– Мне не удалось найти ни одного человека, от которого можно было бы получить интересующие вас сведения! – объяснял он Ровене. – Отправляться в это время за пределы Ируна – крайне опасно, и только безумцу или глупцу может взбрести в голову отправляться в дорогу в такую несносную погоду! Но не следует отчаиваться: со дня на день британский кавалерийский полк должен проследовать через Сан-Себастьян в направлении Витории, где, как известно, нет недостатка в фураже. Среди офицеров, несомненно, найдется такой, который сможет толково объяснить, безопасно ли в эту пору отправлять вас домой к вашим родственникам. Ничего другого, как только ждать, вам не остается. Ждать и сохранять терпение и выдержку.

Но именно терпение было у Ровены на пределе. Ей уже стало невмоготу пассивно ждать новостей, сидя в этом британском гарнизоне. Ровена поднялась со своего места у камелька и, подойдя к окну, стала смотреть через стекло на улицу. Луис, наблюдая за ней, заметил, что Ровена глубоко обеспокоена, и причина ее беспокойства для него не была тайной. Он ненавязчиво намекнул, что поскольку день уже близится к вечеру, то ее отсутствие в доме миссис Пемберли-Мартин может быть замечено. А она не из тех женщин, кто с легким сердцем прощает другим кое-какие оплошности. Впрочем, юная леди сама это знает. Не она ли сама придумала полковнице прозвище, кажется, «мегера», так ведь?

Ровена не сдержала улыбки.

– Да, сеньор Аронки.

Когда Ровена узнала, что скромный и непритязательный баск прекрасно говорит по-английски, она не особенно удивилась. Ведь он все-таки был другом Тарквина Йорка, а это говорило о многом. Она нередко стала посещать дом Аронки без ведома и согласия миссис Пемберли-Мартин и Хелин Синклер. Ровена не могла внятно объяснить, почему ее влекло сюда. Конечно, у Аронки всегда можно было получить правдивую информацию. Он не утаил от нее, что является активным участником баскского подпольного движения, объединяющего легионы тех испанцев, которые проводят тайную агитацию за освобождение Испании от ненавистных французских оккупантов. Кроме того, этот пожилой одинокий человек был искренне рад ее видеть.

Глядя задумчиво на Ровену, Луис заговорил.

– Мне бы не хотелось, чтобы вы сильно переживали за судьбу молодого человека. На фронте ему не будет причинено вреда.

Ровена вопросительно взглянула на Аронки.

– Симон? Но ведь он...

– Я говорю не о вашем брате, – многозначительно сказал Луис.

– Тогда о ком же?.. – Ровена умолкла, смущенно глядя на Луиса, ее щеки залил румянец.

– Нет, вы не можете думать, что я... что капитан Йорк... – и опять Ровена не закончила фразу, но в следующий момент краска смущения исчезла с ее лица, она смотрела на Луиса широко раскрытыми глазами, в которых застыл испуг.

– Нет, я не хочу этому верить! Он не мог отправиться в Ортез! Ему было поручено доставить донесение в Шатильон-сюр-Сэн! Он сам говорил об этом полковнику Пемберли-Мартину, я случайно услышала.

Луис пожал плечами.

– Не припомню, чтобы он когда-либо не подчинился приказу.

Ровена резко опустилась на стул. Нет, ей трудно в это поверить! Неужели Тарквин действительно отказался сопровождать полковника Пемберли-Мартина, которому срочно потребовалось выяснить ряд важных вопросов в штаб-квартире союзников? Наверное, он отправился в полк, где служил раньше. Ровена была очень сердита на капитана за то, что он оставил ее здесь, в Сан-Себастьяне, но ей казалось диким, что он мог ее бросить ради того, чтобы сражаться с противником.

«Но они не противники, по меньшей мере они мне не враги», – смущенно думала Ровена. Ведь она тоже француженка, и мысль о том, что Тарквин может быть убит одним из ее соотечественников, доставляла ей душевные муки. Холодный ужас охватил Ровену, когда она вдруг мысленно представила себе изрытое, вздыбленное поле битвы и на нем, среди множества убитых, распростертое на грязной земле бездыханное, растерзанное тело Тарквина. Воображаемая картина кровавой бойни под Ортезом заставила Ровену задрожать.

– Выпей-ка вот это, обязательно поможет.

Луис Аронки протянул ей кувшин с козьим молоком. Он терпеливо ждал, пока она пила, затем возвратился на свое рабочее место и закурил трубку. Прошло несколько минут, но никто из них не произнес ни слова. В комнате повисла тишина, нарушаемая только шумом дождя, ударяющего в стекла, но этот звук был настолько привычным, что его попросту не замечали.

– Мне уже пора уходить, – сказала наконец Ровена, почувствовавшая себя несколько лучше. Поднявшись с сиденья и поправив юбку, она торопливо направилась к двери. Лицо ее в свете лампы выглядело бледным и совсем юным.

– Если что-нибудь узнаете, сообщите мне.

– Конечно.

Надев свою шапочку, она вышла под дождь, села в карету миссис Пемберли-Мартин, откинула голову на подушки, закрыла глаза и попыталась забыться.

Утро следующего дня выдалось холодным и промозглым, плотный туман окутал холмы. В маленьком побеленном домике с темно-зелеными ставнями, занимаемом Отиллией Пемберли-Мартин и ее окружением, царил хаос, так как произошло событие, предсказанное Луисом Аронки. В самое глухое ночное время в городок прибыл британский линейный полк и принес с собой ту беспокойную атмосферу, которая обычно сопровождает армию на марше. По узким извилистым улицам Сан-Себастьяна медлительные волы с трудом тащили пушки, а мулы – повозки, доверху наполненные продовольствием. За ними двигались подводы с боеприпасами, забрызганные грязью конные офицеры и горнисты, колонна за колонной. Среди них было очень много раненых.

– Да это же совсем еще мальчишки! – воскликнула миссис Синклер, собравшаяся пойти на пристань, чтобы получше все рассмотреть. – А у некоторых из них раны еще кровоточат – она наблюдала за колоннами с молчаливым содроганием. – Надо организовать временный госпиталь. Расставим на нижнем этаже раскладушки...

– Может быть, мы сначала спросим, собираются ли они становиться здесь на достой? – перебила миссис Пемберли-Мартин, устремив взгляд поверх ее плеча. Ее передергивало при мысли о том, что она будет вынуждена жить в этом доме вместе с грязными, покрытыми коростой людьми. – Мне необходимо поговорить с их командиром. Или попрошу об этом лейтенанта Кларкина, – она поспешила в спальню, чтобы снять ночной колпак и расчесать свои редеющие спутанные волосы.

Шум на улице не прекращался, и она в явном раздражении выглянула наружу. Конечно, никому нет дела, что сейчас всего лишь пять часов утра? Внезапно она затаила дыхание и снова выглянула на улицу, отказываясь верить своим глазам.

– Невероятно? Не обманываюсь ли я?

Там, под косыми струями дождя, среди неразберихи, производимой огромной массой людей, повозок и лошадей, стояла Ровена де Бернар. Она оживленно разговаривала с офицером в темной длинной мантии и огромных размеров гусарском кивере. Ровене и в голову не приходило, что за ней кто-то может наблюдать со стороны.

– Мне кажется, что поведение этой молодой леди несколько выходит за рамки приличия! – с возмущением и негодованием воскликнула миссис Пемберли-Мартин. – Будь она моей дочерью!..

Спустившись вниз, она увидела суетливо снующих слуг, подающих на стол кофе, бренди, горячий чай – то есть все то, что может согреть продрогших и уставших после тяжелого марша людей. Вестибюль был заполнен офицерами, и лейтенант Кларкин, заметив супругу своего командира, вздохнул с видимым облегчением.

Через несколько минут в дом вернулась Решена. Она сняла намокший плащ и, опустив голову, чтобы не встретиться взглядом с глазеющими на нее офицерами, стала протискиваться через заполненный людьми вестибюль. В дверях столовой она встретилась е миссис Синклер, которая с ней поздоровалась, продолжая рвать на полосы простыни и сворачивать их в бинты.

– Мне бы хотелось сделать для них еще что-нибудь полезное, – сочувственно заговорила миссис Синклер, – но офицер, с которым я разговаривала, сказал, что сейчас больше всего не хватает бинтов. Бедные мальчики! Тебе не удалось узнать, куда они направляются.