Когда пятнадцатилетний Капабланка окончил реальное училище, он (в 1904 г.) был послан семьей в США, чтобы под руководством опытного педагога изучить английский и другие европейские языки и подготовиться к поступлению в американский университет. Такова была традиция состоятельных кубинцев, тесно связанных с их фактической метрополией.
Прилежно занимаясь языками и науками, Капабланка только год спустя начал посещать известный Манхэттенский шахматный клуб в Нью-Йорке. Шестнадцатилетний кубинец, бывая в клубе лишь по воскресеньям, быстро завоевал всеобщее признание своим ярким и оригинальным стилем игры, а год спустя уже считался одним из сильнейших американских шахматистов. Особенно поражал партнеров Капабланка быстротой игры при ее отменном качестве. В легких и молниеносных партиях никто не мог с ним равняться. Так, в одном блицтурнире, где участвовали тридцать два сильнейших шахматиста, в том числе чемпион мира знаменитый Эмануил Ласкер, живший тогда в США, Капабланка легко занял первое место...
В том же 1906 году Капабланка поступил на химико-инженерный факультет Колумбийского университета, получив на приемных испытаниях высокие отметки по всем предметам, а на решение математических задач затратив вместо положенных трех часов лишь час с четвертью. И здесь проявились быстрота и точность мышления!
ШАХМАТЫ! ШАХМАТЫ!! ШАХМАТЫ!!!
Капабланку, по-видимому, не очень прельщали науки, поскольку он пробыл в университете всего два года, в течение которых, по курьезному сообщению самого кубинца, «много занимался спортом» и «играл много серьезных шахматных партий». Для химии и техники времени не оставалось! Да и совершенно очевидно, что Капабланка уже ставил перед собою другие жизненные цели: основную — отдаться своему подлинному призванию, добиться крупнейших успехов на шахматной арене и завоевать мировое первенство и подсобную — освоить европейские языки и приобрести «светский лоск», что необходимо для шахматного профессионала — этого странствующего рыцаря XX века.
Обеих целей Капабланка достиг. «Рассматривая стиль своей игры 1906–1908 гг., — писал он, — я нахожу в нем большие успехи во всех отношениях. Игра в дебюте достигла силы маэстро, хотя в общем была слабее, чем следовало бы, так как я зачастую проводил вялые, надуманные планы, а развитие белых должно характеризоваться простыми, стремительными, сильными ходами. Игра в середине партии улучшилась колоссально: комбинации стали точнее и глубже и, кроме того, я совершенствовался все больше в позиционной борьбе. Окончания партий я играл уже очень хорошо и, по-моему, достиг в них того высокого мастерства, которому предстояло стать широко известным».
Читателю могут показаться нескромными эта и следующие цитаты с автохарактеристиками игры и стиля Капабланки. Кубинца часто упрекали (и порою справедливо) в самовозвеличивании (грубо говоря, в хвастовстве), в чрезмерной самоуверенности и т. п. Как мы увидим, эти недостатки в его характере действительно были, и в дальнейшем они сыграли роковую роль в его шахматной судьбе. Но при оценке цитат надо учитывать такие «смягчающие» обстоятельства.
Прежде всего, Капабланка действительно был гениальным шахматистом, вызывавшим единодушное восхищение современников, и подлинным баловнем судьбы, щедро наградившей его своими лучшими дарами.
Но самое существенное то, что большинство приводимых цитат взято из книги Капабланки «Моя шахматная карьера», выпущенной в 1920 г. с определенной, единственной, крайне для него важной целью: мобилизовать мировое общественное мнение, дабы оно настояло на скорейшем осуществлении матча на мировое первенство Ласкер — Капабланка. А для этого надо было внушать шахматному читателю всех стран Европы и обеих Америк, что Капабланка — самый сильный, самый лучший, самый талантливый, не сравнимый ни с кем шахматист мира и что он, только он, а не Ласкер или кто-либо другой должен восседать на шахматном троне. Ясно, что при такой саморекламной и оправдываемой обстоятельствами цели трудно не перегнуть палки.
К тому же все это бахвальство, самовлюбленность Капабланки носят такой искренний, наивный, чистосердечный характер, в нем столько простодушия гения без всякого нарочитого охаивания конкурентов, что невольно прощаешь кубинцу недостаток скромности. В этом отношении его воспоминания очень схожи с «Жизнеописанием» пресловутого Бенвенуто Челлини, хотя Капабланка далеко не так свирепо расправлялся с врагами, как тот.
Чувствуется, что Капабланку, когда он писал книгу, все же тревожили возможные упреки критики, и он прибег к нехитрому, наивному приему, заявив в предисловии:
«Излагая свои взгляды, я старался говорить только правду, рискуя по временам показаться чрезмерно тщеславным для тех, кто лично знает меня мало. Тщеславие я считаю неразумным явлением, но еще более неразумна ложная скромность, которая тщетно пытается утаить то, что само рвется наружу».
Добился Капабланка к 1908 г., когда он оставил университет, полного успеха и в «шлифовке» своей личности. Это был обаятельный, внушающий симпатию с первого взгляда, элегантный и остроумный, любезный и жизнерадостный двадцатилетний молодой человек — настоящий «любимец богов», как его вскоре стала называть шахматная пресса обоих полушарий. Он свободно говорил на нескольких языках, а под конец жизни, вероятно, немного владел и русским.
Капабланка был очень хорош собой; редко можно было встретить такой образец идеальной (причем одухотворенной, не оперной) мужской красоты. Матово-смуглое лицо южанина с большими лучистыми черными глазами, гармоничное телосложение, легкая походка, безукоризненные манеры, открытый, добродушный характер влекли, как магнит, к Капабланке и мужчин и — особенно! — женщин. Автор этой книги помнит, как в Москве в 1925 г., когда Капабланке было уже 37 лет, великолепного чемпиона мира буквально преследовали московские модницы, поднося ему коробки шоколадных конфет и букеты цветов.
Занятия спортом в американском университете поддерживали «форму» Капабланки на должном уровне и позволяли ему весело коротать досуг и заводить полезные и бесполезные связи в светском обществе. Из «семи искусств рыцаря», указанных в рукописи XI века: верховая езда, плавание, стрельба из лука, фехтование, стихотворство, птицеводство и игра в шахматы, — Капабланка, надо думать, не освоил только двух: птицеловства и стихотворства. Стрельба же из лука как вид спорта очень популярна в США, и Капабланка, вероятно, с ней был знаком.
В общем, пора было вступать на шахматную арену — сначала американскую, а затем и европейскую!
НОКАУТ ЧЕМПИОНУ США
И вот зимой 1908/1909 г. молодой маэстро отправился в свое первое шахматное турне — по США. Оно длилось около восьми недель и заключалось в показательных партиях с местными чемпионами и в сеансах одновременной игры, которые Капабланка проводил с феноменальной быстротой и исключительно высоким процентом выигрышей. В первых десяти сеансах кубинец вообще не проиграл ни одной партии! Всего же в сеансах этого турне Капабланка сыграл 560 партий, из которых проиграл только 12 при 18 ничьих. Еще поразительнее оказались результаты индивидуальных встреч: из 130 партий с сильнейшими местными шахматистами Капабланка проиграл только две при двух ничьих!
Это турне укрепило репутацию Капабланки в американских шахматных кругах как восходящей звезды первой величины и дало ему основания вызвать на матч чемпиона США Маршалла — победителя крупного международного турнира в Кэмбридж-Спрингсе (1904 г.), в котором он опередил чемпиона мира Ласкера и некоторых других европейских знаменитостей, в том числе Чигорина. Маршалл был победителем или призером и других международных соревнований, а в 1907 г. сыграл (правда, неудачно) матч на мировое первенство с Ласкером.
Матч Капабланка — Маршалл проходил с 19 апреля по 23 июня 1909 г. в различных городах США и закончился блестящей победой молодого кубинского маэстро.