Отряд приближался уже к провинции Акулан, когда был обнаружен заговор, во главе которого, как показалось Кортесу, стоял Куаутемок. Заговорщики поставили своей целью перебить всех испанцев, а потом вернуться в Мехико и поднять всеобщее восстание. Хотя главарей найти не удалось, но Кортес тотчас же арестовал Куаутемока и находившихся при нем в отряде знатных ацтеков. Напрасно Куаутемок уверял его в своей непричастности к заговору: Кортес приказал повесить на глазах у всего отряда низложенного государя и его предполагаемых сообщников. «Казнь Куаутемока, — говорит Берналь Диас, — была, несомненно, великой несправедливостью, и почти все мы, испанцы, были такого мнения».
(Мы не будем останавливаться на всех лишениях и страданиях, которые испытали участники этой экспедиции. Только к началу мая 1525 г. Кортес со своим сильно поредевшим отрядом достиг берега Гондурасского залива. Узнав о благоприятно сложившейся для него после убийства Олиды обстановке в Гондурасе, он поспешил обратно в Мексику.)*
В то же самое время он доверил Альварадо командование тремя сотнями пехотинцев, шестью сотнями кавалеристов и четырьмя пушками, а также вспомогательным индейским отрядом. Альварадо отправился на юг Мексики для завоевания Гватемалы. Он завоевал провинции Сакатулан, Теуантепек, Соконуско, Утлатлан, заложил город Гуатемала-ла-Бьеха, а во время последующего своего путешествия в Европу был наименован Карлом V губернатором всех покоренных им земель.
Не прошло и трех лет после первого похода Кортеса, как под властью кастильской короны оказалась территория, простирающаяся более чем на четыреста лье вдоль берегов Атлантического океана и более чем на пятьсот — вдоль Тихого; и всю эту огромную территорию, за малым исключением, отличало совершенное спокойствие.
Вернувшись в Мехико после бесполезной экспедиции в Гондурас, которая стоила испанцам почти столько же времени и почти стольких же мучений, как и завоевание Мексики, Кортес через несколько дней получил от своего временного заместителя уведомление с приглашением отправиться в Испанию, чтобы очиститься от обвинений. Он не торопился подчиниться этому приказу, надеясь, что это распоряжение будет отозвано. Но неутомимые клеветники, озлобленные враги, как в Испании, так и в Мексике, так насели на Кортеса, что тот почувствовал себя обязанным поехать и представить свои оправдания, изложить свои жалобы и открыто потребовать одобрения своего поведения.
Итак, Кортес уехал в сопровождении своего друга Сандоваля, де Тапиа и нескольких ацтекских вождей, в числе которых находился сын Монтесумы. Он высадился в Палосе в мае 1528 г., в том самом месте, куда ступил за тридцать пять лет до него Христофор Колумб, и был принят с таким же энтузиазмом и таким же ликованием, как и открыватель Америки. Он встретил здесь Франсиско Писарро, будущего завоевателя Перу, который прибыл из Нового Света, чтобы просить поддержки у испанского правительства. Из Палоса Кортес отправился в Толедо, где находился в то время королевский двор.
Известие о возвращении знаменитого конкистадора всколыхнуло всю Испанию и сразу же расположило в его пользу общественное мнение. Все возведенные на него обвинения в возмущении против королевской власти и в стремлении к независимости были мгновенно опрокинуты его внезапным появлением. Путь Кортеса из Палоса в Толедо превратился в настоящее триумфальное шествие. Все хотели видеть человека, совершившего столько подвигов. «Дома и улицы больших городов, — говорит Прескотт, — были переполнены зрителями, нетерпеливо ожидавшими проезда героя, который своими единоличными усилиями покорил для отечества целую империю и, окруженный великолепием и славой, казался не вассалом, а неограниченным монархом».
Карл V, конечно, понимал, что сама мысль о возможности наказания человека, прибавившего к его короне лучшую жемчужину, вызвала бы всеобщее негодование. Кортес получил несколько аудиенций и был награжден высшими знаками отличия. Король не отказался принять завоеванную им империю и великолепные подарки. Со своей стороны, Карл V полагал, что сделал для Кортеса все, пожаловав ему вместе с богатыми угодьями в Мексике титул маркиза дель Валье-Оахака и патент на чин «генерал-капитана Новой Испании и Южного моря». Но несмотря на все домогательства Кортеса, король так и не пожелал восстановить его в правах наместника. Вскоре Кортес женился на племяннице кастильского сановника герцога де Бехара. Суетная светская жизнь, так мало отвечавшая деятельной натуре и привычкам конкистадора, довольно быстро приелась ему, и в 1530 г. он снова отправился в Мексику.
(Здесь Кортесу пришлось столкнуться с так называемой «Аудиенсией» — судебно-административной коллегией, посланной королем в Новую Испанию во главе с Нуньо Гусманом. «Аудиенсия» вместе со своим начальником самым беззастенчивым образом грабила и разоряла страну. «Вообще произвол все рос да рос, — пишет Берналь Диас. — Между прочим, клеймение рабов достигло небывалых размеров, так что провинция Пануко совершенно обезлюдела».
Больше всех бесчинствовал сам Нуньо Гусман. «Он предпринял поход в провинцию Халиско[135], где нахватал уйму золота, действуя гадкой хитростью и небывалым насилием».
Бесконечные ссоры и распри с королевским наместником и «Аудиенсией» так надоели «маркизу дель Валье-Оахака», что он уехал в свои обширные поместья и начал там заниматься земледелием. Он впервые ввел в Мексике сахарный тростник, шелковицу, коноплю и лен и стал заниматься разведением мериносовых овец.)*
Но мирная жизнь, лишенная приключений, была чужда предприимчивому духу Кортеса. В 1532 и в 1533 гг. конкистадор снарядил одну за другой две экспедиции, которые отправились к северо-западу вдоль берегов «Южного моря» (Тихого океана): Одному из кораблей удалось достигнуть южной оконечности полуострова Калифорния, но пролив из Тихого океана в Атлантический, который так упорно искал Кортес, и на этот раз не был найден.
Таков был печальный результат походов Кортеса, не принесший ни одного дуката[136], тогда как потрачено на них было не меньше трехсот тысяч золотых кастельяно.
(Так как вернувшиеся из экспедиции испанцы «восхваляли богатства новооткрытой земли», Кортес в 1536 г. сам отправился в Багряное море (Калифорнийский залив), но, кроме ужасающей жары, ничего там не нашел и вернулся разочарованный. Тем не менее в 1539 г. он послал туда еще одну экспедицию под начальством Франсиско Ульоа, который проник в глубину Калифорнийского залива, а затем, продолжив плавание вдоль западного берега полуострова, поднялся до двадцать девятого градуса северной широты. Отсюда Ульоа послал на одном из своих кораблей донесение Кортесу, а сам отправился дальше к северу и сгинул без следа.)*
Все эти экспедиции стоили Кортесу огромных затрат (он снаряжал их на свои средства), но не принесли ни одного дуката. Однако для истории географических открытий они оказались безусловно ценными. Испанцы исследовали побережье Тихого океана от Панамского залива до реки Колорадо; прошли вокруг Калифорнии и выяснили, что этот воображаемый остров в действительности является полуостровом, а Багряное море — вовсе не море, а залив, глубоко врезавшийся в континент.
Снаряжая экспедиции, Кортес должен был преодолевать сопротивление нового вице-короля Мексики Антонио Мендосы, которому Карл V дал это назначение, не посчитавшись с претензиями «маркиза дель Валье-Оахака», полагавшего, что этот пост по праву должен принадлежать ему. Измученный беспрестанными придирками, оскорбленный игнорированием его наместнических прав, Кортес вновь отправился в Испанию искать справедливости у монарха. Но этот его приезд не походил на первый. Счастье окончательно отвернулось от постаревшего, утомленного конкистадора. Ему нечего уже было ждать от правительства, и он это скоро понял. Однажды, пробившись через толпу, окружавшую королевский выезд, он вскочил на подножку кареты Карла V. Сделав вид, что не узнает его, король спросил у своих сановников, кто этот человек. «Тот самый, — ответил гордо Кортес, — кто подарил вам больше владений, чем ваши предки оставили вам городов».