Приказание немедленно исполнили. Надев пояс с кобурой пистолета, обычно используемого в цирке для временного обездвижения животных, Профессор взял с собой дополнительные боеприпасы, проверил наличие обсидианового кинжала и решительно направился в чащу. На полпути он что-то вспомнил, вернулся и зачем-то захватил с собой свою пластиковую имитацию. Его помощники переглянулись. Один из них нерешительно спросил:

— Имам, хотите ли вы, чтобы мы сопровождали вас в этом богоугодном деле?

— Нет! — не раздумывая ответил Профессор, руки которого мысленно уже сдавливали горло мерзкой птицы. — Я покажу вам, бесполезные сыновья грешников и импотентов, как управляться с посланцами шайтана!

Попав в лес, Профессор вновь почувствовал себя молодым и полным сил моджахедом, идущим по афганским горам вот главе отряда сподвижников, чтобы вырезать блок-пост русских или сжечь колонну бензовозов. Его ноздри раздувались от возбуждения, по жилам стремительно бежала кровь с генами бесчисленных поколений пустынных грабителей и насильников, голова шумела от лошадиной дозы адреналина. Он чутко прислушивался к каждому звуку английского леса: доносящемуся сверху суетливому щебетанию птиц, шороху листвы и эпизодическому противному перекликанию этих гнусных куриц с пёстрыми хвостами. Судя по звукам, павлины планомерно отходили в чащу, построившись дугой с центром приблизительно в том месте, где сейчас находился сам Профессор. Ветеран священной борьбы нехорошо ухмыльнулся и, широко замахнувшись, бросил пластиковую игрушку в направлении вперёд и вправо. Несмотря на кажущуюся тщедушность, он обладал немалой физической силой и когда-то мог метнуть противотанковую кумулятивную гранату дальше всех в банде. Истукан пролетел не менее двадцати метров и, шлепнувшись о землю примерно там, где и рассчитывал его прототип, запел свою песню с китайским акцентом. Профессор подумал злорадно, что лесные братья вряд ли разбирались в лингвистических тонкостях, и, смешно поднимая колени, легко побежал налево и вперёд. Таким образом он планировал перехватить проклятых птиц, которые, по идее, должны были шарахнуться от шума поющего истукана. Достигнув предполагаемой точки засады, он пригнулся, привычно восстановил дыхание и приготовил пистолет с парализующими иголками. Где-то впереди, приближаясь, тревожно перекликались сбитые с толку павлины.

И тут произошло непредвиденное. Не исключено, что с ним сыграл злую шутку адреналин. Возможно, сдали измученные постоянной войной нервы. Наконец, он мог употребить чрезмерное количество козьего молока на завтрак. Словом, на Профессора внезапно напал понос. Он вдруг понял, что если в следующие пять секунд не опорожнит свой кишечник, то кишечник сделает это за него. С досадой посмотрев в направлении приближающихся павлинов, он лихорадочно попытался сделать невозможное — оперативно обнажить зад и одновременно держать под прицелом зону поражения. Если первое ему удалось достаточно просто, попытка осуществить второе привела к плачевному результату. Когда он взвёл пистолет и попытался приладить его на развилке двух веток, тот упал и выстрелил. Хлопок пневматического оружия совпал со звуками, которые обычно можно услышать в общественном туалете аэропорта или стадиона. Не хватало только мучительных всхлипов и чертыханий очередной жертвы общепита. Парализующая стрела вонзилась в подбрюшье имама, и он с обречённым бессилием упал головой вперёд, устремив в английское небо неприлично обнажённую часть тела, катастрофически нуждавшуюся в туалетной бумаге и срочном омовении. Павлинам, первоначально встревоженным внезапной чередой звуков на своём пути, потребовалось не более пяти минут, чтобы понять, что им ничего не угрожает, и приблизиться к Профессору. В полном сознании и не менее полном бессилии тот краем глаза наблюдал за похожими на куриные ногами, деловито шуршавшими вокруг него. У него хватило сил удивиться величине и птичьих ног, и того, что уверенно торчало между ними. Внезапно прямо перед его лицом появился птичий клюв и налитый кровью глаз предводителя стаи. Находившийся в компрометирующей позе Профессор даже не смог закрыть парализованное веко, чтобы избежать возможной атаки острого клюва. Но, против ожиданий, павлиний самец не стал калечить его глаз, а надув грудь и возбуждённо урча, как будто даже нежно потрогал профессорскую щёку. И тут предводитель джихада с ужасом понял, что именно сейчас с ним будет делать банда пернатых. Он сразу же решил, что лучше бы его лишили зрения. Террорист попытался шевельнуть хотя бы одним мускулом, но это не удалось. Он попробовал закричать: всё было тщетно! Вместо него страшно закричал предводитель павлинов, к которому присоединились и все остальные одичавшие самцы. Вдалеке эти жуткие крики услышали обеспокоенные подчинённые Профессора. Казалось, что павлины собрались кого-то убить. Тревожно переглянувшись, они схватили личное оружие и стремительно побежали в глубь чащи, в направлении пронзительной какофонии птичьих криков. Профессора нашли спустя десять минут. К тому времени действие парализующего яда несколько ослабло и Профессор смог бдительно осматривать лица несущих его янычар в поисках хотя бы намёка на неуважение или насмешку. Но те, то ли от воспитанного в них предводителем священного страха к своей особе, то ли от искреннего сочувствия к постигшему его страшному горю, даже не думали кривить губы в похабных усмешках или переглядываться с плохо скрываемой иронией.

Когда через некоторое время на ферму прибыл Рыжий, ничто, кроме суровых лиц террористов, не напоминало о недавнем происшествии. Рыжему пояснили, что предводитель борьбы с неверными медитирует в своей комнате. Если так можно было назвать процесс приложения тампонов с обеззараживающей жидкостью к полученным ранам. Последнее, в связи с местом их расположения, пришлось делать перед зеркалом. Ему рассказали об инциденте с посылкой, продемонстрировав игрушку и фотографию, сделанную со спутника.

Рыжий с улыбкой осмотрел пластмассового Профессора и сделал предсказуемый комплимент насчёт его качества в сравнении с куклой Саддама. После чего, не теряя времени, сел за телефон и попытался выяснить, какое же отношение имело руководство лондонской гостиницы, упомянутое в качестве отправителя, к распространению подобных подарков. В трубке раздались мелодичные сигналы набора, но звонок не прозвучал, как следовало бы ожидать, в одном из офисов упомянутого заведения. Вместо этого, согласно команде Эшелона, который, в свою очередь, подчинился специалисту Института, проникшему в его систему через «потайную дверь», сигнал проследовал на новейший цифровой коммутатор, расположенный в неприметном здании на пыльной окраине Тель-Авива. Там, на столе, заставленном электронной аппаратурой и компьютерными дисплеями, зазвенел телефонный аппарат. Трубку поднял человек, накануне тщательно проинструктированный своим начальником Богомолом, и с идеальным английским акцентом спросил звонившего, чем ему помочь.

Тоном человека, едва сдерживающего праведный гнев, Рыжий пояснил, что является секретарём некоего бразильского профессора. Что он хотел бы узнать обстоятельства, при которых менеджмент гостиничного заведения оказался замешанным в не совсем уместной шутке, которую попытались сыграть с его работодателем. На том конце линии возникла пауза, после которой обладатель превосходного британского акцента сообщил, что на самом деле он и был тем, кто отправил посылку по просьбе одной из постоялиц гостиницы. Та представила весьма убедительные доводы в пользу того, что её имя не должно фигурировать на почтовом отправлении. Доводы были связаны с путанным рассказом о близком родственнике, дне рождения и приятном сюрпризе. По правде говоря, сотрудник заведения не знал имени клиентки, но был уверен, что она проживала именно у них, так как неоднократно на протяжении последнего месяца видел её в помещении гостиницы. Рыжий спросил, не путает ли его собеседник что-нибудь, но тот уверенно ответил, что нет, эту женщину он никогда бы не спутал ни с кем другим. Несмотря на последовавшие попытки Рыжего выведать имя постоялицы, сопровождавшиеся неоднократными прямыми угрозами сообщить начальству собеседника о его непрофессиональном поведении, тот вежливо, но твёрдо, как и положено истинному британцу, отказался идентифицировать красавицу. Вместе с тем он проговорился, что она была из Америки и останавливалась в отеле со своим мужем. Попугав клерка грядущими карами, Рыжий оставил его в покое, так как был абсолютно уверен в том, что сумеет найти загадочную женщину и с той информацией, которая у него уже имелась. Когда он закончил рассказывать о содержании своей беседы самому толковому из подручных Профессора, тот появился и сам. Рыжий встретил его в свойственной ему фамильярно-наглой манере: