Михаил пошел встречать гостя в одиночестве – так положено по этикету. Пожилой кайзер легко спустился по ступенькам, монархи обменялись необходимыми любезностями, а затем в действие вновь вступил громкоголосый церемониймейстер:

– Его величество император Германии и Австрии, король Пруссии, Баварии, Чехии и Венгрии, великий герцог Силезский и Брауншвейгский...

– Ярмарка тщеславия, – одними губами произнес Гильгоф. – Одни только титулы полчаса перечислять будут.

Я посмотрел на доктора неодобрительно, но предпочел смолчать. У нашего Михаила официальный титул в два раза длиннее, кстати.

– ...Хранитель веры, защитник справедливости, владыка возрожденной Священной Римской Империи Германской Нации...

Средневековая пышность, ни дать ни взять. Имперский этикет – страшная штука. Пока мастер государственных церемоний громыхал княжескими, герцогскими и королевскими коронами, которыми обладал Фридрих VII Гогенцоллерн-Баденский, я разглядывал кайзера, которого прежде видел только в программах голографических каналов.

Невысокий, полноватый, очень седой старик с цепким холодным взглядом сине-стальных глаз. Сорокалетний Михаил рядом с ним кажется юношей. Известен скромностью, вполне достойной своего далекого пращура – Фридриха Великого. На сером мундире единственная звезда «Прусского ордена» и черно-белая лента. Церемониальная сабля с обычным стальным эфесом, без каких-либо украшений.

Представление важного гостя закончилось, по трапу «Франца» спустилась кайзерин Элиза Гессенская, сухощавая приветливая бабуля, похожая на добродушную фермершу – лицо у нее совершенно деревенское. Великовозрастный наследник, тоже Фридрих, рыжеволосый детина двухметрового роста, по совместительству – начальник тевтонского Генштаба, талантливый военный теоретик с несколькими учеными степенями. Свита небольшая, человек пятнадцать – рейхсканцлер Гейнц Руге, министр имперской безопасности фон Эшенбург, остальные мне в лицо незнакомы.

Прошли к возвышению перед строем гвардии, взревел оркестр:

– А вот гимн союзников мне нравится, – не преминул заметить Гильгоф. – Классика, Йозеф Гайдн все-таки...

– Вы умолкнете или нет?

– Молчу, молчу...

Отыграли гимны, прошла церемониальным маршем гвардия, разве что пушки не стреляли – в космосе такие штучки не проходят, условия не те. Дорогие гости и радушные хозяева отбыли в правительственный блок.

Я предпочел задержаться возле «Франца-Иосифа» – после того как корабль доставит императора Фридриха обратно в Потсдамскую резиденцию под Берлином, нам предстоит очередной вояж. Куда – неизвестно, точных инструкций Бибирев мне пока не предоставил. Неотвязный Гильгоф остался со мной, нашего присутствия на скучных официальных переговорах не требовалось.

К «Францу» нас не пустили, невзирая на универсальные пропуска с допуском по высшей категории, – корабль временно находился под охраной германского Лейбштандарта как транспортное средство главы государства. В конце концов, сейчас немцы в своем праве, будем уважать принципы экстерриториальности.

– Кажется, они ничего не сломали, – хмыкнул доктор, удовлетворившись внешним осмотром. – Двигатели не свинтили, неприличные слова гвоздем на корпусе не нацарапали.

– Веня, вы сегодня невыносимы! Что стряслось? Вы становитесь таким говорливым только когда нервничаете.

– Заметили? Согласен, небольшой мандраж имеет место... Сейчас нам все равно делать нечего, давайте спустимся в Бронзовую Комнату, покажу кое-что интересное.

Кроме общедоступной сети пневмоканалов на «Кронштадте» есть несколько закрытых линий, пользоваться которыми могут лишь немногие избранные. В зале основного терминала следует отыскать неприметную дверь с надписью «Для технического персонала», отправить карточку в прорезь замка, затем спуститься вниз по узкой металлической лесенке и вызвать капсулу, которая доставит пассажира в командный центр, расположенный на фантастической глубине в недрах астероида.

– Ума не приложу, как можно было это построить, – проворчал я под нос, обращаясь больше к самому себе.

Гильгоф, однако, расслышал и ответил:

– Ничего сложного по большому счету. Инженеры использовали естественные пустоты, оставалось пробить туннели, создать защитную капсулу... Бронзовую Комнату возводили полтора десятилетия, срок немаленький, но для такого масштабного сооружения вполне нормальный. Командный центр постоянно обновляется, здесь мы проверяем все самые перспективные разработки.

Мы миновали саму «комнату» – круглый зал с куполообразным потолком, прошли через комплекс связи (дежурные операторы проводили меня недоумевающим взглядом. Дурацкая сабля!) и вскоре очутились в небольшом помещении с проекционной нишей во всю стену и несколькими креслами.

– Группа «Гермес», карту сто двенадцать, – произнес Гильгоф. Искусственный разум мгновенно активировал систему, ниша озарилась сине-зеленым светом и явила объемное изображение планеты.

– Плоские проекции, если не трудно, – Доктор общался с ИР вежливо, будто с человеком. – Наклонную, равнопрямоугольную и азимутальную.

Вместо вращающегося «глобуса» здоровенный экран отобразил привычные карты. Два материка, острова, небольшие ледниковые шапки на полюсах. Красными точками обозначены поселки – по сравнению с густонаселенной Землей их оказалось исчезающе мало.

– Мне нравится Гермес. – Гильгоф уселся рядом со мной и уставился на мерцающую нишу. – Жаль, что человечество очень скоро начнет уничтожать и эту замечательную планету – опять все засрем и загадим, набросаем окурков, пивных банок, пластиковых пакетов и яблочных огрызков. Не умеют люди жить в мире с окружающей средой, увы. А природе не остается делать ничего другого, кроме как мстить. Я материалист, но иногда мне кажется, что Вселенной надоело терпеть заразу, именуемую «человеком», и появление нейтронной звезды отнюдь не случайно...

– Оставим философию. Что такого особенного вы хотели показать?

– Читали мой отчет о пребывании на Гермесе в начале лета?

– Его моментально засекретили, но кое-какие выдержки на глаза попались. Бибирев считает, что мне не следует забивать голову лишним багажом – пускай тамошними чудесами занимается отдел биологической безопасности. Вы имеете в виду сооружения, найденные вами на Западном материке? Якобы созданные не-человеком?

– В том-то и дело, что именно человеком и никем иным! Обнаруженные останки принадлежат людям, генетический анализ это подтвердил. Есть небольшие различия в структуре ДНК, но они не существеннее, чем разница ДНК европейца и, допустим, австралоида... Сенсация тысячелетия, новость номер один: ареал обитания «человека разумного» Землей не ограничивается, у нас есть прямые родственники. А теперь внимательно смотрите на экран. Отобразить объекты «Одиссей»!

На карте Гермеса появились восемь красных черточек, по четыре на материк.

– Дороги, – коротко сказал Гильгоф. – Дороги из ниоткуда в никуда. «Франц-Иосиф» не зря трое суток болтался на орбите Гермеса, съемки поверхности планеты велись в самых разных диапазонах. Результат – перед вами. Все восемь Дорог построены на двадцать четвертой параллели к северу от экватора, все до единой находятся в реликтовых лесах, длина каждой – девяносто два километра. Направление – точно с юга на север. Расположение симметричное, Дороги словно бы охватывают планету поясом, построены они через каждые сорок пять градусов, на меридианах...

– Одного не понимаю, как их раньше не обнаружили? Мы колонизировали Гермес сто с лишним лет назад!