Эти события произошли вскоре после того, как новость о взятии Гоа достигла Малакки. Бендарра, или министр правосудия, который исполнял вместо своего юного племянника королевские полномочия, опасаясь мести португальцев за его измену, решил их успокоить. Он лично навестил пленников, извинился перед ними, поклявшись, что все свершившееся произошло без его ведома и против его воли, а сам он не желает ничего другого, кроме как видеть португальцев торгующими в Малакке; впрочем, он немедленно даст приказ отыскать и наказать главарей заговора.
Естественно, пленники не поверили ни одному его лживому заявлению, но, пользуясь относительной свободой, которая отныне им была дарована, они сумели передать в руки Албукерки ценные сведения о расположении города и его вооруженных силах.
Командующему с большим трудом удалось собрать флот из девятнадцати боевых единиц, на которых разместились тысяча четыреста человек, из которых только восемьсот были португальцами. Надо ли было, как того требовал король Мануэл, направить этот флот к Адену, ключу Красного моря, хозяином которого Албукерки намеревался быть, если только собирался противостоять приходу новой эскадры, которую египетский султан собирался послать в Индию? Португалец колебался, но разворот муссона положил конец его нерешительности. В самом деле, Адена при господствовавших ветрах стало невозможно достичь, но те же самые ветры помогали добраться до Малакки.
Город этот находился в то время в самом расцвете и насчитывал никак не меньше сотни тысяч жителей. Хотя большинство домов были деревянными и перекрыты крышами из пальмовых листьев, но там были тем не менее и значительные постройки, мечети и каменные башни, с которых открывалась панорама на целое лье в длину. В местном порту встречались Индия, Китай и малайские княжества Зондских островов, многочисленные корабли прибывали с Малабарского берега, из Персидского залива, с Красного моря и даже с африканского побережья; в городе шел обмен товарами всякого рода и любого происхождения.
Когда в эти воды пришел португальский флот, раджа Малакки понял, что надо создать видимость сатисфакции, пожертвовав министром, вызвавшим гнев иностранцев, а стало быть, и их прибытие. Посланец раджи пришел объявить вице-королю о смерти бендарры и узнать о намерениях португальцев.
Албукерки потребовал выдачи пленников, оставшихся в руках раджи; но тот, желая выиграть время и дождаться смены муссона — смены направления, которая вынудила бы португальцев убраться к Малабарскому берегу, не добившись цели, или же остаться надолго в Малакке, где раджа надеялся быстро с ними покончить, — находил тысячи предлогов для отсрочки, а тем временем выдвинул на огневую позицию восемь тысяч пушек, как говорится в сообщениях того времени, и собрал двадцать тысяч войска.
Потеряв терпение, Албукерки приказал поджечь несколько домов и малайские корабли, но только начали выполнять этот приказ, как пленники были возвращены; потом он запросил тридцать тысяч крузаду компенсации за ущерб, нанесенный флотилии Лопиша Секейры, и наконец потребовал разрешения на постройку крепости внутри городской черты, которая служила бы одновременно торговой факторией. Последнее требование не могло быть удовлетворено, о чем португалец хорошо знал. Тогда он решился штурмовать город. Для приступа был выбран день святого Иакова[118]. Несмотря на ожесточенное сопротивление, длившееся девять часов, применение чрезвычайных средств, таких как боевые слоны, отравленные колья и стрелы, искусно замаскированные западни и баррикады, город был взят — квартал за кварталом, дом за домом — после поистине героической битвы.
Вице-король собрал в Малакке громадную добычу для казны, не считая тех богатств, которые были награблены португальскими солдатами. Лично для себя Албукерки удержал только шесть бронзовых львов, которые должны были после смерти вице-короля украсить его гробницу в память об этой исторической победе.
Порт, дававший выход в Океанию и на Дальний Восток, стал отныне открыт для европейцев. Множество народов, прежде никому не известных, вступили в сношения с пришельцами из Европы. Странные обычаи, сказочная история стольких наций оказались в одночасье открытыми изумленному Западу. Начиналась новая эра, и такие важные последствия явились результатом безумной храбрости и неукротимой отваги одной лишь нации, родина которой едва видна на карте мира!
Благодаря религиозной терпимости, пример которой показывал Албукерки, терпимости, так разительно отличавшейся от жестокого фанатизма испанцев, благодаря умелым мерам, на которые отважился вице-король, процветание Малакки устояло перед жестоким ударом. Спустя всего несколько месяцев не осталось никаких следов перенесенных ею испытаний, кроме португальского флага, гордо реявшего над огромным городом, ставшим центром и авангардом колониальной империи маленького народа, которого мужество и предприимчивость сделали великим.
Это новое завоевание, каким бы значительным оно ни было, не заставило Албукерки позабыть свои планы. Если он по видимости и отказывался от них, так это потому только, что до сих пор обстоятельства не казались ему благоприятными. С присущими португальцу решимостью и упорством он не оставлял надежды продолжить походы, взгляды его от южной оконечности основанной им империи обращались на север. Албукерки все еще привлекал Ормуз, тот самый Ормуз, который в самом начале карьеры его вынудили оставить зависть и измены подчиненных.
Между тем слух о завоевании Малакки распространился по всему Малабарскому побережью и достиг Ормуза. Жестокость Албукерки и удача, сопутствовавшая всем его предприятиям, внушили такой страх ормузскому шаху, что, не дожидаясь нового разгрома, он сам послал вице-королю часть дани, наложенной на Ормуз еще в 1506 г. Не придавая никакого значения этим лицемерным изъявлениям дружеских чувств, Албукерки все-таки принял послов ормузского шаха, решив при первой же возможности заняться окончательным покорением этого города.
В 1513 или 1514 г. — точная дата не зафиксирована, — когда завоевание Малакки и спокойствие в других его владениях позволили высвободить флот и солдат, Албукерки взял курс на Персидский залив.
Хотя серия дворцовых переворотов изменила ормузское правительство и власть тогда была в руках узурпатора по имени Раис-Нордим, или Нурэддин, Албукерки сразу же по прибытии потребовал немедленной передачи португальцам некогда начатой ими крепости. Приказав подремонтировать ее и докончить строительство, он выступил на стороне претендента Раис-Намеда в ходе ссоры, разделившей надвое город Ормуз и отдавшей бы его в руки персов, потом овладел городом и передал управление тому, кто заранее принял его условия и показался ему лицом, дающим самые серьезные гарантии покорности и преданности. Впрочем, отныне уже не трудно было в этом убедиться, потому что в новой крепости Албукерки оставил гарнизон, способный подавить любую попытку Раис-Нордима восстать или пресечь все мысли о ней. С ормузской экспедицией связано известное происшествие, но пусть нас не упрекают за то, что мы о нем сообщим.
Когда персидский шах потребовал от Нурэддина дань, которую правители Ормуза обычно ему платили, Албукерки приказал доставить с кораблей некоторое количество пушечных ядер, пуль и бомб; указав на них посланцам шаха, он сказал, что такой вот монетой португальский король привык платить дань. Кажется, что персидские послы больше не повторяли своих требований.
Албукерки обычным для себя мудрым образом действий умел не обижать жителей города, быстро вернувшихся по домам. Далекий от того, чтобы душить их поборами, как это вскоре стали делать его последователи, он поставил честную администрацию, которой удалось заставить любить и уважать имя португальца.
Одновременно с наведением порядка в Ормузе Албукерки доверил нескольким лейтенантам исследовательскую миссию в таинственных землях, доступ к которым открыло завоевание Малакки. Он назначил командующими небольшой эскадры с экипажем в две сотни человек Антониу и Франсишку д'Абреу; они обошли весь Зондский архипелаг: Суматру, Яву, Симбаву, Алор и другие острова; потом, почти доплыв до Австралии, они поднялись к северу, совершив путешествие длиной более чем в пять тысяч лиг по опасным архипелагам, в морях, усеянных скалами и коралловыми рифами, по странам, населенным народами, часто проявлявшими враждебность, добравшись до островов Буру и Амбон, составной части Молуккского архипелага. Загрузив свои корабли гвоздикой, мускатным орехом, сандаловым деревом и жемчугом, они в 1512 г. отплыли в Малакку. На этот раз португальцы достигли настоящего царства пряностей; оставалось только обосноваться там, окончательно завладеть им, что можно было ожидать в недалеком будущем.