Снежная Королева была одета в изумительно элегантный и немедленно привлекающий внимание белый костюм с узкой юбкой, который чудно контрастировал с её бархатистой загорелой кожей и светлыми волосами. Бедный банкир, не сумевший долго любоваться каменным мальчиком с вызывающе торчащим достоинством, уставился на великолепную фемину, почтившую вниманием гостиничное заведение. Даже бармен, видавший здесь знаменитых и богатых красавиц со всего мира, не мог отвести от нее восхищённого взгляда. Аналитик оглянулся, чтобы оценить вызванный появлением оперативницы Моссада эффект. Банкир вновь воровато отвёл глаза и уставился на почерневшую от табачного дыма картину, изображавшую игру в поло между английскими гвардейцами. Даже в клубах сигаретного дыма — казалось, в континентальной Европе не курили только младенцы, коты и собаки — можно было заметить, что незнакомка в белом костюме произвела огромное впечатление. Но вместо того, чтобы заметаться в ожидании неизбежного провала, наш герой с идиотской улыбкой смотрел на холодную красавицу. Он испытывал невероятную гордость от того, что та недавно и с такой страстью вновь и вновь отдавалась ему на гостиничных кровати, стульях и прочих предметах мебели, способных выдержать подобный напор чувственности. Снежная Королева посмотрела на нескромную статую за окном, на встревоженных её появлением посетителей бара, на потемневшие спортивные реликвии эпохи колониализма и очень непосредственно обнажила в улыбке белоснежные зубы:

— Агент, мне с вами очень хорошо!

Аналитик смутился. Ему-то как раз казалось, что он слишком груб, слишком громко стонал и слишком много потел, чтобы с ним было хорошо этой чудесной девушке. Однако он всё же вымучил ответ:

— Мне трудно сказать, что я чувствую, когда смотрю на тебя! Хочется, приласкав, поцеловать в лоб и в то же время разорвать на тебе одежду! Наверное, это звучит совершенно дико!

Снежная Королева громко засмеялась. По-видимому, подобная комбинация чувств не показалась ей чересчур дикой, а наоборот — представлялась совершенно понятной, естественной и желанной.

— Лично мне, Агент, хочется приковать тебя наручниками к кровати и изнасиловать! Вот это действительно должно звучать ужасно!

Аналитик представил себя в описанной ситуации и, не выдержав, тоже засмеялся.

Сидевший в дальнем углу питейного заведения поджарый мужчина лет сорока с короткой стрижкой и слегка оттопыренными ушами внимательно наблюдал за воркующей парочкой и не мог понять, кто перед ним: влюблённые друг в друга молодожёны или готовые вот-вот засыпаться шпионы. Полковнику просто не могло прийти в голову, что смутно знакомый ему молодой человек и очень привлекательная девушка могли быть и теми и другими одновременно.

Поздним вечером, после очередного общения с необычным крысом, Учёный с преувеличенной осторожностью обычно не пьющего за рулём человека припарковал свою машину возле дома. Он устал и был готов пожертвовать горячим душем ради того, чтобы поскорее оказаться в своей постели. Отворив скрипящую дверь (никак не хватало времени смазать петли), он стянул с ног остро нуждавшиеся в чистке дорогие, но дёшево выглядевшие туфли (заняться приведением их в божеский вид он собирался уже месяц), генетик сбросил мятый пиджак с рваной подкладкой и проследовал на кухню. Там он открыл пахнущий моргом холодильник и достал из него пакет с молоком. Наученный горьким опытом Учёный осторожно попробовал на вкус его содержимое и, удивившись тому, что оно ещё не успело скиснуть, с наслаждением опрокинул холодную жидкость в измученное красным вином и долгими разговорами горло. Оставив на кухонном табурете свой когда-то роскошный портфель, подаренный много лет назад мамой-аристократкой на окончание университета, он жадно, быстро и неаккуратно съел остатки вчерашней французской булки и покрывшийся подозрительной слизью ростбиф. Проглотив всё это, он немедленно понял, что сделал серьёзную заявку на успех в плане утреннего (или даже ночного) расстройства желудка. Будучи философом по натуре, Учёный решил, что теперь-то терять точно нечего и употребил остатки томатного супа. Потомок британских аристократов, не зная того, демонстрировал навыки выживания, которыми обладали лишь африканские дети, российские студенты и американские «зелёные береты».

Когда, удовлетворённо отрыгивая, Учёный проследовал в свою захламлённую спальню, он был так настроен на сон, что, даже включив свет и наполовину раздевшись, не обратил внимания на тот факт, что в комнате присутствовал ещё один человек. Человек этот очень тихо сидел в кресле и, по-видимому, ждал, пока его заметят. Наконец взгляд рассеянного естествоиспытателя упал на него и он понял, что это не не груда мятого белья и костюмов, а аккуратно одетый и похожий на профессора смугловатый мужчина лет пятидесяти. В момент обнаружения незнакомца Учёный находился в достаточно уязвимой позе: на одной ноге, снимающим штаны и напевающим про себя одну из ранних песен «Биттлз». Он немедленно замолчал, а потом, не удержав равновесия, с грохотом свалился на пол, задрав в воздух худые птичьи ноги и судорожно пытаясь натянуть на себя брюки. Его обуял ужас. Профессор же оставался абсолютно неподвижным и с холодным любопытством наблюдал за манёврами хозяина квартиры. В конце концов Учёный справился с проклятыми штанами и первым приступом страха. Отойдя подальше от притаившегося, как паук, Профессора, он задал сакраментальный вопрос:

— Мистер, кто вы и что здесь делаете?

Профессор попытался мило улыбнуться. Это удалось ему не лучше, чем той страшной зубастой рыбе с фонариком перед пастью, что водится на дне мирового океана. После этого хорошо поставленным голосом с прекрасным английским произношением, полученным у дорогих учителей, он произнёс:

— Прежде всего, мой дорогой, я бы попросил вас не пугаться и не делать глупостей! Как вы уже могли догадаться, я пришёл не грабить или причинять вам какой-либо вред! Я не маньяк (с этим утверждением могли поспорить многие спецслужбы мира, в этот момент разыскивавшие его автора) и не вор! Единственная причина моего позднего и, согласен, внезапного появления — это необходимость сделать вам одно деловое предложение.

Учёный немного успокоился, поняв, что убивать его пока не собираются, и позволил себе натянуть рубашку:

— Почему вы не назначили эту встречу обычным путём? И опять же, кто вы? — уже более уверенным голосом спросил он паукообразного посетителя.

— Вам, возможно, ничего не сказало бы моё настоящее имя, но некоторые издания предпочитают называть меня Профессором. Поскольку пока не у всех в вашей гостеприимной стране есть понимание моих целей и методов, обращение к вам по обычным каналам могло привлечь внимание тех, с кем я пока предпочёл бы не общаться.

Учёный, разумеется, тут же понял, кто сидит в его стареньком кресле. Теперь он испугался ещё больше. Надо сказать, что приторная вежливость самого опасного террориста планеты никоим образом не успокаивала, а, наоборот, внушала ещё больший ужас. Учёный ощутил ватную немоту в коленях и бессильно сел на кровать.

— Что вас интересует? — спросил он чуть слышно и сам тут же понял, о чём пойдёт разговор. Как бы в подтверждение его плохого предчувствия, Профессор снова улыбнулся в стиле страшной зубастой рыбы и сказал:

— Как ваши успехи с протеином N? Мне кажется, что, помимо вас самих, пока только я знаю о его скрытых свойствах и божественном предназначении!

Когда Учёный услышал о «божественном предназначении», он сразу понял, что всё прочитанное о сумасшедшем борце за истинную веру является чистой правдой. В этот момент открылась дверь, и в спальне появился ещё один персонаж. Он оказался вполне английского вида рыжим мужчиной со смутно знакомым наглым лицом, покрытым веснушками. Рыжий с наигранной весёлостью произнёс:

— А вот и я, коллеги! Я не задержался, Профессор? А вы меня не узнали? — с дурашливым сожалением обратился он к Учёному. — Лет десять назад в Оксфорде вы обскакали меня в конкурсе работ по теоретической генетике. До сих пор считаю, что это было не совсем справедливо! Ну да ладно, что мы о прошлом? Давайте поговорим о настоящем, о нашем загадочном протеине и о том, во сколько нам обойдётся ваша помощь! Вы ведь не собираетесь отказываться, не правда ли? И не пойдёте в полицию после нашего вполне цивилизованного разговора? Но это я так, на всякий случай, ведь на самом деле вам и в голову не могло прийти ничего подобного! И неужели вам не понадобились бы десяток-другой миллионов долларов для построения своей собственной лаборатории и налаживания нормального быта со своей будущей женой? Она, кстати, по-прежнему предпочитает класть часики и нижнее бельё на стул в углу? Ну-ну, милый, не надо так меняться в лице! Ведь вы же здесь не с кем-нибудь, а с партнёрами по бизнесу!