видеть Эмери, а дом был такой маленький, и податься некуда. Она пошла в ванную, пустила воду. Вот и хорошо. Пусть Эдвард там посидит, а она придет в себя.

Наверное он чертовски устал, проведя весь день в седле. Она надеялась, что ему

захочется принять ванну, а горячей воды не останется, что раскладушка намнет

ему бока. Сама же она хотела бы сейчас спать на гвоздях.

Глава 9

На балу не было никого веселее Фионы. На ней было новое желтое платье —короткое, поскольку устроители бала заявили, что чем неформальнее будет

обстановка, тем больше пользы это принесет иммигрантам. Ничего неформального

Фиона с собой не привезла, а посему купила свою обновку в Алегзандре и

успокоила совесть, внеся в иммиграционный фонд соответствующую сумму. Она

решилась во что бы то ни стало доказать Эдварду, что может веселиться и под его

недремлющим оком.

Впрочем, было отчего расстроиться, когда он проявил явное безразличие. И уж

совсем с ума можно было сойти, когда утром он как ни в чем не бывало принес по

подносу с завтраком ей и Эмери. Разве не унизительно благодарить человека, которому еще вчера вечером ты наговорила кучу любезностей. Чувствуешь себя так, словно с тобой обращаются как с ребенком, на глупые выходки которого не стоит

особенно обращать внимание. Он и танцевал с ней с таким видом, будто никакой

размолвки между ними не было. Пару раз Фиона отказывала ему, но, к ее радости, у нее не было отбоя от приглашений.

Был там и преподобный Хью Алегзандер. Он оказался прекрасным танцором. Во время

фуршета Эдвард бросил:

— Кажется, вы нашли общий язык с преподобным отцом, не так ли? Я уж не говорю

об этом молодом исполняющем обязанности доктора. Наговорились с ним? Хотя, насколько я помню, вы не очень любите болтать во время танцев. Словом, наслаждаетесь жизнью?

— Вы совершенно правы. Если б вы слышали разговор, вы бы в этом убедились, дорогой Эдвард. — Глаза ее смеялись.

В этот момент к ним подошел молодой доктор. Они с Эдвардом были знакомы.

— Так вот, мисс Макдоналд, уверен, что мистер Кэмпбелл будет в случае чего

вашей правой рукой, хотя никаких осложнений я не ожидаю. Скорее всего, она

выходит полный срок, если не случится чего-нибудь непредвиденного. Лучше всего

привезти ее сюда за одну-две недели до конца восьмого месяца. Но если вы

заскочите в наше отделение до вашего отъезда в понедельник, все предписания и

лекарства будут готовы, и вы сможете взять их с собой. Очень жаль, что меня так

неожиданно вызвали вчера, когда вы были в отделении с миссис Манунуи.

Фиона повернулась к Эдварду и весело или по крайней мере с веселым видом

сообщила:

— Как видите, доктор Ремингтон инструктировал меня на случай преждевременных

родов Эмери.

— Очень умно, но вот ваша оживленная беседа с преподобным отцом была в ином

духе?

— Не совсем так, — мягко откликнулась Фиона. — Он знал моего отца. И кроме

того, хотя вы лично и уверены, что я предпочитаю недостойную компанию, это как

раз тот тип мужчины, который я выше всего ценю. В “Бель Ноуз” я скучаю без

людей — в отцовском приходском доме, где мы жили, всегда были посетители. А

какое удовольствие поговорить с умным человеком!

Эдвард весело рассмеялся:

— Опять все эти ваши уловки! Пойдемте лучше потанцуем. — Он ввел ее в круг

танцующих, и тут Фиона увидела Дебору.

Как только музыка смолкла, они оказались около нее.

— Ну вот вам и хорошая напарница.., я же сказала вчера, что вы друг другу

подходите, — весело проговорила Фиона и растворилась в толпе.

Дебора проводила ее удивленным взглядом.

Потом Дебора и Фиона сидели рядом.

— Как покупки? Удачны были? Эдвард сказал, что вы поехали покупать постельное

белье.

Их глаза встретились. Дебора посмотрела на нее с удивлением и заметила: — Да, такую работу я люблю… это потрясающе. — Она немного помолчала и затем

продолжила: — А Эдвард… да ладно, лучше промолчу.

Впрочем, это было излишне. Эдвард пошел проводить Дебору, но вернулся в домик

до того, как ушел Эндрю.

Фиона решила удалиться, как только уйдет Эндрю.

— Минутку, — остановил ее Эдвард. — Простите, что я пришел так рано, я чувствую

себя прямо каким- то кайфоломщиком. — Он перехватил удивленный взгляд Фионы и

улыбнулся. — Это жест извинения за мою вчерашнюю грубость, Флора Макдоналд.

Фиона отрезала:

— Благодарю, — и вышла.

Лучше бы он не называл ее Флорой. Это на нее плохо действовало; приходилось все

время быть начеку.

Они вернулись домой с расцветом дикой природы и началом школьных каникул. Их

встреча с Тамати и Труди была крайне неожиданна. “Лендровер” стоял у причала, а

Тамати сидел верхом на коне. Впрочем, в этом не было ничего удивительного, а

вот его напарница… она привлекала к себе взоры. Да, это была Труди в

темно-зеленых спортивных брюках — Фиона не могла ошибиться. Эдвард положил руку

ей на плечо и сжал до боли.

— Бог ты мой… никак Труди в седле!

Фиона и дети остолбенели. Нет, конечно, они ее оставили в хорошей форме, но…

Когда сошли с катера, что тут началось. Труди на лошади была совсем другим

человеком; все в ней было неузнаваемо: свободно развевающиеся волосы открывали

высокий красивый лоб, раньше скрытый кольцами викторианских косичек, глаза

блестели. Фиона обняла ее и расцеловала. Эдвард тоже поцеловал ее: — Лопни мои глаза. Кого я вижу! Ты молодчага. Труди.

Впервые простонародные выражения остались без обычной поправки. Эдвард поднял

Джеймса и посадил впереди Труди.

— Когда-то это была моя любимая кобылка. Когда Труди еще девчонкой была. Ну, поехали! — Он шлепнул кобылу по крупу.

Фиона невольно бросила на него восхищенный взгляд. Какой прекрасный жест —доверить Труди своего любимого племянника.

Они наслаждались каникулами, хотя через день работали как проклятые — весенняя

уборка. В особо замечательные дни они упаковывали корзинки и отправлялись

верхом куда-нибудь на пикник, иногда с Труди, иногда без нее. Порой к ним

присоединялся Эдвард, хотя и не часто, потому что близилась стрижка овец. В

доме все было прибрано и вычищено.

Одну лишь комнату Фирна не трогала. Это был кабинет Эдварда. Можно было только

представить, какой шум поднялся бы, рискни она войти туда. Бывший кабинет

Роберта, а до того их отца и деда, и Фиона не была уверена, что они сожгли хоть

листочек, содержащий сведения об имении. Поэтому она была поражена до глубины

души, когда однажды, они уже собирались с Тамати отправиться на работу в холмы, Эдвард сказал:

— Как насчет того, чтоб прибраться в моем кабинете? Можете заглянуть туда? — Он

засмеялся. — Чем вы так удивлены? Там черт-те что делается. Он же мне по

наследству достался. Увидели бы вы мою контору, когда я работал. Там все было

так же чистенько и прибрано, как у вас в кухонных шкафах. Я тут ни черта не

могу найти. Не выкидывайте ничего, в чем вы не уверены, но я вас не съем, если

кое-что отправится в печку.

Это оказалась кошмарная работенка. Она набила бельевые корзины, картонки, коробки хламом, место которому в печке. Было четыре часа, когда она наткнулась

на голубой конверт, присланный авиапочтой. Частную переписку она откладывала в

сторону, но этот даже не был открыт. Странно. Он явно не прибыл только что. Она

вертела его в руках. Отправитель и адрес: миссис Роберт Кэмпбелл, отель в

Эдинбурге, мимо которого частенько проходила Фиона; тот самый, где Эдвард

высадил в ту ночь Флер. Флер! Ну конечно. Вторая миссис Роберт Кэмпбелл. Не

Ранги. Письмо адресовано мистеру Роберту Кэмпбеллу. Фиона пробовала определить

дату; сердце бешено колотилось. Ведь это… ведь это и есть то письмо, которое