О набегах печенежских, кроме упомянутых выше при борьбе Ярослава с Святополком, древнейшие списки летописи сообщают известие под 1036 годом. Находясь в это время в Новгороде, Ярослав узнал, что печенеги осаждают Киев; он собрал много войска, варягов и новгородцев, и вступил в Киев. Печенегов было бесчисленное множество; Ярослав вышел из города и расположил свое войско так: варягов поставил посередине, киевлян – на правом крыле, а новгородцев – на левом; и началась битва перед крепостью. После злой сечи едва к вечеру успел Ярослав одолеть печенегов, которых погибло множество от меча и перетонуло в реках во время бегства. После этого поражения имя печенегов хотя и не исчезает совершенно в летописи, однако нападения их на Русь прекращаются.

Относительно внутренней деятельности Ярослава упоминаются распоряжения в Новгороде. Сам Ярослав, княжа здесь, отказался платить дань в Киев; ясно, что он не мог установить снова этот платеж, ставши князем киевским, тем более что новгородцы оказали ему такие услуги; вот почему он дал им финансовую льготную грамоту, на которую они ссылаются впоследствии при столкновениях с князьями. Вместо себя Ярослав оставил в Новгороде сначала сына своего Илью, а потом, по смерти его, – другого сына Владимира и по смерти последнего – третьего сына Изяслава. В связи с этими распоряжениями Ярослава находится известие о заточении и смерти Константина, сына Добрыни: Ярослав, сказано в летописи, рассердился на него, заточил в Ростов и потом на третий год велел убить в Муроме. Быть может, Константин хотел большего для новгородцев за их услугу, чем сколько давал Ярослав; быть может также, Константин, как дядя великого князя, как сын Добрыни, хотел большего для себя.

Из дел церковных в княжение Ярослава замечательно поставление митрополита Илариона русина, независимо от византийского патриарха, собором русских епископов, что было следствием недавней вражды с греками. Как видно, поведение прежнего митрополита Феопемта во время этой вражды было таково, что Ярослав хотел на будущее время предохранить себя от подобного в случае нового разрыва.

В 1054 году умер Ярослав. Он, как видно, не заслужил такой приятной памяти в народе, как отец его; несмотря на то, и его деятельность имеет важное значение в нашей начальной истории; в скандинавских сагах Ярослава называют скупым, но этот отзыв может служить ему только в похвалу: и отец его, который вовсе не был скуп, не любил, однако, удовлетворять жадности норманских наемников, которые особенно любили приобретать; раздача большой суммы денег новгородцам скорее будет свидетельствовать о щедрости Ярослава. По отзыву летописи, Ярослав был на своем месте: «он был хромоног, но ум у него был добрый, и на рати был он храбр»; прибавлена еще замечательная черта, что он был христианин, и сам книги читал. Последнее обстоятельство было чрезвычайно важно для преемника Владимирова. В приведенном известии значение христианина тесно связано в Ярославе с чтением книг; Владимир не читал сам книг, он мог только слушать священное писание; сын его Ярослав сам читал книги, был представителем нового поколения грамотных христиан, выученных при Владимире, которые могли находить для себя утверждение в вере в книгах священных. Уже при Владимире греческое духовенство единственным средством распространения и утверждения христианства считало грамотность, учение книгам; сын Владимира сам читал книги, сам был утвержденным христианином, и потому, разумеется, в его княжение христианство и грамотность должны были распространяться. И точно, по свидетельству летописи, христианство начало преимущественно распространяться при Ярославе; при нем начали также умножаться монахи. Ярослав, говорит летопись, любил церковные уставы, очень любил попов, но больше всего монахов; книги читал часто, ночью и днем, собрал много писцов; они переводили книги с греческого на славянский, и переписали много книг, много он и купил их. Отец его Владимир распахал землю и умягчил, т. е. просветил крещением, Ярослав насеял книжными словами сердца верных людей, а мы, прибавляет летописец, пожинаем, принимая книжное учение. Сравнение очень важное: в нем ясно указано значение деятельности Владимира и Ярослава и постепенность движения: при одном имело место крещение, при другом – надлежащее наставление в вере. При книгах нужны были особенно церкви и грамотные священники, которые могли бы учить народ неграмотный. Ярослав строил церкви по городам и местам неогороженным, ставил при них священников, которым давал содержание из собственного имущества, приказывая им учить людей и приходить часто к церквам. При Ярославе в Новгороде было сделано то же, что при Владимире в Киеве: князь велел собрать у старост и священников детей (300 человек) и учить их книгам.

Кроме этой деятельности, княжение Ярослава важно еще в других отношениях: подобно отцу Владимиру, Ярослав не был князем только в значении вождя дружины, который стремится в дальние стороны за завоеваниями, славою и добычею; Ярослав, как видно, был более князем-нарядником страны. Он любил церковные уставы, был знаком с ними: неудивительно, что к его времени относится и первый писаный устав гражданский, так называемая Русская Правда. Подобно отцу, Владимиру, Ярослав следовал совету Добрыни, что народы, ходящие в сапогах, не будут охотно давать дани, и потому не любил войны с ними, а преимущественно обращал свое оружие на варваров – чудь, литву, ятвягов. Мы не знаем, какими собственно расчетами руководился Ярослав в польских отношениях; но знаем, что он, возвратив свое, принял сторону порядка и христианства, не захотел усиливать варварства и победою над Моиславом мазовецким нанес последнему сильный удар. Наконец, Ярослав, подобно отцу своему и вещему Олегу, населял пустынные пространства, строил города; от языческого имени его получил название Ярославль на Волге, от христианского – Юрьев (Дерпт), в земле Чудской; он огородил острожками южную границу Руси со степью; в 1031 году поселил пленных поляков по реке Роси, с следующем начал ставить здесь города.

Значение князя. – Дружина, ее отношение к князю и к земле. – Бояре, мужи, гриди, огнищане, тиуны, отроки. – Городовые и сельские полки. – Тысяцкий. – Способы ведения войны. – Городское и сельское народонаселение. – Рабы. – Русская Правда. – Нравы эпохи. – Обычаи. – Занятие жителей. – Состояние религии. – Монашество. – Управление и материальные средства церкви. – Грамотность. – Песни. – Определение степени норманского влияния.

Мы видели в начале нашего рассказа, как среди северных племен явился князь, призванный для установления наряда в земле, взволнованной родовыми усобицами; теперь предстоит нам вопрос: в каких же отношениях нашелся призванный к призвавшим, как определилось значение князя? Для решения этого вопроса мы должны обратиться к понятиям племен, призвавших власть. Летописец прямо дает знать, что несколько отдельных родов, поселившись вместе, не имели возможности жить общею жизнию вследствие усобиц; нужно было постороннее начало, которое условило было возможность связи между ними, возможность жить вместе; племена знали по опыту, что мир возможен только тогда, когда все живущие вместе составляют один род с одним общим родоначальником; и вот они хотят восстановить это прежнее единство, хотят, чтобы все роды соединились под одним общим старшиною, князем, который ко всем родам был бы одинаков, чего можно было достичь только тогда, когда этот старшина, князь, не принадлежал ни к одному роду, был из чужого рода. Они призвали князя, не имея возможности с этим именем соединять какое-либо другое новое значение, кроме значения родоначальника, старшего в роде. Из этого значения князя уяснится нам круг его власти, его отношения к призвавшим племенам. Князь должен был княжить и владеть по буквальному смыслу летописи; он думал о строе земском, о ратях, об уставе земском; вождь на войне, он был судьею во время мира; он наказывал преступников, его двор – место суда, его слуги – исполнители судебных приговоров; всякая перемена, всякий новый устав проистекал от него; так, Владимир, по предложению епископов, а потом епископов и старцев, делает постановление относительно вир; Ярослав дает грамоты новгородцам – Правду и устав относительно податей; князь собирает дань, распоряжается ею. Но если круг власти призванного князя был такой же, какой был круг власти у прежнего родоначальника, то в первое время на отношениях князя к племенам отражалась еще вся неопределенность прежних родовых отношений, которой следствия мы увидим после в отношениях городовых общин к князю, о чем и будет речь в свое время. Теперь же мы должны обратиться к вопросу: что стало с прежними родоначальниками, прежними старшинами, князьями племен? Соединение многих родов в одно целое, во главе которого стоял один общий князь, необходимо должно было поколебать значение прежних старшин, родоначальников; прежняя тесная связь всех родичей под властию одного старшины не была уже теперь более необходима в присутствии другой – высшей, общей власти. Само собой разумеется, что это понижение власти прежних родоначальников происходило постепенно, что те члены родов, которым, по известным счетам, принадлежало старшинство, долгое время пользовались еще большим уважением и представительством; так долго мы видим городских старцев на первом плане во всех важных случаях; они решают дела на вече, с ними советуется князь. Но в конце рассмотренного периода жизнь общественная получила уже такое развитие, что необходимо условливала распадение родов на отдельные семьи, причем прежнее представительное значение старшин в целом роде исчезает, и когда князю нужно объявить, предложить что-нибудь городу, то собираются не одни старцы, собирается целый город, является общенародное вече. Первое общенародное вече мы видим в Новгороде, когда князю Ярославу нужно было объявить гражданам о смерти Владимира и поведении Святополка. Те исследователи, которые предполагают долговременное существование прежних славянских князей или родоначальников, и те, которые предполагают переход этих старшин в бояр с земским значением, забывают, что родовой быт славянских племен сохранился при своих первоначальных формах, не переходя в быт кланов, где старшинство было уже наследственно в одной линии, переходило от отца к сыну, тогда как у наших славян князь долженствовал быть старшим в целом роде, все линии рода были равны относительно старшинства, каждый член каждой линии мог быть старшим в целом роде, смотря по своему физическому старшинству: следовательно, одна какая-нибудь линия не могла выдвинуться вперед перед другими, как скоро родовая связь между ними рушилась; ни одна линия не могла получить большого значения по своему богатству, потому что при родовой связи имение было общее; как же скоро эта связь рушилась, то имущество разделялось поровну между равными в правах своих линиями; ясно, следовательно, что боярские роды не могли произойти от прежних славянских старшин, родоначальников, по ненаследственности этого звания; если старшина рода переходил в дружину княжескую, то он сохранял свое родовое значение только при жизни, сын его не наследовал этого значения, оно переходило к какому-нибудь четвероюродному дяде его, и если он выделялся из рода, то доля имущество его была равна доле каждого другого родича. Вот почему славянские князья исчезают с приходом князей варяжских: нельзя искать их и в боярах по той же самой причине, т. е. потому, что достоинство старшин у славян не было наследственным в одной родовой линии. Отсюда объясняется и т явление, что в следующем периоде мы увидим непосредственные отношения князей к городскому народонаселению, к общине. Место князя во время его отсутствия или в тех городах, где князь не жил, заступал посадник, муж из дружины княжеской. Этот наместник княжеский, в мнении народа, не заменял вполне князя, уважения и послушания к нему было меньше и на войне, и в мире, следовательно, цель установления наряда достигалась не вполне; отсюда стремление иметь своего князя, замечаемое в Новгороде.