— Интересно, — профессор вернул рычаг в исходное положение и снова быстро передвинул его.

— Ox! — крикнул Гарри.

— Простите, это из-за быстрого включения стартера, — пробормотал бородатый член Кибернетической академии. — Надо было проверить реакцию. Вся наука зиждется на опыте и изучении результатов.

— Чихал я на ваши объяснения.

— Я член академии и требую, чтобы ко мне обращались с уважением!

— Чихал я на вашу академию. А ну, пни меня еще раз, и я встану да так турну тебя в виде опыта, что никакого изучения результатов не потребуется.

От контрольных щитков уже бежал Крофт.

— Друзья, успокойтесь! Гарри! Во имя цивилизации приходится порой переносить неприятности. Неужели тебе надо перечислять имена людей, принесших величайшие жертвы ради этой цели?

— Перестань плести, Джеймс. В нашем договоре о пинках не говорилось!

— Это была ошибка! Ты получишь специальную премию. Наука тебя не забудет!

— Ладно, ладно, только пусть твой бородатый академик не толкает меня, — примирительно проворчал Гарри, которому пришлось по душе упоминание о науке. — Не в премии дело. Включайте меня, профессор, как вам заблагорассудится.

— Я сделаю это с величайшей деликатностью, — заверил профессор Йорк. — А теперь закройте глаза и передавайте свои ощущения.

На этот раз запуск прошел безболезненно. В Гарри проснулась какая-то сила, словно где-то в зале, среди машин расправил плечи герой, готовящийся к еще не известному, но великому подвигу. Сила эта могла снести стены зала вместе с павильоном, могла разбить и уничтожить все в радиусе полкилометра. Гарри знал, что мог бы дать сейчас такую силу тяги, которая занесла бы его на Марс, знал ее величину… хотя в то же время ничего не понимал. «Вероятно, ко мне подключили какую-то секцию компьютера, — размышлял он, — иначе откуда бы мне знать о Марсе и запасе топлива, вес которого составляет 7600 тонн? Однако самое удивительное, что я ощущаю эту машину так, как новые внутренние органы, как руки, пальцы, ноги. Я не знаю даже, которое из этих устройств соответствует такому ощущению. Левая или правая машина вызывает ощущение, что у меня есть хватательный хвост? Пожалуй, надо спросить об этом у профессора».

— Алло, проф! Которая из машин — мой хвост?

— Что?

— Хвост. Одно из этих устройств, я это чувствую, является как бы моим хвостом.

Вопрос произвел сильное впечатление на члена академии и на Крофта. Профессор был возбужден, Крофт — обеспокоен.

— Профессор, вы что-нибудь понимаете?

— Разумеется, — бородач блаженно почмокал губами. — Необычное подтверждение моей теории. Токи управления машин после трансформации в биотоки пилота ищут себе места в наименее загруженных участках мозга. Прежде всего, это места, которые некогда управляли устройствами и органами, в настоящее время полностью или частично исчезнувшими.

— Ну, тогда все ясно, — обрадовался Крофт. — Можно продолжать. Друзья, по местам! Сейчас, Гарри, мы включим рабочее положение, что равносильно проверке двигателей ракеты в предстартовый момент.

— Хорошо, хорошо, буду докладывать…

Гарри прикрыл глаза. Ощущение того, что он является частью гигантской двигательной системы, ее мозгом, глазами и ушами, было чрезвычайно любопытным. Правда, сидеть в странном шлеме, в перчатках, напоминавших лапы давно вымершего чудовища, было несколько смешно — в каких же все-таки удивительных экспериментах приходится участвовать артисту, художнику, чтобы могло возникнуть произведение глубокое и экспрессивное. Если при этом вдобавок что-то перепадает и науке, то, пожалуй, уже можно говорить о двойном удовлетворении.

Джеймс отдавал распоряжения, что-то там творилось около щитов, кто-то, кажется, Стив, отсчитывал: «Семь… шесть… пять…» Наконец послышалось сакраментальное «ноль!», и Гарри тут же почувствовал боль в коленном суставе.

— Болит колено.

— Сильно?

— Можно выдержать… о-о-х! Закололо печень… раздирает мускулы руки…

— Спокойно, спокойно, это сейчас пройдет.

— У-у-у! — взвыл Гарри, открывая глаза.

— Что такое? — профессор поднял брови и взглянул поверх измерительных приборов. — Не крутитесь в кресле!

— О-о-о… о-о-о… Почки! О-о-х, что за жуткая боль… разрывает на части! Немедленно выключите эту чертовщину! — Гарри пытался вскочить с кресла.

— Секундочку, одну секундочку! — кричал Крофт, удерживая его на подушках. — Пойми, это не почка болит, это в какой-то из машин мелкий дефект. Перестань орать и сосредоточься, подумай спокойно… Может быть, сможешь указать машину? Которая из них?

— Дьявол их знает! Ox, ox, как колет, ой, ой… немедленно выключите…

— Минутку, еще минутку, — рука Джеймса пригвоздила Гарри к креслу. — Ребята! Проверить кривые работы машин! Профессор, какая из них может восприниматься как почка?

Профессор взглянул на потолок и прикрыл глаза.

— Хм, надо подумать, Крофт. Прежде всего необходимо получить дополнительные данные. Пусть этот человек успокоится и скажет нам наконец что-нибудь путное…

В Гарри ударил заряд дикой боли, тупой, невыносимой… Он крикнул, вскочил на ноги, почувствовал руку Крофта, удерживавшего его за плечо, рявкнул «пусти!». Это не помогло. Тогда Гарри послал его одним ударом на доски по всем правилам ринга. Такая же судьба постигла и члена академии, пытавшегося вмешаться, потом на полу оказался Стив… Гарри, несмотря на дикую боль, ощущал в себе силу всех работавших в зале машин. Подбегавшие люди опасливо пятились… Шар шлема покатился под компьютер, таща за собой разноцветные кабели… за ним полетели перчатки… Боль оборвалась, исчезла, расплылась так неожиданно, что трудно было поверить в ее существование. Гарри не стал ждать — ринулся в дверь, пронесся по ступеням лестницы и помчался к выходу…

Полулежа, в кресле, он меланхолически посматривал на панораму города, но не видел ни небоскребов, ни цветных реклам на фоне темнеющего неба. Минуты радости и полного счастья, которые он ощутил после того, как выбрался из ЗАКАППа, уже давно канули в вечность, оставив после себя горький осадок сожаления о том, что цель не достигнута. На ЗАКАПП и Крофта рассчитывать больше не приходилось, как и на знакомство с каким-либо производством. Одно воспоминание об ощущении боли, связанном с сидением на подушках экспериментального кресла, было так неприятно, что Гарри заранее знал: в ближайшие годы он не сможет переступить порог даже мармеладной фабрики! Итак, прощай, слава! Прощайте, эпохальные произведения, прощай, новое направление литературного творчества, классический продуктивизм, убитый превратностями судьбы!

Грустные размышления прервал сигнал автоматического секретаря.

— Что там еще?

— Тебе письмо от некоего Крофта…

— Этот проходимец осмеливается мне писать?

Гарри подошел к Асу и вынул из ниши для корреспонденции сложенный листок.

«Дорогой друг! — писал Крофт. — Я хотел бы извиниться перед тобой за те неприятные ощущения, виновниками которых мы оказались, но ты так скоропалительно покинул нас, что я могу сделать это только в письме…»

Гарри не без удовлетворения подумал, что Джеймс боится его. Крофт, разумеется, мог то же самое сказать по видео либо нанести телевизит. Но тогда бы ему несдобровать!

«…детальный анализ записи работы машин показал, что твои костно-суставные боли были вызваны неплотным прилеганием вала коробки скоростей в системе вспомогательного двигателя секции III. Что же касается острого приступа болей почки, то это был результат отсутствия синхронизации компрессора топливного фильтра главной дюзы. Так что не опасайся за состояние своей почки, ты здоров, просто у тебя болел компрессор. Теперь я хотел бы подчеркнуть твой значительный, хоть и кратковременный, вклад в развитие биокибернетики, но, я думаю, тебе понятно, что после всего происшедшего мы с искренним сожалением вынуждены отказаться от твоего столь ценного для ЗАКАППа и науки сотрудничества. Инцидент с профессором Йорком разрешен таким образом, что тебе не придется предстать перед судом. Твой заработок вместе со всеми возможными премиями и надбавками составил два евраса. Однако, поразмыслив над состоянием твоих финансов, о котором ты говорил, и учтя мизерность упомянутой суммы по сравнению с твоими заслугами, мы сочли неудобным перечислять тебе эту до смешного незначительную сумму, а вынесли официальную и публичную благодарность.