Каждую секунду опасаясь разоблачения, Эммануэль находилась в мандраже напрерывного стрема, однако чертова натура ее была такова, что внешне это практически не проявлялось. Ну почти. Ибо, посмотрев телевизор и заморив червячка фирменным блюдом "Каннибала" (змеиной кожей с кровью и луком), братва перешла от жора к делу, а Эммануэль все еще летала где-то в облаках. Когда Законный попросил у нее добавки, Эммануэль была похожа на фонарный столб, у которого спрашивают, как пройти к ближайшей станции метро, или на йога, мимо которого пролетает мошка: спокойствие и безучастность...

- Э! - Что-то заподозрив, Патрон зарядил ей подзатыльник.

- А?! - Эммануэль в испуге очнулась.

- Ты не слышишь, зараза?! - спросил Патрон, кивая на Законного.

- Чё? - Эммануэль подумала, что на нее вешают статью.

- Генерал хочет жрать, - сказал Патрон.

- Если можно, еще немножко добавки, - настойчиво повторил Вячеслав Иванович.

- Только и всего? - выдохнула Эммануэль, подвинув генералу свою нетронутую пайку. - Пожалуйста.

- А сама чё не жрешь? - Патрон вылупился на хозяйку с удвоенным подозрением.

"Хана", - решила Эммануэль. Теперь ей померещилось, что Патрон повесит на нее все грехи от сотворения мира. Никогда мисс Каннибал не чувствовала столь реальной возможности провала в преисподнюю собственной кухни. Воображение ярко нарисовало ей несколько характерных натюрмортов: "Сука Эммануэль пылает на открытом пламени", "Балда Эммануэль сварилась всмятку", "Кумовка Эммануэль спеклась на сковородке с те-фаллосным покрытием", "Черное фуфло в горчице и кетчупе"...

- Па-панимаете, - начала оправдываться Эммануэль, - я на... на работе, ну,... воо... обще не питаюсь, ну, никогда, вообще... я вегетарианка... Есть же правило: не жуй того, с чем работаешь. Ну, и поэтому я вегетарианка.

- Чё, такая правильная? - удивился Большой.

Эммануэль робко улыбнулась:

- Только однажды я рискнула попробовать. - Она показала на блюдо Законного. - Так меня после этого целые сутки тошнило... Короче, если вы не против, пацаны, я ограничусь молочным коктейлем.

Законный недовольно хмыкнул: чернуха отбила всякий аппетит. Ядреный выругался. А Патрон неожиданно похвалил:

- Между прочим, зараза бакланит в тему. - Он назидательно потряс над столом пальцами. - Если б торговцы наркотой ширялись в рабочее время... - Его взгляд безжалостно пригвоздил генерала Законного к спинке стула. - А производители спирта подкачивались на работе... - Патрон жестко поглядел на Ядреного, словно тот только и делает, что висит на стакане вместо того, чтобы заниматься бизнесом. - Мы бы не наварились ни на дури, ни на водке, - подвел он итог. - Дай черт, чтобы все волчьи морды относились к своей работе так, как она. - Его указательный палец перестал трястись и остановился на чернокожей сообщнице.

Эммануэль, наконец, почувствовала себя реабилитированной.

- Что вы, что вы, Патрон! - растроганно залепетала она. - Спасибо, конечно, но я этого не стою.

- Стоишь, чернуха, мне лучше знать. Когда б не стоила, давно бы вращалась на вертеле жопой кверху... Хватит жрать! - заорал Патрон, одернув проголодавшегося Законного от тарелки. - Ты чё, жрать сюда пришел?!

- Н-никак н-нет, -- испугался генерал.

Эммануэль усмехнулась: ее заикание перешло к Вячеславу Ивановичу. Равно как и сфокусированное внимание Большого.

- Тебе известно, зараза, что кто-то опустил нашего другана Булыжника?! - наехал на него босс. - Ты видел, как какой-то пидор бесстыже вгоняет свою наглую, кривую оглоблю в его вонючее дупло?!!

- Видел, - сознался Законный, смущенно опустив глаза.

- Я, наконец, буду знать, кто дрючит моих другей?!! - взревел олигарх.

- Это н... н... не я, - признался генерал.

- Может, это я?! - Патрон ткнул себя в грудь растопыренными пальцами.

- Н-никак н-не могу знать.

- Чё, совсем заслужился?!!! Чего ты не можешь знать?!!

- Н-никак н-нет, - заплутал Законный в двух словах. - Н-никак не вы, совсем никак.

- Тогда кто?!! - Патрон выглядел абсолютно деморализованным.

Вячеслав Иванович взял себя в руки:

- Как мы только что все убедились, орудие преступления принадлежало заключенному педерасту Дрочилло. Личное дело Дрочилло взято мной под тщательный контроль.

- Я хочу поближе узнать, кто такой педераст Дрочилло и на кого он работает, - объявил Большой Патрон, несколько остыв.

Настала очередь выступить Борису Подсудному.

- Пардон, - вспомнил он. - Я близко знаком с Дрочилло по зоне.

- Я тоже хочу поближе познакомиться с педерастом Дрочилло, - кивнул Патрон.

- Я могу это устроить. Если необходимо, мы ему позвоним.

- Я хочу, чтобы ты сейчас же позвонил педерасту Дрочилло и выяснил все детали, - продолжал кивать суровый олигарх. - а потом я захочу съесть хрен педераста Дрочилло, фаршированный маслинами, грецкими орехами и черной икрой.

- Нет проблем, - пообещала Эммануэль.

- А еще я хочу...

- Тихо! - Подсудный дозвонился до зоны: - Алло! Дрочилло, ты? Тихо-тихо... Алло! Здорово, пидор, чих-пых тя в рот! Ха-ха-ха-ха-ха! Давно с тобой не слышались... Ха-ха-ха-ха! Как там твой новый гребень? Га-га-га-га-га-га! Га-га-га-га-га! Ништяк?! Надо нам как-нибудь замитинговаться: раскатаем банку, побазарим. Ха-ха-ха-ха-ха-ха...

- Ближе к проблеме! - попросил Подсудного Патрон.

- Слухай, уважаемый, - опомнился Борис. - Пардон, но тут кое-кто интересуется, как ты умудрился закатать в дупло Булыжника. Только так, да? Га-га-га-га-га! - Прикрыв трубку рукой, Подсудный доложил братве: - Говорит, покатило - ха-ха-ха... ну, чисто рассказывает, как по кайфу трахать Булыжника, пидор...

- Спроси у него, падла, кто ему за это платил, - прошипел Большой Патрон.

- Секунду... Уважаемый! - позвал Борис телефонного собеседника. - Уважаемый! Слухай, я понял, понял: ты приторчал... Я те че звоню: какой мудак тебе за это бабок накинул? Ну, за то, что ты его отымел. Что значит никто, в рот тя чих-пых?! Что значит, кому какое собачье дело? Ты в курсах, кого вообще отымел, педрило? Булыжник был нехилым бугром, ты это можешь догнать? Ах, тебе насрать, кем был Булыжник? Тебе важнее то, кем он стал? Я тебе, гнойный пидор, че звоню: Булыжник, повторяю, был крутым парнем, за его кормой кое-кто присматривал. А теперь, да, они интересуются. Нет, не тобой они интересуются. Нет, они не хотят в гарем к Булыжнику. Слухай, чих-пых, заткни вафельницу! Ты будешь меня слухать, Дрочилло? А те че звоню... Ты, сука, не матерись, тут у меня люди крутые сидят. Кто? А какое твое собачье дело? Крутые люди. Большие люди... нет, их иметь не надо, им интересно: кто тебе накидывал бабки за корму Булыжника? О, сука... - Изможденный Подсудный вновь закрыл телефон и, закатив глаза, поведал Черному залу: - Пылит, пидор, не сдает. Спрашивает, кому какое дело до его сношений: кого хочет, того имеет; мол, это его личное дело.

- Тому скажи, - мраморно ответил Патрон, - кто пропихнет его так же, как он пропихнул Булыжника. Скажи, скажи...

Подсудный пожал плечами и вернулся к Дрочилло:

- Слухай, мне тут базарят, херовы твои личные дела, если не сдашь того, кто тебе платил: пропихнут и сзади, и спереди... Да, да, да! Не обижайся, времена уже не те, что раньше. А ты как думал? Булыжник те - не вонючий отморозок, у него крыша была. А? Че? А... а... ага... а... А!.. А!!. А!!! Так бы сразу... - В третий раз закрыв трубку, Подсудный наконец сообщил то, чего от него ждали: - Это Лысый. Лысый накинул ему пятьдесят тонн за обкатку цилиндров. По его заказу всю свадьбу снимала "В мире криминала". Теперь это у Лысого любимая кассета: как Дрочилло сношает Булыжника. Ставит ее по вечерам и стебется... Спасибо, Дрочилло, - попрощался Подсудный. - Все ясно. Созвонимся.

В Черном зале воцарилась тишина.

- Ну-с, - процедил побагровевший Патрон после долгой-долгой паузы. - Какие будут соображения?