– Мне понятен ход ваших мыслей, – ответил Синклер после непродолжительной паузы.

– Я думаю, что будет гораздо лучше и спокойнее, если женщин забрать оттуда, – задумчиво сказал полковник. – Не пристало англичанкам в чужом городе отрываться друг от друга, живя по разным квартирам. Поселим их в одном месте, где много соотечественников, например в этом доме. Рядом цитадель, где размещается гарнизон. Поскольку я и мои люди этот дом покидаем, то места для наших дам будет достаточно. Распоряжусь, чтобы выставили двух часовых, такая мера предосторожности не будет лишней. Да и Тилли почувствует себя спокойней. Лейтенант, прошу вас проследить за выполнением. Думаю, что и вы, капитан Йорк, не откажетесь уделить мне еще немного времени, пока не уехали.

– Конечно, сэр.

В крошечной спальне с другой стороны коридора стояла Ровена и, затаив дыхание, прислушивалась к шуму голосов, доносившемуся из рабочего кабинета полковника. Некоторое время назад, выглянув из окна кухни, она ужаснулась, увидев приближавшегося Тарквина. Ее испуг объяснялся не тем, что он мог застигнуть ее врасплох: Ровену путало, что капитан Йорк увидит ее в таком нелепом виде, в этой дурацкой огромной сорочке немыслимого цвета. Кроме того, Ровена знала, какова будет реакция капитана Йорка, когда он узнает, что она нарушила его требование не покидать дома Луиса Аронки.

Сославшись на головную боль и необходимость лечь в постель, Ровена торопливо извинилась перед миссис Пемберли-Мартин и удалилась в спальню, где недавно сняла свою мокрую одежду. А так как спальня примыкала к рабочему кабинету полковника, то юная леди невольно подслушала и разговоры, которые там велись. Ее неприятно поразило, что за время своей непродолжительной отлучки из Сан-Себастьяна капитан Йорк совершенно забыл о ней и ее дальнейшая судьба ему, по-видимому, была безразлична.

– Итак, встретимся утром, – услышала Ровена голос полковника Пемберли-Мартина и, выглянув за дверь, увидела, как полковник и капитан Йорк вышли в вестибюль, где слуга подавал лейтенанту Синклеру головной убор.

– Куда путь держите, Квин?

– Обратно в Ирун. Если хотите, давайте встретимся утром на главной дороге. Моему связному придется еще долго ждать, пока и он сможет отправиться в путь, так что я успею все уладить.

Ровена ощутила вспышку раздражения, поняв, что это ее имел в виду капитан. Она была взбешена тем, что он решил оставить ее в Сан-Себастьяне.

Оказывается, Тарквин не торопится выполнять данное им слово, а ведь он обещал самолично встретиться с дядей Генри и препоручить Ровену его заботам. Как он смел оставлять ее одну в доме этого скрытного испанца, не спросив ее, хочет ли она сама этого и как она себя при этом чувствует!

Услышав, как открывается парадная дверь и дворецкий полковника Пемберли-Мартина бормочет слова прощания, Ровена быстро подошла к окну и стала наблюдать, как капитан Йорк седлает лошадь. Отвернув воротник плаща, он хотел было пуститься в путь, но в это время лейтенант Синклер что-то крикнул, и Тарквин придержал лошадь. Ровена увидела, что молодой человек подбежал к нему, что-то объясняя и с помощью жестов указывая в сторону дома. Ровена заметила, что выражение лица капитана Йорка сделалось мрачным.

– Только этого не хватало! – в сердцах пробормотала Ровена. – Он узнал, что я здесь!

Отвернувшись от окна, она лихорадочно бросилась переодеваться, но платье ее еще не просохло.

– Чтобы черти в аду задали ему как следует! – снова возмутилась Ровена, хотя ей было неясно, кого из двух мужчин она имеет в виду.

Ровене очень не хотелось, чтобы капитан Йорк увидел ее в чужой одежде, но оттягивать встречу, а тем более избежать ее уже было невозможно. Ровена наконец решилась и направилась в рабочий кабинет полковника с намерением побыстрее покончить с неприятным разговором. Но платье из гардероба миссис Пемберли-Мартин затрудняло движения, путаясь у нее в ногах. О том, что в таком наряде можно держать себя с достоинством, и думать не приходилось. Тарквин, ожидавший Ровену с чувством плохо скрываемого гнева, бросил на нее быстрый взгляд и внезапно разразился хохотом.

– Капитан Йорк! – укоризненно попеняла ему миссис Пемберли-Мартин.

– Поделом вам, – заговорил он с Ровеной, перестав смеяться. – Сразу видно, что вам пришлось добираться сюда пешком, да к тому же и дождем изрядно вымочило!

Ровена промолчала, но почувствовала, что краска смущения приливает к ее щекам.

– Сейчас не время упрекать девушку, капитан Йорк, – быстро проговорила миссис Пемберли-Мартин. – Мы все в немалой степени обеспокоены нынешней обстановкой. Что касается мисс де Бернар, то она появилась в нашем доме не одна. Ее привел сюда лейтенант Синклер.

Тарквин вопрошающе посмотрел на молодого человека, но тот поднял руки, словно защищаясь:

– Уверяю тебя, Квин, я не заслуживаю упреков. Я столкнулся с ней в районе порта, где она брела, утопая в грязи. Поразмыслив, я решил привести ее в этот дом.

– В вашем поступке есть логика и целесообразность, – заметил полковник.

– Пойдемте, – обратился Тарквин к Ровене. – Я отвезу вас к Аронки. Но вам ведь надо сменить одежду?

– В этом нет необходимости, – сказала миссис Пемберли-Мартин, – Тебе придется поехать вместе с капитаном Йорком, моя юная леди. Свое платье я заберу завтра.

– Благодарю вас, – сухо ответила Ровена.

Молча она вышла вслед за Тарквином в приемную, приняла из рук дворецкого плащ, также одолженный миссис Пемберли.-Мартин. Понятно, что Ровена в нем просто утонула.

Они вышли на открытый воздух. Ветер трепал полы плаща и забрасывал их с резким, глухим хлопаньем назад, заставляя испуганно вздрагивать лошадь, которую полковник Пемберли-Мартин выделил для Ровены. Но капитан рассудил по-своему.

– Нечего терять время, садитесь на мою лошадь, поедем вместе, – обратился он к Ровене.

Та уселась в седло позади Тарквина, подобрав под себя длинные концы плаща и платья. Обхватив капитана за талию и пригнув голову, чтобы защитить лицо от дождя, Ровена про себя отметила, что ни разу в своей жизни она не чувствовала себя такой униженной, как теперь, даже когда Стейплтон Гилмур поцеловал ее в темном коридоре замка Лесли.

Что думает о ней капитан Йорк? Ей страстно хотелось, чтобы он никогда уже не возвращался в Сан-Себастьян. Как она не додумалась покинуть дом Луиса Аронки сразу же? Ей, вовсе не хотелось возвращаться туда с капитаном Йорком по той простой причине, что ей неприятно находиться так близко от него: а ведь в обратный путь она собиралась ехать не с Тарквином, а с тем часовым, которого полковник Пемберли-Мартин выделил для ее охраны. Такие мысли одолевали Ровену, когда она, сидя в седле за широкой спиной Тарквина и прислонившись щекой к его плечу, чтобы укрыться от хлещущих косых струй дождя, возвращалась в дом Луиса Аронки. Всякий раз, когда лошадь спотыкалась о выбоины неровной дороги, Ровена непроизвольно крепче обхватывала талию капитана Йорка, чтобы не упасть. При этом она чувствовала глухое биение его сердца, и ей это вовсе не нравилось!

Ни миссис Синклер, ни Аделаида Такер не признали странное существо в нелепой одежде, появившееся у дверей дома сапожника Луиса Аронки. Миссис Синклер широко распахнула парадную дверь и обратилась к капитану Йорку:

– Это ваша манера, капитан, подшутить над нами таким образом? – спросила она сдержанно.

Вместо ответа Тарквин снял с головы Ровены капюшон, и обе женщины только рот раскрыли при виде ярко-рыжих локонов, которые нельзя было не узнать.

– Ровена! – опомнилась наконец миссис Синклер, которая до сих пор считала, что Ровена спит сном праведника в своей комнате наверху. Не приходилось сомневаться, что у старой леди в запасе было еще много слов и мыслей, „которыми ей хотелось бы поделиться с капитаном Йорком, но он молча прошел мимо нее и втолкнул Ровену в боковую комнату, с шумом захлопнув дверь перед носом возмущенных женщин.

Злые, обидные слова Тарквина, отчитывавшего ее за это безумное путешествие в одиночку по улицам Сан-Себастьяна, парализовали волю Ровены, и она не решалась возражать, сочтя за лучшее держать язычок за зубами. Никогда раньше она не видела Тарквина в таком гневе, как сейчас. Его темперамент проявился вдруг с такой неистовой силой, что это и потрясло ее, и вызвало у нее благоговейный страх. Заканчивая свою гневную речь, Тарквин с удивлением подумал, что ее безропотное молчание только раздражает его. Но эта мысль сменилась другой, еще более удивительной: Тарквину пришло в голову, что из тех женщин, которых он знает, Ровена единственная, кому даже в таком дурацком мешковатом наряде удается сохранить привлекательность. При этой мысли жесткие уголки его рта смягчились до подобия улыбки.