Приступив к завоеванию окрестных областей, Бальбоа сумел нагнать на индейцев-карибов страх не только собственной беспощадностью, но и кровожадностью своего свирепого пса Леонсильо, который «один стоил двадцати солдат», но получал между тем лишь одно солдатское жалованье. Впрочем, Бальбоа сумел внушить индейцам и некоторую симпатию своей справедливостью и относительной умеренностью, потому что он никогда не прибегал к чрезмерной жестокости. В течение многих лет Бальбоа по крупицам собирал сведения об Эльдорадо, «Золотой стране», достичь которой сам он не мог, но почитал своим долгом облегчить доступ туда своим последователям.
Таким образом он узнал о существовании в «шести солнцах» (шести днях пути) другого моря, Тихого океана, который омывает берега Перу, страны, где золото находят в огромных количествах. Бальбоа, характер которого был столь же закален, как у Кортеса и Писарро, но не имевший еще возможности реализовать необыкновенные способности, которыми наделила его природа, не ошибся в ценности подобного рода информации и понял, какая слава ждет его за такое открытие.
Он собрал сто девяносто отважных солдат, одних добровольцев, привыкших к случайностям войны, акклиматизировавшихся к нездоровым условиям этой болотистой земли, где человека постоянно подкарауливают лихорадка, дизентерия, болезни печени.
Чтобы добраться до берега неизвестного моря, нужно было пересечь Панамский перешеек, имеющий шестьдесят миль в ширину, но зато изрезанный на всем протяжении цепями высоких гор, у подножия которых образовалась наносная, необыкновенно плодородная почва, поросшая буйной тропической растительностью. Испанцам пришлось прорубаться через непроходимые чащи лиан, папоротников, гигантских деревьев, не пропускавших ни одного луча солнца, преодолевать болота, заполненные тучами москитов. Девственный лес был населен множеством птиц и животных, покой которых никем никогда не нарушался.
К препятствиям, нагроможденным на пути Бальбоа природой, прибавлялось враждебное отношение туземцев. Не заботясь о риске, которому могла подвергнуть его экспедицию проблематичная верность проводников и помощников-индейцев, Бальбоа выступил в сопровождении доброй тысячи краснокожих носильщиков и своры тех ужасных борзых, которые на Эспаньоле пристрастились к человеческому мясу. Завидев грозный отряд Бальбоа, они убегали в горы или, пользуясь преимуществами хорошо защищенной местности, совершали на испанцев неожиданные нападения. Бальбоа, безотлучно находясь среди своих воинов и разделяя с ними все лишения и опасности, старался поддерживать в них бодрость духа и заставлял их стремиться вперед.
После двадцатидневного перехода, сопровождавшегося непрерывными боями с индейцами, Бальбоа, поднявшись на гребень горы, увидел наконец необъятное море и спустя четыре дня достиг берега Тихого океана. Войдя по колено в воду, держа обнаженную шпагу в одной руке и кастильское знамя в другой, он торжественно объявил это море владением испанского короля.
Та часть Тихого океана, к востоку от Панамы, где находилась экспедиция Бальбоа, была названа им заливом Сан-Мигель (залив Св. Михаила). Это название удержалось до нашего дня.
Сведения, которые Бальбоа удалось собрать у окрестных касиков, покорившихся его оружию и предоставивших ему жизненные припасы, совпадали с рассказами туземцев на берегу Дарьенского залива.
Бальбоа узнал, что на юге находится обширная страна, «до того богатая золотом, что из него делают даже обиходные орудия»: жители той страны приручают лам и используют их как домашних животных для перевозки тяжестей. Эти интересные сведения, а также большое количество жемчуга, полученного от туземцев, окончательно убедили Бальбоа, что он находится в азиатских странах, описанных Марко Поло, недалеко от империи «Сипанго», сказочные богатства которой не давали покоя алчным авантюристам.
Путешественник пересек Панамский перешеек в нескольких направлениях. Три века спустя А. Гумбольдт с полным основанием мог сказать, что в начале XVI в. эта страна была исследована больше, чем в его время. Но Бальбоа на этом не остановился. Он начал готовиться к новой экспедиции в «Южное море», собираясь построить на берегу залива Сан-Мигель несколько каравелл и отправиться завоевывать государство Перу. Однако его планам не суждено было осуществиться. Присланный в Золотую Кастилию новый наместник Педро Ариас д'Авила, завидовавший удачливому Бальбоа, привлек его к суду по обвинению в государственной измене и настоял на вынесении смертного приговора.
В 1517 г. Бальбоа был обезглавлен, и открытие европейцами Перу задержалось на целые пятнадцать лет из-за преступной зависти человека, имя которого приобрело такую печальную известность, что может быть поставлено рядом с именем Герострата[130].
Если начальными сведениями о Перу мы обязаны Васко Нуньесу де Бальбоа, то другой исследователь, Хуан де Грихальва, первый добыл не менее важные сведения о Мексиканской империи, господство которой распространялось почти на всю Центральную Америку. Хуан де Грихальва в 1518 г. возглавил флотилию из четырех кораблей, снаряженных Диего Веласкесом, завоевателем Кубы. Посланный Веласкесом исследовать побережье Юкатана, открытое в 1517 г. Франсиско Эрнандесом де Кордовой, Грихальва взял с собой в путешествие опытного лоцмана Антония Аламиноса, одного из участников экспедиции Понсе де Леона к берегам Флориды. Среди экипажа, состоявшего из двухсот сорока человек, находился и Берналь Диас дель Кастильо, очевидец и участник драматической истории завоевания Мексики, к бесхитростным запискам которого нам не раз придется обращаться.
После тридцатидневного плавания Грихальва, поднимаясь вдоль берега Юкатана, обогнул мыс Каточе и углубился в залив Кампече. 10 мая он высадился в большом селении Потончан. Жители селения, изумленные неожиданным появлением кораблей, приняли их за морские чудовища. Индейцы были особенно поражены видом бледнолицых людей, мечущих молнии, но тем не менее защищались так упорно, что пятьдесят семь испанцев было убито и еще больше ранено. Разумеется, враждебный прием заставил Грихальву как можно быстрее сняться с якоря. Продолжая плыть на запад вдоль берега, 17 мая он вошел в устье большой реки, которую индейцы называли Табаско (река Грихальва). Его корабль окружила целая флотилия пирог с вооруженными туземцами, готовыми в любую минуту вступить в бой. Но благодаря осторожности Грихальвы и изъявлениям «дружеских чувств», на которые он не скупился, испанцам на этот раз удалось избежать кровопролитной схватки.
«Далее наш капитан через толмачей рассказал им, — сообщает Берналь Диас, — что мы пришли из далеких стран, что мы подданные великого государя по имени Дон Карлос (Карл V), пусть и они признают его господином, тогда много добра произойдет для них».
В обмен на ничего не стоящие побрякушки испанцы получили от индейцев хлеб из юкки, копал[131], куски золота, отлитые в форме рыб и птиц, хлопчатобумажную одежду местного производства и т. п. Так как индейцы, взятые с мыса Каточе в качестве переводчиков, плохо понимали язык жителей области Табаско, то Грихальва решил сократить время стоянки, и корабли снова пустились в море. Флотилия прошла мимо реки Гуакасуалко; на ее берегу возвышалось несколько снежных вершин. Ближайшая из них была названа Сан-Мартино, по имени солдата, который увидел ее первым. Наконец корабли бросили якорь в устье реки, получившей название Рио-де-лас-Бандерас (Река знамен), ибо собравшиеся на берегу индейцы размахивали белыми флажками, желая установить мирные отношения с чужеземцами.
При высадке Грихальвы на берег туземцы оказали ему самые высокие почести. Перед ним курили копаловую смолу и к его ногам сложили золотые украшения, жемчуг и медные секиры. Объявив эту страну своим владением, испанцы отправились дальше и вскоре достигли Острова жертвоприношений, названного так потому, что на площадке каменной лестницы путешественники обнаружили нечто вроде жертвенника, на котором лежали трупы пяти принесенных в жертву индейцев. У каждого была рассечена грудь, вырвано сердце, отрублены руки и ноги. Затем Грихальва подошел к другому острову, Сан-Хуан в честь имени святого, память которого праздновалась в этот день. К названию Сан-Хуан было еще прибавлено слово «Кулуа», которое часто повторяли индейцы. Сейчас остров называется Сан-Хуан-де-Улуа.