Этим ловко воспользовалась Тамара, которой любая порция алкоголя мгновенно развязывала язык, и решительно оттеснила Кирилла к вытяжному шкафу.

— Ты сам заберешь свои вещи или прикажешь доставить на квартиру? — вызывающе выпятив грудь, спросила она.

— Прости, Рыба, закрутился. — Кирилл виновато потупился. — Завтра заеду… Сразу после работы удобно?

— Вот именно, закрутился!

По тому, как это было сказано, Кирилл понял, чего стоило ей до сих пор сдерживаться. Но теперь, кажется, плотину прорвало и расспросов было не избежать.

— Сама видишь, дел невпроворот.

— Ты с ней тогда уехал? — еле слышно спросила она, подняв на Кирилла добрые тоскующие глаза.

— С ней, — ответил он, выжидательно отстранившись.

— Да знаю я все! — Она зачем-то схватила фарфоровый тигелек, дунула в него и швырнула обратно. — Все только про вас и говорили.

— Представляю себе. — Кирилл иронично опустил уголки губ.

— Совсем не то, что ты думаешь. — Тамара как-то сразу поникла. — Ничего плохого, во всяком случае.

— И на том спасибо.

— Как она сейчас?

— Ничего, поправляется.

— Ты действительно любишь ее.

— Люблю, Тома.

— И она тебя тоже любит?

— Не знаю, — сказал Кирилл, выдержав долгую паузу.

— Конечно же, любит, — произнесла она с обреченной убежденностью. — Я желаю тебе только счастья, Кира!

— Я знаю. — Он благодарно опустил веки. — Ты надежный друг. — И неожиданно для себя выпалил: — Она уходит в дальнее плавание, Тома!

— Ах так?

— Да, так.

— А ты изводишься? Места себе не находишь?

— Не говори глупостей.

— Дурак!.. Вот и все, что можно сказать. — Схватив колбу с рубиново-алым хромпиком, она бросилась к мойке и принялась ожесточенно перемывать пробирки.

Кирилл обиженно дернул щекой и присоединился к кружку Орлова, где стоял сплошной хохот.

— Постыдился бы, — бросил в шутку. — Они ж еще детки.

— Детки? — округлил глаза Володя. — Но это те деточки! — погрозил он пальцем под дружный смех. — Кстати, старик, ты звонил Лебедевой? — вдруг озаботился он, погасив улыбку.

— Нет еще.

— А почему? Передумал?

— Завтра же позвоню, — пообещал Кирилл.

— Звони сегодня. Она, между прочим, ждет, а это нехорошо, не по-джентльменски.

— Могу сейчас.

— Сделай такое одолжение, птенчик, — насмешливо поклонился Володя и обернулся к замершим в ожидании слушательницам.

Кирилл прошел в пустующий кабинет шефа. Звонить не хотелось.

Пугали неизбежно связанные с переходом хлопоты. Он и без того ощущал себя переполненным до краев. Каждая новая капля была чревата.

Однако, сделав над собой усилие, набрал номер. Голые полки в застекленных книжных шкафах настраивали на решительный лад.

— Анастасия Михайловна? Это Ланской говорит. Владимир Захарович Орлов сказал мне…

— Ах это вы! Куда ж вы запропастились?

— Никуда, — невольно улыбнулся он на звонкий приветливый голос. — Просто меня в Москве не было.

— И меня тоже! Впрочем, что это я?.. Уже три недели, как здесь. Не замечаешь, как дни летят. Мы могли бы увидеться? — Ее голос сразу же стал серьезным, не потеряв при этом задорной мелодичности.

— В любую минуту. Как скажете.

— Даже так? — Она обрадовано засмеялась. — Тогда приезжайте завтра, с утра… Вас это устраивает?

«Вот и все, — подумал он, закрывая обитую искусственной кожей дверь с табличкой: «Е. В. Доровский, профессор, доктор х.н.». — Жизнь выходит на новый неизведанный круг».

— Договорились на завтра, — кивнул он Володе.

— Ну и ладушки, — понимающе улыбнулся Орлов и принялся увязывать распотрошенную пачку. — Делу время, потехе час. Пора бечь. Диссертанта ноги кормят.

Лаборатория неохотно возвратилась к прерванным занятиям.

— Ответ написал? — спросил Малик, удовлетворенно перелистывая обработанные Ланским материалы. — Здорово получается.

— Ага, недурно. Ответ будет завтра. Нет, послезавтра, — поправился Кирилл. — Времени не хватает!

— Шеф хочет, чтобы мы повидались с этим типом. Я узнавал. Он на Бережковской сидит, где патентная библиотека. Знаешь?

— Поезжай сам, мне, право, не хочется.

— Но Евгений Владимирович…

— Тогда валяй вместе с шефом.

— Ты даешь!

— Не поеду, Марлен.

— Ладно, смотаюсь один.

— Это дело! — Взяв журнал, Кирилл записался на утро в университет. Помедлив с пером в руках, приписал еще и библиотеку. — Я в «Ленинке», если что… А впрочем, — передумал он, решив воспользоваться институтским читальным залом, — сейчас вернусь.

Просмотрев авторский перечень в нескольких книжках «Докладов Академии наук», он нашел Рунову С. А. в четвертом выпуске за позапрошлый год. Статья называлась «К вопросу о пресноводных диатомеях в Северной Атлантике» и была представлена академиком Страховым. Светлана, несмотря на обилие специальных терминов, писала легко и предельно просто. Читая, Кирилл явственно различал ее неповторимые интонации. Он даже не ожидал, что это доставит ему такую благодарную радость.

Выполненные с тысячекратным увеличением фотографии отпечатались на удивление ясно. На прихотливых конструкциях различался каждый завиток, каждый мелкий пупырышек. Кирилл не знал, что все эти незначительные подробности властно запечатлелись в его мозгу. Он просто рассматривал, вспоминая и нежась внезапно прихлынувшим теплом.

Возвращаясь к себе, он заглянул в фотолабораторию. Здесь, как обычно, болтался механик Бошарин, по кличке Босс, безотказный, сердечный парень, хоть и немного с придурью. Он развлекал фотографа Сеню, обрезавшего снимки, завиральными идеями.

— Кире персональный привет! — Босс обрадованно осклабился. — Никак меня Марлен Борисович обыскались?

— Я не за этим, — отмахнулся Кирилл. — Есть дело, ребята. Сугубо личное. Надо переснять несколько иллюстраций из журнала. Можно рассчитывать?

— О чем ты говоришь? — Сеня, не глядя, перебросил бланк-заказ. — Пометь только данные… Для диссертации небось?

— Для души.

Кириллу не терпелось украсить стенку над письменным столом. Таинственные пылинки, в которых некогда трепетала жизнь, чем-то напомнили ему остывшие корабли, все еще летящие в черной бездне космического пространства. Давным-давно угас их далекий мир, обратилась в мумии команда в прозрачных капсулах для анабиоза, а они все летят, повинуясь законам небесной механики, без надежды на встречу.

Он бы написал фантастический рассказ, если б умел. Даже подходящую концовку придумал. Мумию капитана должна разбудить любовь, как некогда Галатею. Одинокая, истосковавшаяся, вопреки всему творящая чудеса.

XXIV

На «Борее» уже заканчивали оборудование лабораторий, когда из Академии наук поступила радиограмма, заставив Гончарука крепко призадуматься. В самый последней момент в отделе морских экспедиционных работ основательно перетряхнули представленные им списки. И хоть потери были не очень значительные, добавились лица, которых по тем или иным соображениям он ни за что бы не взял. Ни генетик Неймарк, ни Нелли Башмачникова, сумевшая, очевидно, выйти наверх, его решительно не устраивали. Возражать, однако, не приходилось. Приятной неожиданностью явилось зато назначение Сергея Астахова, на что Герман Кондратьевич никак не надеялся, зная, как тот нужен на биостанции. О лучшем заместителе по глубоководным работам Гончарук не мог и мечтать. Словом, баланс подбивался кругло и особых неожиданностей не предвиделось.

В создавшейся раскладке с особой силой высветилась и роль Светланы Андреевны. В случае каких-нибудь накладок по части альгологии ему уже не оправдаться нехваткой специалистов. О том же, что оба новых альголога даже не нюхали геологии, следовало молчать в тряпочку. Начальству, как известно, виднее. Раз все штатные единицы укомплектованы, будь добр выдать программу полностью, до последней капли. На то ты и научный руководитель. Короче говоря, без Руновой не обойтись.

Иное дело — несколько облегчить уготованную ей нагрузку. Здесь, учитывая новую реальность, а также неокрепшее здоровье Светланы Андреевны, целесообразно внести изменения. Во-первых, отстранить ее от погружений, во-вторых, дать в помощницы эту самую Нелли, которую так или иначе надо куда-то приткнуть. Пусть-ка отведает черновой работенки.