Повторяя то, что он делал, я зажимаю дольку лайма губами, а он наклоняется и посасывает его. Стон вырывается из моего горла, когда он отбрасывает лайм, заменяя его своим языком. Желание и страсть проносятся сквозь меня, и я обхватываю его шею руками.

Пустые рюмки падают на пол, когда он хватает меня за зад и усаживает, устраиваясь между моих ног, запуская язык в мой рот.

Он делает толчок бедрами, и я чувствую его твердость, от этого безрассудного движения сквозь мое тело проходят молнии.

— Ты так хорошо пахнешь... — хриплым голосом он сказал мне в ухо. Он тереться своей твердостью об меня, сжимая руками мои бедра. Его рот легкими касаниями прокладывает путь вниз от моего виска к подбородку, и он прошептал мне в губы, быстро и возбужденно:

— Я хочу тебя сейчас. И я не могу ждать, когда уйдут эти люди. Как тебе нравится такое, Брук? Жестко? Быстро?

— Так, как ты захочешь, — пробормотала я, опьяненная от ощущений на мне его рук, его губ, от прикасания его бедер к моим. Думаю, мои слова заставили его вспомнить песню, которую я ему включала, потому что он издает стон и наклоняет голову, слегка покусывая мою нижнюю губу.

— Подожди здесь, маленькая петарда, — сказал он, возвращаясь обратно к бару.

Мы выпиваем по второму заходу, он приносит еще текилы для третьего и после четвертого я окончательно захмелела. Раньше я так крепко не выпивала и не думаю, что мой организм может с этим справиться. Голова начинает кружиться, пока я смотрю, как он с сонной улыбкой на лице в пятый раз уходит за выпивкой. Какие-то мужчины снова хватают его и начинают подбрасывать в воздух, выкрикивая: «Кто круче всех?»

— Не сомневайтесь, что это я, чертовы кретины!

Они ставят его обратно на ноги возле бара и, протягивая бесчисленное количество стаканов с пивом и вскидывая кулаки в воздух, начинают скандировать: «Ре-минг-тон! Ре-минг-тон! Ре-минг-тон!»

— Спокойнее, ребята! — пытается угомонить их подошедший Пит.

— Что это за придурок? — говорит какой—то бородатый парень, Реми хватает его и прижимает к стене с такой легкостью, будто тот весит не больше младенца.

— Он мой братан, ты, жаба. Прояви немного чертова уважения!

— Остынь, чувак, я просто спросил!»

Реми бросает его на пол и возвращается к бару за нашей текилой.

Я знаю, что он собирается вернуться ко мне и принести еще стопки с выпивкой, но люди продолжают задерживать его, а мой желудок начинает издавать какие—то звуки. Я уже не чувствую свой язык и, кажется, меня сейчас стошнит.

Прикрыв рукой рот, я быстро иду в ванную самой маленькой, но ближайшей спальни, игнорируя парочку на кровати, забегаю в ванную, захлопываю и закрываю дверь, откидываю сидушку на унитазе, собираю волосы и с трудом отпускаю крышку, прежде чем все мои внутренности выворачивает наизнанку.

Пять минут спустя я все еще здесь, задыхаюсь на своей собственной жалкой вечеринке. Прямо в ванной.

Боже. Мой желудок. Моя бедная печень. Бедная я. Я так чертовски рада, что в юности я занималась бегом вместо того, чтобы бу-твоюм-ааа-ать! Не верится, что Мелани нравится все это. Тошнота опять подкатывает к горлу, и я отчаянно стону. Еще раз я наклоняю голову над унитазом, пока судороги разрывают и выворачивают меня.

Когда, кажется, что я закончила, все вокруг выглядит размытым, а голова все еще кружится. Я полощу рот и ищу свои витамины в вещах, которые заранее оставила в ванной этой комнаты на случай, если не буду делить ванную комнату с Ремингтоном. Сейчас это кажется отличным планом, так как меня, похоже, будет тошнить всю ночь. Я закидываю в рот красную пилюлю витамина B и таблетку витамина С, и понимаю, что надо выпить воды, чтобы не было обезвоживания, но мне лень идти за водой, так что я смываю унитаз в третий раз, опускаю крышку и ложу на нее голову, на случай, если меня опять начнет тошнить. Я достаю телефон и отправляю Мэл смс:

Чувствю себя кускм дрьма!@ Бухая встльку! но я трррряхну Реми, если выжииву после чртвой текилы!

А после этого я, кажется, вырубилась.

Когда я пришла в себя, в висках пульсировало, а снаружи в президентском люксе оглушающе шумело. Мне хватило ума и сил прополоскать рот еще раз, пригладить спутавшиеся волосы и помыть руки, потом я выглянула наружу — любовники ушли, так что я потащилась в гостиную на звуки шума. Нет. Не шума. Сумасшествия.

Моргая, я осмотрелась кругом, не веря своим глазам. Я не знаю, что здесь произошло, но точно что-то. Определенно. Что-то. Произошло. Все было покрыто перьями из подушек. Осколки хрустели у меня под ногами, пока я шла. Люди толкались и пихались, пьяные и паникующие, пытаясь спастись от чего-то. И тогда я увидела его.

Ремингтон «Разрывной» Тэйт, самый сексуальный человек из всех живущих, метался кругами, отбрасывая все на своем пути, и кричал во всю мощь легких: «Что, твою мать, ты наплел ей обо мне? Где она?», пока Пит, уже без пиджака и галстука, отчаянно пытался его утихомирить. Реми швырнул хрустальный графин в стену, люди кричали от страха и возбуждения, пока Реми вышвыривал их из номера.

Я мгновенно протрезвела (или, по крайней мере, наполовину) и почти отошла от первого шока. Я протиснулась в толпу и начала проталкивать людей к дверям, «Вон, вон, вон!» кричала я, словно банши.

Реми услышал мой голос, резко развернулся и увидел меня. В его глазах горело что-то звериное, он бросил лампу, державшую в руках, и она взорвалась, рассыпавшись на осколки позади него, после чего он направился ко мне. Но Пит схватил его, отчаянно хватая за руку.

— Видишь, чувак? Она же подписала контракт, ты помнишь? Тебе не обязательно разрушать весь отель, парень.

Пока Ремингтон смотрел мне в глаза с выражением чистой дикой боли, Пит ткнул чем-то в его шею и его веки задрожали.

Его голова резко заваливается вперед, и я замираю в полнейшем ужасе. Я в замешательстве и не могу поверить, что Пит, нежный милый Пит, только что вколол что-то Реми в яремную вену.

Райли продолжает выпроваживать людей из номера, а Реми оседает на пол и Пит пытается удержать его, прижимая к ближайшей стене. Когда мы наконец-то избавляемся от последнего гостя, Райли подхватил Реми под одну руку, а Пит под другую. Пока они тащили его в хозяйскую спальню, его ноги волочились по полу, а его прекрасный глубокий голос звучал теперь не просто как у пьяного, а как у накаченного наркотой, его низкий тембр был едва слышен.

— Не позволяйте ей увидеть.

— Мы не дадим, Рем.

Его голова упала на грудь, потому что сил держать ее прямо у него не было.

— Только не позволяйте ей увидеть.

— Да, парень, мы поняли.

Ледяной страх растекался по моим внутренностям пока я изумленно, словно лунатик, шла вслед за ними к двери. Я остановилась на пороге, разрываясь между желанием пойти за ними, внутренним недоумением «какого черта происходит?!» и моим ОКР, который умолял меня начать прибирать весь этот бардак, а еще те стопки текилы все еще делали меня пришибленной.

— Что с ним случилось? — Спросила я Пита, когда они вышли из комнаты. Райли пошел к телефону в гостиной.

— Все в порядке, просто ему немного нездоровится. — Пит хватает дверную ручку и закрывает дверь.

И внезапно я слетаю с катушек и хватаю руку Пита, будто это спасательный круг.

— Не пудри мне мозги. Что он не хочет, чтобы я видела?

Мой голос дрожит, но я настолько напугана и пьяна, и сексуально неудовлетворенна, что, если не получу ответ, я пойду и разнесу в клочья то, что уцелело после Ремингтона.

Пит вздыхает и разжимает мою руку, освобождая себя от моего смертельного захвата.

— Он не хочет, чтобы ты видела его.

Ошарашенная я теряю дар речи, но желание убедиться, что с Ремингтоном все в порядке, перевешивает, так что я пытаюсь войти внутрь. Пит быстро и решительно оттаскивает меня в сторону.

— Послушай, он перевозбужден с тех пор как ты здесь, и вот такие вещи случаются, когда он перевозбужден. Все, что ему нужно чтобы почувствовать себя лучше — это немного физического контакта, это поможет прекратить панику, и он скоро будет в норме. Мы знали, что так будет, это был лишь вопрос времени. Это всегда начинается, когда он не может выпустить пар на ринге. А то, что он волочится за тобой как кобель, совсем не помогает, Брук.