— Идемте же в хату! Молодицы, угощайте гостя, — засуетился Гнат.
— После, после! Сейчас все в школу!
Григорий, тяжело вздыхая, смотрел на пожарище и пожимал руку Гнату, приютившему его жену.
По улице ехали подводы с боеприпасами, орудия, санитарные повозки, быстро пролетали всадники, твердым шагом проходили дозоры. Над крыльцом школы уже развевался красный флаг. Люди спешили к школе. На пороге стояли два богунца в походной форме и козыряли каждому боровичанину. В школе и возле нее собирались кучки боровичан, везде были слышны дружеские беседы.
Тут Гордей собрал кружок, там — Шуршавый, а вон там — Дорош рассказывает. В комнате уже успели накурить. Ульяна с Мишкой и Наталка проталкивались к Клесуну.
— Павлуша, а Марьянка?
— Сейчас мать приведет! — он тепло поздоровался с женщинами.
— А мы уже здесь! — послышался голос у дверей. Женщины бросились друг другу в объятия.
— Ишь какая ты богунка! — с легкой завистью сказала Ульяна, оглядывая Марьянку, которая была в шинели и военных сапогах. Ничего в ней не осталось от забитой батрачки. И узнать трудно! Женщины обнялись и отошли в угол, зашептались о своем, интимном. Молодицы допытывались, пустят ли их мужей хоть на часок домой.
— Ты всегда со своим Павлом! После боя как-нибудь да урвете минутку, чтоб повидаться. А мы уже с каких пор своих не видали, — жаловались они Марьянке.
Ульяна внимательно приглядывалась к молодой богунке.
— А на лице у тебя уже есть значки! — хитровато повела черной бровью Ульяна. — Сына родишь, Марьянка!
— Богунец будет!
Женщины счастливо рассмеялись.
Харитина Межова обнимала Павла.
— Здоров, сынок! Как душа моя исстрадалась, детки… Ведь вы завтра дальше махнете?
— Нужно, мама! — Павло впервые назвал Харитину мамой. — Всю Украину освободим от петлюровцев и тогда вернемся домой.
— Конечно, конечно!.. — кивала Харитина, утирая слезы. Мирон в длинной шинели и солдатской шапке ходил среди боровичан.
— Не видали ли вы моего товарища, соседа Гната Гориченко?
— Да где тебя, к черту, узнать! — воскликнул Гнат. Они скинули шапки, долго всматривались друг в друга, потом крепко обнялись.
— Ну, теперь уже пусть пан распрощается с землей! — шептали они. — А Кирей не дождался!… — старики опустили головы.
Дверь широко распахнулась. Богунцы и боровичане почтительно пропустили командиров.
Надводнюк окинул взглядом густую толпу.
— Дмитро! — Ульяна и Мишка бросились ему на грудь.
Толпа снова сомкнулась.
— Кто это рядом с Бровченко, будто знакомый? — спросил Гнат у Мирона.
— Забыл?.. Комиссар Воробьев!.. Золотой человек!..
Воробьев поднялся на парту — крепкий, в шинели, туго стянутой поясом, с биноклем на груди. Поднял руку. В зале стало тихо.
— Дождались? — спросил и умолк. На лице разгладились морщины. Он улыбнулся тепло и ласково, как родной брат.
— Дождались!.. — вырвалось из сотни грудей.
— Дождались!.. — боровичане и богунцы руками, шапками, платками приветствовали победителей.
— Думаете, легко бить врага? Не легко! Но Щорс врагов умеет бить! Он и нас научил, как громить гайдамаков!
— Щорс!..
— Жить ему до ста лет!
— Пусть гремит слава о нем по всей земле!
— Гомель наш! Городня наша! Щорс уже под Черниговом. Наша часть займет Бахмач! Петлюра с гайдамаками удирает на Киев. Туда бежит всякая погань и контра! И из нашего села туда подались Рыхлов, сын Писарчука, Варивода! Знаем! Помещик Соболевский не дождался нас, с перепугу дал дуба!
— Его счастье! — выкрикнул кто-то.
— Да, да! — рассмеялся комиссар Воробьев. — И те не удерут! Догоним! Теперь начало января, а в первых числах февраля мы будем в Киеве! Наша красная дивизия растет! Разве мало вас тут, таких, что завтра пойдут с нами добивать контру?
— Пойдем, товарищ комиссар!
— Хоть сейчас ведите!
— И так в каждом селе! Гайдамаки даже духа щорсовцев боятся… Да и кто сильнее нас? Кто устоит против нас, рабочих и крестьян, когда мы вместе выйдем против врага?
— Правильно, товарищ комиссар! Мы — сила!
— Сейчас нам нужно избрать ревком, чтоб он охранял село, ведь не все кулаки удрали к гайдамакам. Есть такие, что и притаились. Смотреть за ними надо. Сегодня отдохнем, а завтра двинем дальше в поход!
…Поздно вечером боровичане расходились из школы. Хаты были весело освещены. Угощали богунцев всем, что было лучшего в хате. Хотелось вдоволь наговориться, — ведь при немцах и гайдамаках не с кем было отвести душу.
Хозяйки готовили мужьям и сыновьям еду на дорогу и втихомолку плакали. Не одна из них, как Харитина Межова над Павлом и Марьянкой, просидела ночь у изголовья и, может быть, в последний раз, перебирала мозолистыми руками волосы своих детей.
Рано утром колонны богунцев двинулись в путь.
Февраль 1936 г. — ноябрь 1936 г.
г. Чернигов.
Алексей Десняк
Славное имя талантливого украинского писателя Алексея Десняка, погибшего смертью храбрых на 34-м году жизни в грозный час Великой Отечественной войны, надолго сохранится в памяти советских людей. Его творчество — яркий образец того, как нужно художественным словом беззаветно служить своему народу и родной Коммунистической партии. «Партия и комсомол взрастили и воспитали меня. Им, народу советскому, служит мое творчество», — писал А. Десняк в 1938 году.
Алексей Игнатьевич Десняк (Руденко) родился 17 марта 1909 года в семье крестьянина-бедняка на Черниговщине. С малых лет он познал ужасы помещичье-кулацкого произвола над бедными крестьянами, а затем был свидетелем хозяйничанья на Украине немецких оккупантов и их петлюро-гайдамацких сообщников. Впечатления детства, пробудившие в нем классовую ненависть к врагам-эксплуататорам, оставили глубокий след на всю жизнь и послужили впоследствии поводом к написанию многих замечательных произведений, среди которых особо выделяется известный роман «Десну перешли батальоны».
Благодаря Великой Октябрьской социалистической революции, свергнувшей строй помещиков и капиталистов и установившей Советскую власть, Алексей Десняк получил возможность учиться и развить свой писательский талант. В 1926 году после окончания средней школы он поступает в Борзненский сельскохозяйственный техникум, а затем в 1931 году оканчивает Черниговский институт народного просвещения.
Годы учебы А. Десняка в техникуме и институте были наполнены юношеским горением и творческими дерзаниями. К этим годам относится его проба пера. В газетах он печатает свои первые рассказы, принимает активное участие в работе Черниговского литературного объединения.
В 1932 году комсомол рекомендует А. Десняка в областную газету «Більшовик» на журналистскую работу. В газете А. Десняк по-настоящему сформировался как художник слова. Семилетний опыт работы в партийной печати выработал у него чувство нового, научил познавать жизнь, разбираться в сложных идеологических вопросах. А. Десняк никогда не любил сидеть в аппарате редакции, он постоянно ездил в командировки, изучал жизнь, держал связь с народом, зорко подмечал ростки нового, социалистического отношения людей к колхозному труду. Появлявшиеся часто в печати его рассказы служили как бы зарисовками или эскизами к будущим художественным полотнам.
Две темы особенно волновали его в это время: тема коллективизации села и тема гражданской войны. Они проскальзывали в многочисленных газетных очерках и рассказах: «Колхозница-энтузиастка», «Везут хлеб», «Благодарность», «Любовь деда Андрея», «Решил», «Микола Чечет», «Лакированные ботинки» и другие.
В 1937 году выходит из печати большой роман писателя «Десну перешли батальоны», сразу поставивший автора в число лучших писателей советской Украины. Успех романа был необыкновенным. Через год появляются одновременно еще две книги — роман «Удай-река» и повесть «Полк Тимофея Черняка», затем в 1939 году в журнале «Молодий більшовик» печатается роман «Высокое» — первая часть трилогии «Революция продолжается», в 1940 году — роман «Тургайский сокол» и много рассказов. Писатель разрабатывает различные темы, подсказанные жизнью. Главные из них — гражданская война, труд новых людей колхозного села, дружба народов. Его охватывают все новые и новые творческие планы. 5 марта 1939 года Указом Президиума Верховного Совета СССР А. Десняк был награжден орденом «Знак Почета».