Внезапно я ощутила тревогу. Мне почудилось, что слышу тихий шорох со стороны сада, будто кто-то шел за мной, прячась в кромешной тьме, куда не достигал свет факелов. Я тут же пошла к дому, невольно оглядываясь по сторонам и всматриваясь в ночь.

   Духота все же выгнала многих на улицу. Собравшись вокруг каменного колодца, мужчины курили и увлеченно обсуждали лошадей. По садовым тропинкам возле дороги бродили дамы. Я узнала тетушку, миссис Тернер и леди Дирингс, оживленно обсуждавших современное образование для юных леди. Пиршественный зал практически опустел. Зато слуги открыли еще одно окно, и воздух в доме немного посвежел.

   Если бы Эллен до сих пор находилась в зале, она, несомненно, подверглась бы серьезной опасности из-за разгулявшихся вволю сквозняков. Но ее уже давно не было. Сразу же после ужина она покинула укромное местечко возле камина, где сидела тише воды, ниже травы, и поднялась к себе, так как Элеонора разглядела в ней "мертвенную бледность" способную испортить гостям настроение и велела "не позориться и скрыться с глаз". Хотя на самом деле, Эллен чувствовала себя как никогда хорошо, и даже привычная для нее мигрень сдалась под напором игривых комплиментов, которыми сыпал барон Олбан. Почему-то старый охотник решил, что его обязанность в этот вечер - доставить удовольствие и развлечь "милейшую миссис Уолтер", которую он знал с пеленок и неоднократно, по собственному признанию, приносил для нее только что подстреленных куропаток и голубей.

   Я села на стул и принялась наблюдать за парами. В центре зала Артур Блэкни, благопристойно держа в объятиях, вел в танце раскрасневшуюся Сибил. Дым факелов создал ощущение повисшей в зале колеблющейся кисеи, и оттого танцующие походили на мираж. Несколько минут я наблюдала за Сибил. Она точно преобразилась, представ совершенно новой и неожиданной. Опьянение музыкой и танцами так переполняло ее существо, что помимо воли рвалось наружу, отражаясь в неудержимой улыбке.

   И если подруга прежде опасалась, разделяя страхи Элеоноры, что ее присутствие вызовет дискомфорт у гостей, то все опасения без следа развеялись, когда она поняла, что никто не намерен обсуждать ее положение. Тогда она позволила себе вовсю наслаждаться тем неугасимым вниманием, какое мужчины проявляли к ней не меньше, чем к любой из присутствующих леди.

   Когда музыка кончилась, Артур подвел свою спутницу ко мне и, отвесив галантный поклон, направился к Виолетте. Похоже, он усмотрел, что его соперник неожиданно для всех куда-то исчез, оставив "обворожительного ангела" томиться в одиночестве.

   - Это замечательно, замечательно! - с упоением прошептала Сибил. В ее голосе я услышала дрожь. - Роби, ты не представляешь, что я чувствую!

   - По-моему, все твои чувства написаны у тебя на лице.

   - Правда?! - она зарделась сильнее. - Только я не стыжусь этого. Я думаю, нет ничего зазорного в том, чтобы на мгновение дать волю чувствам. Спасибо тебе за этот вечер! Когда-нибудь, когда я стану дряхлой и скрюченной, я закрою глаза и скажу себе: "Я все еще помню тот чудесный бал! Мой единственный бал!".

   И она, заразительно смеясь, закружилась на месте, вызвав угрожающий взгляд леди Редлифф и снисходительный - мисс Стилл.

   Я поймала ее за руку. Почему-то вся радость за подругу куда-то испарилась. Опять вспомнился тревожный сон о змееподобных розах...и то, что хоронилось глубоко-глубоко в памяти. Я вдруг осознала, что думаю о роковых подарках, которые приготовила в то страшное рождество. Тогда они словно предупреждали меня о грядущей беде... Неужели есть нечто общее между ними и моим сном?! Предостережение? Предчувствие чего-то страшного? Во что бы то ни стало я должна догадаться, что скрывают смертельные розы из моего сна. И как можно скорее!

   - Ты как-то побледнела, - обеспокоилась Сибил, - С тобой все в порядке?

   - Я думаю, факелы - не самый удачный вариант, - заметила я, не найдя ничего лучшего. - С газовым освещением атмосфера была бы куда приятнее. А сейчас у меня такое ощущение, что мы в римской бане, а не на званом вечере.

   - Разве в римской бане бледнеют? Посмотри на меня - я вся в испарине и пылаю, как вареный рак в котелке.

   - Хех, - прыснула я, любуясь ее малиново-счастливым лицом. - Тебе надо прогуляться, а то, и впрямь, сваришься в тутошней духоте. В саду я видела тетю и миссис Тернер, они завладели леди Дирингс и с энтузиазмом делились с ней своими передовыми идеями.

   - Роби, что-то не так? - пропустив мои слова, осведомилась подруга. - После ужина ты сама не своя... Это из-за того, что сказал за столом граф? Я полагала, ты будешь довольна, ведь ты ждала этого. Мы все очень, очень рады за тебя!

   - Я знаю, Сиб, я знаю. Тетя Гризельда еле сдерживает себя, чтобы не кинуться меня расцеловывать. Она хочет для меня только самого лучшего, и, видит Бог, считает статус графской внучки и будущее наследство, самым выгодным вариантом. Хотя в душе опасается. Как будто Китчестер может стать мне родным?!

   - Глупости. Просто, мисс Уилоуби боится потерять то единственное счастье, какое она обрела с твоим появлением, - семью. Точно так же ее сердце будет болеть, если ты отправишься преподавать в Академию, вместо того, чтобы остаться здесь... Но ты ведь останешься?

   - Временами я жалею, что встретила в тот день графа, - задумчиво сказала я. - Лучше бы ничего этого не было.

   - Это из-за мистера Клифера? - чутко спросила она, будто видела меня насквозь. - Ты думаешь, он будет вредить тебе?

   - Он уже давно вредит мне, вредит настолько, что я перестала узнавать себя, - мой голос сорвался. Я выдернула ладонь из руки Сибил и прижала ее к виску - начала болеть голова. - Куда девалось мое спокойствие, мое благоразумие, осторожность, в конце концов? Сейчас я готова вцепиться ей... ну, Виолетте, в волосы! Разве на такое была бы способна та прежняя Найтингейл?! И эти перемены пугают. Теперь я чужая самой себе.

   - Любовь скупа, она не раздает свои дары каждому встречному, - страстно заговорила подруга. - Если дано счастье любить, разве сердце и душа будут послушны разуму. Любовь сама жизнь и осуждать ее - значит быть убийцей! Когда любишь в душе открываются такие противоречивые стороны, такие немыслимые просторы, о которых до сей поры и не подозреваешь... Как будто рождаешься заново...

   Ее слова и пламенный тон, каким они были сказаны, поразили меня. Я никак не ожидала от Сибил подобных речей. Проникновенная страсть, прозвучавшая в ее голосе, никак не вязалась с извечной покорностью судьбе, какую Сибил проявляла даже в отношениях с любимым.

   - А насчет Виолетты - он равнодушен к ней. Это же ясно, как божий день! Мистер Клифер специально провоцирует твою ревность.

   Я пожала плечами. Если бы Сибил была права! Я задержала взгляд на Виолетте. Она смеялась на шутку мистера Блэкни, щеголявшего в отсутствии Дамьяна неиссякаемым остроумием и расточавшего льстивые комплименты.

   - У Дамьяна что-то на уме, - произнесла я задумчиво. - Иногда мне кажется, что он нарочно избегает общения со мной и демонстрирует всем свое увлечение Виолеттой. Но зачем? Может ли это быть как-то связано с нападавшим?

   - С кем? - удивилась Сибил.

   У меня вылетело из головы, что подруга ничего не знает о тех странных событиях, произошедших в стенах Китчестера. Я поспешно махнула рукой, как бы говоря, что все это ерунда.

   Сибил не настаивала на объяснении, а предложила выйти в сад и присоединиться к тете Гризельде. Однако я отказалась - усилилась головная боль. До конца вечера оставалось не так уж много времени, кроме того большинство людей покинули зал, поэтому я решила подняться в свою комнату и отдохнуть немного. Предупредив Сибил, что спущусь к самому завершению, я предложила ей подняться ко мне, если танцы ей наскучат.

   Мы вдвоем вышли на крыльцо. Мужчин у каменного колодца уже не было. Но со стороны подъемного моста в темноте мелькали огни факелов и слышались громкие голоса. Похоже, граф Китчестер не утерпел и все же вздумал похвастаться теплицами, которые (кто бы мог подумать!) приобрели для него столь жизненно важное значение. Тети Гризельды и ее спутниц также не было видно рядом с домом.