— Даже не знаю, как вас упросить, чтобы вы мне поверили, но Бог — он видит, сэр! Меня аж ударило, как в жизни не ударяло, когда я вас тут при свете разглядел. Я враз сообразил, что это никакой не наш знакомец, сэр! Говорю вам! Не такая я темнота, как некоторые!

— Хватит! — тихо произнес Джеффри пересохшими губами. И тут же закашлялся, давясь и задыхаясь.

— Что, некому уж и воды принести? О, Господи Боже, вы все только и умеете, что шестерить! — Долл приплясывал от возбуждения. — Бедный джентльмен, как грубо с вами поступили по чьей-то идиотской дурости!

Джефф отмахнулся от горбуна, протянувшего ему эмалированную кружку, и превозмогая боль, поднялся на ноги. Он вполне владел собой.

— А где тот, другой? — требовательно спросил он. — Где тот человек, который был со мной?

— Ага, Тидди! — старший из братьев не упустил случая оправдаться. — А я что говорил! Они были вместе! Он и Шмотка были вместе! Теперь он сам признался! Они дружки!

— Я впервые с ним встретился утром того же дня, — холодно поглядев на сказавшего, произнес Джеффри, чеканя каждое слово, чему научился за время своей службы адъютантом. — Я желал получить у него некую информацию, для чего зашел в бар. Ваш безобразный шум, насколько я понял, испугал его, и он пустился бежать. Но так как мне было необходимо с ним переговорить, то я последовал за ним. Вы налетели на нас обоих всей оравой, а у кого-то из вас даже хватило наглости ударить меня по голове.

Собственная речь самому Джеффри показалась высокопарной, но, как он догадывался, для них его язык звучал как язык власти, и они превосходно его понимали.

Человек, которого он сперва даже не заметил, — с бельмом на глазу и с тонкой шеей, сжимающий в руках медные тарелочки цимбал, отвечал немедленно:

— Это вас дубинка Тиддина огрела. Только у Тидди в руках нет никакой музыки, у него у одного!

— Вот оно, твое спасибо! — в ответ хлынул поток убедительнейших инвектив. — Вот она, благодарность твоя! Я этого субчика под забором нашел, сэр, он там с голодухи подыхал! Попрошайка, вот кто он был! А теперь, вишь, разъелся и вон как мне отплатил!

Джеффри проигнорировал этот взрыв. Он чувствовал себя все лучше.

— Где тот человек, который был со мной? — повторил он. — Вы знали его. Вы его как-то называли, — он воспользовался ситуацией и наметил себе в жертву старшего братца, чей голос, как ему казалось, он припоминал. — Вот вы, как вас звать — Роли? Вы сказали, что он врет!

— Нет, не я, сэр! Это мой брат Том. Том, он у нас контуженный, сэр. После взрыва мины, сэр, он такой и есть. Почему мы с Тидди и связались. Мы все земляки, сэр. Саффолкские мы, и я, и Том, и Тидди. Том, он Шмотку знал. Шмотка был его капралом, понимаете?

Джеффри решил, что понимает. Он ощущал прилив вдохновения.

— А человек, которого вы зовете Бригадиром, был у вас, что ли, сержантом?

— Так точно, сэр, — тиддингтонец Долл не мог дольше терпеть собственно оттесненности от центра событий.

— Вы у него служили?

— Нет, сэр, — Роли снова радостно вклинился в разговор. Его отличало невозмутимое простодушие истого провинциала. — Нет. Тидди с нами не было. Тидди Бригадира в жизни не видел. Только я, Том и Билл видели Бригадира, как бы вы сказали, во плоти. Нас только трое осталось из тех, кто был с ним тогда. А Тидди — он нам просто жить помогает, понимаете?

— Я вас учу уму-разуму, чтобы вы жили как люди, вот чего, — вставил Альбинос. — Я вас из грязи тащу. Я поддерживаю в вас моральный дух, вот чего я делаю, и здравый ум, и сердце, и очень надеюсь, что нету тут такого болвана, чтобы все обгадил!

— Ну, а где этот сержант?

— Вот это мы и сами хотели бы знать, сэр! — Роли наслаждался тем, что мяч снова на его поле. — Уж скоро три года, как мы его ищем. А все Тидди удумал. Тидди говорит, все, у кого денежки заводятся, едут в Лондон развлекаться. Постой, мол, на лондонской улице, и встретишь всех своих знакомцев. Да и живем мы с этого тоже, ведь и Том имеет свой кусок, а он ни на какую другую работу не годный.

— Ну что, неправ я? — оборвал его Тидди Долл. — Вышло-то, что я прав. Мы же видели Шмотку, видели или нет?

— Это правда, — согласился Роли. — Видели мы Шмотку на Оксфорд-стрит, такой весь из себя расфуфыренный, да только потом потеряли его. Недельки эдак три назад. А сегодня опять мы его приметили и пошли за ним. Я окликнул его, а он как драпанет на вокзал! А оттуда вышел с легавыми, и они его повели в участок.

Ну и что, а мы знаем, что про нас ему нечего рассказывать, если мы ходим и не останавливаемся. Закон такой есть. Оттудова его вытурили в пять минут, а мы и сами знали, что так оно и будет. Ну, тут к нему вы и подошли, сэр, а мы тогда пошли за вами за обоими и поджидали под дверью того кабака. А он как выскочит, как рванет, прямо через нас, и Том, он уж сколько лет ничего в упор не видит, а тут раз и врубился, и припустил вдогон, как что на него наехало. А вы оба — в проезд, а мы, натурально — следом. Вас мы толком не разглядели, сэр, уж если по правде-то!

— Да ну, не скажи, — с воодушевлением запротестовал Тидди. — Заметили мы джентльмена, как же! Мы как его заприметили, так и порешили, что он и есть Бригадир, в натуре!

— Ас капралом-то что случилось?

— Том его шандарахнул по ошибке. — Роли посмотрел на брата.

Рослый юноша стоял позади всех, и в его тяжелом взгляде не было ни малейшего проблеска. Он хранил выражение угрюмое и в то же время отсутствующее, и не было никакой возможности разобрать, понимает ли он о чем речь.

— Том шандарахнул его, — повторил Роли, — по ошибке. Том у нас все еще силен, только силы своей не кажет. А тут Тидди подоспел, и мы завалили вас, сэр. И тогда Тидди снова занялся Шмоткой.

Наступило недолгое молчание, вызванное главным образом смущением самих оркестрантов, понявших, что они напали совсем не на того, на кого охотились.

— А ты пришел и стал смеяться, Тидди, и сказал, мол, дашь ему задаточек, — неожиданно вставил цимбалист. — Вот ты чего сказал, Тидди. И ты сам придумал запихнуть этого незнакомого пижона в коляску!

Тидди Долл снова надел очки. Их черные круги придавали ему вид таинственный: большая часть производимого им впечатления значительности достигалась благодаря этой, наполовину скрывающей лицо маски.

— У него носом юшка пошла, он нюни и распустил, — проговорил с отвращением Альбинос, — я только врезал ему чуток, чтобы в чувство привести и делом заняться. Я-то думал, мы Бригадира словили!

— Не думал ты так, Тидди, нет, не думал, потому как я тебе же говорил, это не Бригадир! — страстно произнес Роли своим безобразным ртом.

— Тидди думал, мы словили того офицера, — высокий пронзительный голос и последовавшее хихиканье принадлежали горбуну.

Замечание оказалось, по-видимому, столь верным, что все буквально застыли. В течение целой секунды Джеффри наблюдал немую сцену, как бы запечатленную на полотне. Первым заговорил Том, младший брат, как всегда неожиданно. Он медленно поднял голову и уставился на гостя, причем взгляд его постепенно делался все более осмысленным.

— Майор Элджинбродд, — произнес он с медлительной саффолкской интонацией. — Вот вы кто такой!

— Нет, это не он, — запротестовал потрясенный Роли. — Ты, парень, все перепутал. Майор Элджинбродд был пониже и потемнее. А к тому же его, бедолаги, уже нет на свете, уж кому-кому, а тебе это известно!

Младший покачал головой.

— Не похож он, и говорит не так, а все равно, это он самый и есть.

— Поди, Том, посиди, — Роли подвел брата к ящику из-под мыла. — Чудной он. Иногда просто здорово чудной, — старший продолжал объяснения через плечо. — Майор Элджинбродд попал на мину вместе с Томом. На побережье в Нормандии, через четыре месяца после того дела. Потом мы получили отпуск, а Бригадир со Шмоткой ушли в самоволку, их с нами тогда не было. От майора только мокрое место осталось, а Тома почти и не задело, так по крайней мере мы думали, пока не оказалось, что бедняга малость в уме повредился. Никому Том ничего не рассказывал, никому, мне только — как-то ночью, через пару лет после того, как мы вернулись на гражданку.