Душа христианина на пороге загробного мира улетала в будущее, в чистилище, ад или рай, а за нею оставалось настоящее время, в котором продолжали жить живые. Связь между настоящей, временной, и будущей, вечной жизнью христианина выражалась только в том, что вечное бытие было либо наказанием. либо вознаграждением за земную юдоль. Его душа после смерти погружалась в своё индивидуальное будущее целиком, либо вкушая райское блаженство, либо страдая от адских мук. До грядущего Страшного Суда всякая связь между нею и живыми поколениями обрывалась. После физической смерти лишь души святых продолжали влиять на земную жизнь, вмешиваться в людские дела, быть примером для живущих.
В «Слове» сохранились следы языческих представлений о потустороннем мире. Его местонахождение «ниже дна реки» констатируется дважды — «во дне Каялы» и «затвори дне при темне брезе» — и оба раза от лица Поэта.
В первом случае с иным миром связывается также золотой цвет, который был для язычника одним из его признаков. Поэт не сомневался, что после смерти тело человека погибает. Это видно по таким образам, как отрубленные «половецкие головы», трупы русичей, которые «делят меж собой» вороны, «отвердевшее тело» Игоря, «посев» поля костьми убитых. Поэт, видимо, думал, что человеческая душа после смерти отделяется от тела («веют душу от тела») и продолжает жить, приняв образ животного или птицы, например, соловья (душа Бояна). Подобное представление соответствует общему воззрению Поэта на Природу.
Никаких элементов христианского учения о загробной жизни в «Слове» не обнаруживается. Ничего христианского нет и в представлениях Поэта о преемственности поколений. Он отчётливо видит: предки и потомки сосуществуют, делают общее, длинное дело. На этом фундаменте покоятся все, далеко не всегда языческие, взгляды Поэта на связь времён.
В «Слове» представлены три вида традиции. Во–первых, родо–племенная, которую Поэт оценивает двояко. Поскольку «прадедняя слава» помогает Ярославу Черниговскому бить врагов, побуждает его отказаться от эгоистической политики нейтрализма, постольку такую традицию Ольговичей Поэт поддерживает. Если же верность своим предкам противоречит интересам Родины и народа, то Поэт безоговорочно отвергает подобную традицию, решительно выступает за полный разрыв с «дедами» Гориславичами. Однако связь с прошлым Родины, а не рода–племени, непременно должна быть сохранена, а потому Поэт «выбирает» Игорю нового «деда» — Владимира Мономаха, то есть тот исторический пример для подражания, который «работает» на укрепление единства русских князей. Гакой подход ломает родо–племенную традицию и вскрывает её глубокое несоответствие потребностям времени. Освященное мифологией, обязательное подражание своим «дедам» заменяется целесообразно–творческим отношением к памяти о них, к их наследию, которое во всех случаях подчиняется главному критерию — объединению сил для борьбы с врагами. Родо–племенная традиция отвергается и заменяется традицией Владимира I, то есть общерусской, патриотической. И «внуки» Ярослава и «внуки» Всеслава, — потомки одного князя, Владимира I, а потому Поэт всех их призывает прекратить распри и заключить союз во имя защиты Родины от врагов и усиления её могущества.
В конечном счёте единство традиции основывается на единстве Рода, но осмысленного более широко и исторически более глубоко. С этой точки зрения становится понятным, что Поэт не мог в «Слове» восходить к ещё более древним истокам русской государственности, к предкам Владимира I, так как тогда традиция снова сужалась бы, распадаясь на родо–племенные ареалы. Не мог он — по той же самой причине — вести общерусскую патриотическую линию и от Владимира Мономаха.
Особого рассмотрения заслуживает отношение Поэта к Бояну. Бояновский взгляд на «песнетЕорчество» Поэт ясно осознает как устаревший, не способный охватить противоречивее развитие действительности. В его наследии он находит и то, что достойно подражания, что будет жить вечно — высочайшее художественное мастерство, любовь к Родине и то, что надо преодолеть как препятствие на пути развития искусства и патриотического воспитания людей в новых исторических условиях — мифологическое представление о назначении и содержании искусства, о неизменном идеальном образе своего князя. Такое понимание преемственности в искусстве, по сути, не отличается от возрожденческого. Оно рационалистично и диалектично: старое не отбрасывается целиком, а частично удерживается в новом и помогает его развитию. Оно исторично: образ Бояна рассматривается в неразрывной связи с изменением времени. 800 лет назад Поэт поставил актуальнейший вопрос о соотношении традиции и новаторства в искусстве. И дал на него ясный ответ, основное содержание которого осталось истинным до наших дней.
Отношение Поэта к историческим предкам в главном лишено мифологизма, хотя оно и возникло на языческой почве. Владимир I, Ярослав Мудрый, Боян, Гориславич или Владимир Мономах живут одновременно с Поэтом лишь постольку, поскольку продолжаются их дела, живут их примеры, их слава. Родной дед Игоря «умирает» для него, как только Игорь отказывается идти по его следу и выбирает иной путь. В принципе таково и наше отношение к «предкам», к эпическим героям прошлого, хотя оно, разумеется, обогащено и углублено диалектико–материалистической, классовой интерпретацией исторического процесса и поставлено на интернациональное основание.
Новаторское понимание традиции было обусловлено более глубоким, чем языческое или христианское, пониманием противоречия между «своим» и «чужим». Конечно, жители Русской земли, женщины и мужчины, князья и бояре, дружинники и воины, пахари и сеятели — «свои», а жители других земель — «чужие». Однако этим дело не исчерпывается. Ведь Гориславича, русича, Поэт считает врагом Руси, «чужим», а половца Овлура — её другом, «своим». Главным критерием патриотизма тут является не национальная или территориальная принадлежность, а конкретные дела, полезные (вредные) для Руси и Русского государства. К этому необходимо добавить, что защиту Руси Поэт понимает и как защиту интересов её трудового народа. Его чувство Родины имеет отчётливое демократическое содержание. Но и это ещё не все. В христианском государстве огромное значение придаётся вероисповеданию: любой христианин — «свой», патриот, любой язычник — «чужой», поганый враг. Этот религиозный фанатизм чужд Поэту, и, я думаю, не в последнюю очередь потому, что язычниками были многие, если не большинство русичей, в том числе и среди тех, кто храбро сражался и погиб на Каяле. Гориславич, наверное, был христианином, а половец Овлур — язычником. Сам Поэт, пожалуй, считал себя скорее язычником, чем христианином, но кто же усомнится в его деятельной любви к Родине?
Таким образом, «свой» и «чужой», сохранив тесную связь с национальностью и территорией, а тем самым и с традицией, получили в «Слове» более широкое и глубокое содержание как применительно к Природе, так и к человеческому обществу. И там и тут Поэт не стал в тупик перед самоизменением «своего» в «чужого», и наоборот, а нашёл в этом подтверждение правды времени и своей правоты.
Диалектическое понимание взаимосвязи «своего» с «чужим», «прошлого» с «настоящим» нашло совершенное художественное выражение в таких символах, как «Десять Соколов», «Стая Лебедей», «Лебединая Песнь», «Тайна», «Песнетворчество Бояна», «Боян — Соловей Старого Времени», «Боян и Время», «Гориславич», «Сердце, Закаленное в Буести», «Помолодевший Старик», «Обесчещенные Мечи», «Род Гепардов» и другие. Их эстетика основана не на мифе о Светлом и Тресветлом Солнце, а на знании истории и культуры Руси, на глубоком понимании движения времени. Идейно–образное содержание этих символов доказывает широту и всесторонность исторически–конкретного, диалектического мышления Поэта, самостоятельность, глубину и верность его постижения действительности. Множество метафор, метонимий, эпитетов и других тропов, входящих в структуру символов, примыкающих к ним или их дополняющих, поражают своей ёмкостью и выразительностью. Будучи внутри символа, они символизируются, получают высокую обобщающую способность: «кровавые зори», «обильные времена», «кричат телеги», «стязи глаголют», «ковать крамолу» и т. д. Эта особенность художественного письма Поэта давно по достоинству оценена исследователями «Слова».