнявший роль оператора крана и находившийся у основания стрелы, очень плавно вращал ручку привода. Сам Геннадий перебрался поближе к середине стрелы, тем не менее почти тонная конструкция раскачивалась с амплитудой в два–три метра. Нет, не напрасно все мы тревожились за целостность механизмов и безопасность экипажа.
И на этот раз все, слава Богу, обошлось.
На следующий день, 20 мая, как и планировалось, стартовала ракета «Протон» с модулем «Спектр». Удача сопутствовала нам, ракеты продолжали взлетать, а новый модуль «смотрелся» хорошо, все системы работали нормально. Еще через день, 22 мая — снова в открытый космос, ВКД-3. Те же трудности наверху, волнения и советы внизу, у нас в ЦУПе. МСБ встала на место без дополнительных проблем. На этот раз по команде с Земли инициировали ее повторное развертывание уже на новом месте, как оказалось — не последнем в ее космической миссии. В заключение, под конец выхода в открытый космос, снова в цейтноте, успели сложить вторую МСБ, оставшуюся на «Кристалле», только частично, всего на десять метров — в расчете на то, что оставшиеся пять не помешают перестыковке этого модуля.
Таким образом, мы почти подготовились к следующему важнейшему этапу по переконфигурации станции, первой из четырех запланированных перестыковок. Следующий этап начался 23 мая с расстыковки грузового «Прогресса», который освободил осевой причал, известный у нас под индексом «-X», для модуля «Спектр», продолжавшего автономный полет. Однако до его стыковки было еще далеко. Через этот причал предстояло перешагнуть модулю «Кристалл», над которым мы все так хлопотали последнюю неделю. Для того чтобы выполнить эту операцию, требовалось два раза перестыковаться при помощи системы АСПр с нашим манипулятором, «лапой», первый раз отработавшей как часовой механизм свои 60 минут пять лет назад, в начале июня 1990 года.
Между двумя перестыковками, состоявшимися 27 и 30 мая, вклинился еще один выход — ВКД-4, для того чтобы перенести единственную конус–крышку с бокового причала «—Z», который освободился от «Кристалла», на «—Y», куда этот модуль направлялся, на временный, промежуточный причал. Только разгерметизировав ПхО (переходной отсек), можно было поменять эти крышки местами. Такая чисто космическая процедура была задумана нашими проектантами еще в 1985 году, во время аварийной переделки станции. «Кристаллу», этому модулю–путешественнику предстояло еще раз побывать на этом осевом «—X» причале, для того чтобы встретить там американский Орбитер «Атлантис», и только после этого окончательно перестыковаться на предназначенное ему место, снова на ось «—Z». Однако путь этот снова стал долгим и в очередной раз непростым.
Переконфигурация «Кристалла» началась с того, что еще во время первой перестыковки космонавты сообщили о соударениях двух модулей. Сначала коснулась расположенная на торце антенна радиолокатора, а затем два раза ударились друг о друга силовые шпангоуты. Мы на Земле не видели и не знали этого, зона связи наших съежившихся НИПов заканчивалась через 20 минут после начала перестыковки. Как и несколько лет назад, процесс прерывался для нас на Земле больше чем на час. В эти промежутки мы не знали совершенно ничего о том, что творилось там, на орбите, далеко за горизонтом, на другой невидимой половине глобуса. Оставалось только ходить из угла в угол, как часовым, стараясь не думать ни о чем — ни о стыковке, ни о перестыковках, а только о том, что внушало надежду на удачу. В назначенное время, когда светящаяся точка, отображавшая орбитальный «Мир», на большой карте мирового масштаба медленно, но неизменно подползала к границам зоны самых западных НИПов, мы снова были у мониторов и впивались взглядом в пустые телеметрические строчки. Вот, наконец, они побежали, наполняясь содержанием: ЛПШ — 448 мм, ДОГ — обжат, и еще, и еще, все, что говорило о том, что перестыковка и стыковка завершены. Ура, и ликованию нет предела.
Всего за этот период мы пережили 5 таких перестыковок: две — в мае, две — в июне и одну — в июле. Все они были трудные, и каждый раз возникало что?то новое.
Ночь и раннее–раннее утро 30 мая, 2 часа ночи, перестыковка прошла со скрипом, как записано в моем лаконичном дневнике. В отличие от предыдущих операций тогда мы пошли на риск и оставили работающей систему ориентации солнечных батарей (СОСБ), хотя это грозило дополнительными возмущениями и перегрузками манипулятора. Другого выхода практически не было, еще более опасным было «схватить U–минимум», т. е. получить минимальное напряжение на шинах электропитания. Тогда остановилось бы всё. В 3ч. 30м. доклад экипажа, они опять доложили об ударах и скрипе. Но это уже эмоции, «Кристалл» стоял «на боку», и все выглядело в порядке. Как позже оказалось — не всё. Не дождавшись проверок, я уехал к себе, на дачную «Орбиту», она была ближе и надежнее.
В 11 постучали в дверь, это — Марина, жена космонавта Аксенова, пришла сказать, что звонила моя дочь и просила срочно связаться. Я понял: что?то не ладно. Оказалось, что меня срочно искал В. Благов, потому что потек стык между «Кристаллом» и боковым причалом.
Полдня разбирались в подробностях, а главное — как всегда: что делать? Стали готовиться к испытаниям и разрабатывать мероприятия, как выправить дефект. Почему?то я вспоминал, как меня спрашивал пятилетний сын в трудную минуту: «Что будем делать с разбитым арбузом?» На этот раз он не разбился.
На следующий день с самого утра пришлось докладывать генеральному. Сначала подвели итоги: пока катастрофы нет, «теряли» только 1 мм (давления ртутного столба) в сутки. Это — немало, но прожить до следующей перестыковки «Кристалла» можно, по плану это — через 10 дней.
Следующий день — 1 июня, начало лета. В 5 утра — стыковка «Спектра», уже совсем светло, все шло как по маслу, лучше, чем в старые добрые времена, когда несколько лет назад стыковали «Квант», «Квант-2» и «Кристалл». Те три первых модуля шли с трудом, с боями. Все?таки что?то нам помогало, поддерживало в трудные дни и ночи: сближение, точное касание, сцепка, пошло стягивание. Нам, стыковщикам, даже хватило зоны, чтобы получить полную информацию о завершении этой операции. «Режим ССВП выполнен» — такое случалось нечасто.
Все были довольны, особенно филевцы и харьковчане. Они всем скопом покинули ЦУП, чтобы отметить успех.