Есть поговорки, которые не меняют своего значения с изменением географической широты, и на следующее утро в Каликуте оправдалось такое вот выражение: «Дни сменяют друг друга, и ни один не похож на другой».
Однако хорошее впечатление, произведенное на саморина внушительной речью Васко да Гамы, и ни с чем не сравнимые выгоды, которые сулил предложенный им торговый договор, предстали в совершенно ином свете, когда на следующий день на корабль за подарками для каликутского властителя явились два арабских сановника. Перед ними выставили двенадцать кусков полосатой ткани, четыре красных капюшона, шесть шляп, четыре нитки кораллов, шесть тазиков для омовения рук, ящик сахара, две бочки оливкового масла и два бочонка меда.
Сановники, с удивлением оглядев эти подарки, заявили с усмешкой, что самый бедный арабский купец мог бы явиться с более ценными дарами и что саморин никогда не примет таких безделиц. Если у португальцев нет ничего лучшего, то пусть они поднесут ему чистое золото. Васко да Гама, обиженный отказом сановников принять подарки, снова отправился к саморину. После долгого ожидания его впустили во дворец, разрешив взять с собой только двух человек.
Саморин с презрением в голосе упрекнул португальца, что тому нечего предложить, в то время как он объявил себя подданным богатого и могущественного короля. Гама отвечал уверенным тоном и предъявил письма короля Мануэла, составленные в льстивых выражениях и содержавшие формальное обещание прислать товары в Каликут. Властитель, которому такая перспектива была весьма благоприятна, с интересом заговорил о важности португальских товаров и ресурсах далекой страны, а потом позволил Гаме высадиться и начать продажу своих товаров.
Резкий поворот в настроении саморина сразу же приободрил арабских купцов, которые чувствовали себя в Каликуте полными хозяевами. Они не могли примириться с мыслью, что португальцы будут оказывать влияние на ход торговли, и решили ни перед чем не останавливаться, лишь бы навсегда избавиться от этих опасных соперников.
Когда Васко да Гама добрался на следующий день со своими спутниками до якорной стоянки в Пандарани, он не нашел на берегу ни одной лодки и вынужден был заночевать в караван-сарае. Утром Гама потребовал, чтобы его переправили на корабли, но приставленный к нему советник саморина заявил, что лодки будут даны только в том случае, если португальские суда подойдут поближе к берегу. Гама наотрез отказался выполнить это требование, и тогда караван-сарай сразу же превратился в тюрьму: сановник велел запереть все двери и поставил вокруг дома часовых. Португальцев сторожили «больше ста человек, все вооруженные мечами, двусторонними боевыми топорами, щитами, луками и стрелами». При этом сановник уверял, что португальцы вовсе не арестованы, а просто взяты под охрану, дабы уберечь их от ярости мусульман.
Были посланы шлюпки с вооруженными людьми, чтобы застать корабли врасплох, но португальцы, тайно предупрежденные своим адмиралом о том, что случилось, были настороже, и силу против них применить открыто не осмелились.
Тем временем Гама, все еще пленник, стал угрожать катуалу гневом саморина, который, как думал португалец, не мог подобным образом нарушить законы гостеприимства; но, увидев, что угрозы его не приносят результата, подарил министру несколько кусков ткани, что мгновенно изменило обстановку. «Если бы португальцы, — сказал министр, — сдержали свое обещание, данное властелину, и выгрузили свои товары, то адмирал давно бы смог вернуться к себе на судно». Гама немедленно отдал приказ о начале выгрузки, он учредил торговую факторию, руководить которой доверил Диогу Диашу, брату первооткрывателя мыса Доброй Надежды, а после этого смог перебраться на корабль.
Узнав, что мусульмане препятствуют продаже товаров, давая за них слишком низкую цену, Гама послал к саморину Диаша с жалобой на вероломство мавров и плохое к нему отношение. В то же время он объявил о переводе фактории в Каликут, где надеялся удачнее продать товары.
Жалобу приняли благосклонно, и хорошие отношения сохранились до 10 августа 1498 г., несмотря на происки мавров. В тот самый день Диаш пришел предупредить саморина о скором отплытии да Гамы и напомнить властителю об его обещании отправить посольство в Португалию, а также попросить образчики каждого из местных изделий, за которые будет оплачено первыми же товарами, которые продадут после отплытия флота, потому что служащие фактории рассчитывали остаться в Каликуте во все время отсутствия Гамы.
Диогу Диашу пришлось дожидаться аудиенции четыре дня. Саморин принял его очень холодно и не только отказался выполнить обе просьбы Васко да Гамы, но потребовал, чтобы тот немедленно выплатил ему шестьсот шерафинов в качестве таможенной пошлины. Вслед за тем саморин приказал захватить португальские товары и задержать Диогу Диаша вместе с его помощниками.
На следующее утро по городу с барабанным боем ходили глашатаи и объявляли во всеуслышание, что саморин уличил португальцев в шпионаже и потому строго-настрого запрещает всем жителям Каликута вступать с ними в какие бы то ни было отношения. Васко да Гама, узнав о враждебных действиях саморина, решил выждать некоторое время, чтобы неожиданно нанести ему ответный удар.
Через несколько дней в нарушение приказа властителя, а может быть, и в шпионских целях на португальские корабли опять стали прибывать с берега посетители — торговцы со своими товарами, ремесленники с различными изделиями и просто любопытные. Всех их хорошо принимали и кормили. Но когда среди посетителей оказалось несколько именитых горожан, Васко да Гама велел их задержать и сообщил саморину, что отпустит заложников только в обмен на пленных португальцев.
К установленному адмиралом сроку ответ властелина не пришел, и да Гама приказал поднять паруса и бросить якорь в четырех лигах[115] от Каликута. После новой безуспешной атаки индусов два комиссионера вернулись на борт, а часть захваченных Гамой заложников была возвращена. Диаш привез необычное письмо от саморина к португальскому королю, написанное на пальмовом листе. Мы воспроизводим его во всем его странном лаконизме, столь отличном от обычной помпезности восточного стиля: «Васко да Гама, твой придворный прибыл в мою страну, чему я очень рад. Земля моя богата гвоздикой, имбирем, корицей, перцем и драгоценными камнями. В обмен я хочу получать от тебя золото, серебро, кораллы и красную ткань».
Двадцать седьмого августа к кораблю приблизились лодки с пленными португальцами, но Гама отослал только половину заложников, заявив сидевшим в лодке индийцам, что остальные шесть человек будут отпущены после того, как саморин прикажет вернуть португальские товары.
На рассвете следующего дня к флагманскому кораблю торопливо приплыла маленькая лодка. В ней оказался насмерть перепуганный тунисский мавр Мосайда: в эту ночь было конфисковано все его имущество, а его самого объявили шпионом португальского короля. Мосайде с трудом удалось ускользнуть от преследования, и теперь он умолял капитана-командира предоставить ему убежище. Васко да Гама согласился взять его в Португалию. Впоследствии Мосайда обосновался в Лиссабоне и принял христианскую веру.
К вечеру индийцы доставили на лодках часть португальских товаров, чтобы обменять их на заложников. Но Васко да Гама, решив отомстить саморину, ответил, что он дарит эти товары каликутскому властителю, а заложников увозит с собой в Португалию.
Тридцатого августа флотилия тронулась в обратный путь. Но не прошло и двух-трех часов, как полное безветрие задержало корабли у каликутского берега. Вскоре они были окружены несколькими десятками лодок с вооруженными людьми. Выстрелы из бомбард не испугали индийцев. Однако бой не состоялся. Внезапно задул сильный ветер и началась гроза. Португальские корабли понеслись на всех парусах в открытое море, оставив преследователей позади. Адмирал продолжал держать курс вдоль побережья Декана и позволил нескольким матросам высадиться на берег, чтобы набрать фруктов и корицы, когда вдруг заметил восемь кораблей, направлявшихся, по всей видимости, в его сторону. Гама вызвал моряков на борт и поспешил навстречу индусам, которым не оставалось ничего другого, кроме как пуститься в бегство, бросив на милость португальцев лодку, загруженную кокосовыми орехами и съестным.