Поклон всем. Деньги буду высылать понемногу, но возможно чаще.
M-me Билибина, когда я бываю у ее супруга, не выходит ко мне*.
Желаю всем здравия и отличнейшего расположения духа. Всё, что говорилось у Корнеева о Петерб<ургском> университете* (оплеуха), оказывается чистейшим вздором. Вообще на свете много лганья.
А. Чехов.
Баранцевичу К. С., 15 декабря 1887
344. К. С. БАРАНЦЕВИЧУ*
15 декабря 1887 г. Петербург.
Уважаемый Казимир Станиславович!
Простите за невежество: никак не мог выбрать свободного часика, чтобы приехать к Вам. Сообщаю свой московский адрес: «Кудринская Садовая, д. Корнеева». Сегодня я уезжаю в 8½ час. вечера. Между 5–6 часами я буду дома. Ко мне придут Щеглов, Билибин, Лейкин… Не пожалуете ли и Вы? Был бы очень рад еще раз повидать Вас и потолковать с Вами. Если придете, то я даю честное слово в следующий мой приезд побывать у Вас десять раз.
Ваш А. Чехов.
Пообедаем вместе.
Леонтьеву (Щеглову) И. Л., между 16 и 20 декабря 1887
345. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ)*
Между 16 и 20 декабря 1887 г. Москва.
Милый капитан!* Сижу за своим столом и работаю, вижу перед глазами пенатов, а мысли мои всё еще в Питере.
Прежде всего спасибо Вам за то, что Вы познакомились со мной*. За сим спасибо за радушие и за книги. У Вас всё хорошо и мило: и книги, и нервность, и разговор, и даже трагический смех, который я теперь дома пародирую, но неудачно.
Посылаю Вам 2 карточки: одну оставьте себе, другую передайте болярину Алексию*.
Жду от Вас карточку и письмо.
Так как это письмо, по всей вероятности, после моей смерти будет напечатано в сборнике моих писем, то прошу Вас вставить в него несколько каламбуров и изречений. Прощайте и будьте здоровы. Жму руку.
Ваш А. Чехов.
P. S. Пишите, Щеглов: Вас читают!
Ну, что «Миньона»? Кончили?*
Чехову Ал. П., 25 декабря 1887
346. Ал. П. ЧЕХОВУ*
25 декабря 1887 г. Москва.
25 д.
Уважаемый Акакий Спиридоныч господин Гусев!
Прежде всего имею честь поздравить Вас и всё Ваше семейство с праздниками и с Новым годом и желаю дождаться многих предбудущих в недоумении и в благомыслии. Семейство наше тоже весьма и во всех смыслах, чего и Вам желаю.
Когда на 3-й день праздника откроется оконце Полины Яковлевны*, надень штаны и сбегай получить мой гонорар, к<ото>рый 33 моментально вышли мне через г. Волкова. В праздники контора запирается в 2 часа.
Поздравлял ли ты с праздником Вукова?
У нас гостит Саша Селиванова. Бедовая, шумная и гремучая девка. Неумолкаемо поет и играет.
Денег у меня нет. Ропщу.
К Плещееву сходи. Это хороший старец. Славное прошлое*, вдовье настоящее и неопределенное будущее.
Был у меня зять Суворина Мамышев и очень хвалил твое «На маяке». Пиши и не давай себе пощады.
Получил от Суворина письмо.
Усердно буду читать всё тобою написанное* и временами буду присылать тебе свое резюме: хочешь — читай, не хочешь — горшки накрывай.
Смех Щеглова напоминает пение какой-то дикой птицы, а какой — не помню.
Будь здоров.
На Владимирской есть «Варшавская кондитерская» (если идти с Невского, то на левой стороне). Забеги, купи на мои пнензы печений и поднеси Анне Ивановне. Уважь. Самые вкусные печения к чаю имеют форму полумесяца.
Буде осколочные feminae[18] не отослали еще Плещееву (Спасская, 1) моих «Пестрых рассказов», то можешь воспользоваться сею верной оказией, чтобы побывать у Плещеева. Повторяю: хороший старик. Адрес Баранцевича: Пески, 3 улица, 4. Побывай и у него. Всё это славные парни. Предполагая, что ты будешь жить в Питере и литературничать до старости, я советовал бы тебе стать известным пишущей братии и по возможности поближе-покороче сойтись с двумя-тремя. Не надо и вредно быть одиноким. Прощай, будь здоров и присылай денег. Я работаю усердно.
Твой А. Чехов.
Лейкину Н. А., 27 декабря 1887
347. Н. А. ЛЕЙКИНУ*
27 декабря 1887 г. Москва.
27 декабря.
Добрейший Николай Александрович!
Если от виноватого можно принять поздравление с праздником, то поздравляю Вас и желаю всяческих благ земных, небесных и литературных. Виноват перед Вами по самое горло и искренно сознаю это. Обещание я дал Вам, темы есть, но писать не мог. До Рождества я не садился писать, ибо думал, что мои рассказы Вам не особенно нужны: я помнил, что в редакционной комнатке, при Билибине, на мое обещание прислать святочные рассказы Вы ответили мне как-то уклончиво и неопределенно. Получив же на праздниках Ваше письмо*, я сел писать и написал такую чепуху, к<ото>рую посовестился посылать. Вы пишете, что для Вас всё равно, каков бы ни был рассказ, но я не разделяю этого взгляда. Quod licet Iovi, non licet bovi[19]. Что простится Вам и Пальмину, людям, сделавшим свое дело, а потому имеющим право иногда понебрежничать, то не простится начинающему писаке. Во всяком случае, Вы на сей раз не сердитесь и войдите в мое положение.
Отчего Вы не даете анонса в «Нов<ом> времени» о Вашей книге?* Вы пошлите сказать, чтобы по понедельникам делали анонс. Уже пора, даже в том случае, если книга еще не начинала печататься. Еще раз повторяю: за изданием следите сами, ибо Суворин, при всем своем желании угодить авторам, не может бывать в типографии. Пожалуйста, чтоб бумага и обложка были поизящней. Вы не признаете этого, но хоть раз в жизни попробуйте… Не будьте упрямы. Издание Вернера «Невинные речи» идет хорошо благодаря только тому, что издано не шаблонно.
Спелись ли со Щегловым? Это большой юморист. Прочтите его рассказ в рожд<ественском> № «Нов<ого> времени»*, и Вы убедитесь в этом. Пригласите и Баранцевича. Раз в 2 месяца его можно давать, хотя он и не юморист.
Видел Грузинского и говорил ему насчет семги*. Смеется.
В моей тугоподвижности, с какою я работаю у Вас, ради создателя не усмотрите злого умысла, не подумайте, что я отлыниваю от «Осколков»*. Ни-ни! «Осколки» — моя купель, а Вы — мой крестный батька.