Книжность — это один из важных ресурсов литературного творчества. В частности, она является важным источником «Повестей Белкина», «Маленьких трагедий», многих стихов Блока, «Мастера и Маргариты»… Книжность — свободное творческое обращение с культурой. Эта свобода, раскованность пронизывает всю русскую литературу.
— Вероятно, в Вашей судьбе сыграла важную роль неповторимая научная и культурная атмосфера 20–х годов, интересные люди, у которых Вы учились.
— Да, Вы знаете, мне необыкновенно повезло, я, можно сказать, в этом отношении совершенно счастливый человек: учился у пяти академиков. Я слушал лекции первокласснейщих русских учёных: Бартольда, Крачковского, Эйхенбаума, был непосредственным учеником Тынянова, Шкловского, я занимался в семинаре русского языка у академика Карского. Горький с беспримерной добротой пошёл навстречу девятнадцатилетнему студенту, который послал ему первый рассказ. Мы стали переписываться. Переписка эта сохранилась и опубликована. Когда я, ещё колеблясь между историей литературы и собственно литературой, защитил диссертацию о русском журналисте и арабисте XIX века Осипе Сенковском, Горький написал мне: «Надеюсь, что вы не оставите вашу прозу ради истории литературы».
Что касается Юрия Николаевича Тынянова, то это мой друг и учитель, которого я не только вспоминаю каждый раз, садясь за письменный стол, но я припоминаю до сих пор его суждейия и думаю: что бы мне сказал об этом повороте сюжета Юрий Николаевич, как бы он отнёсся к моим попыткам внести что–то новое в стиль русской литературы, беспримерной по своей широте и многогранности. Тынянов не говорил мне, аргументируя свои оценки. Если ему вещь не нравилась, он по первой странице угадывал, что она никуда не годится, и говорил мне об этом. Однажды, прочитав рассказ «Черновик человека», который и Вы, и многие мои Друзья оценивают как недурный, он сказал мне задумчиво: «Ведь, помнится, ты хотел быть моряком»…
— Одной из ключевых тем в романе «Исполнение желаний» является тема литературного успеха. Какова роль успеха в построении писательской биографии?
— Слово «успех» многозначно. Горький не боялся щедро обнадёживать начинающего писателя, когда замечал, что в нём чуть заметны черты дарования. Часто он ошибался, но это была его принципиальная позиция, которая в конечном счёте приносила свои плоды. Похвала обязывала работать. Но для многих писателей слава не становится рабочим инструментом. Она притупляет чувство самопознания, она ведёт к мнимой самооценке и не только не помогает делу, но привносит в характер писателя черты, которые легко могут погубить дарование.
Для талантливого человека, для того, кто не может не писать, неудача подчас важнее, чем слава. Успех воодушевляет. Успех, без сомнения, помогает делу, он внушает уверенность, но, к сожалению, это происходит и в тех случаях, когда писатель нуждается не в уверенности, а в колебаниях, в незнании того, куда идти дальше, в невозможности догадаться о том, куда ведёт «чувство пути». На моих глазах широко известные люди, обладающие несомненным талантом, достигают вершины успеха и остаются авторами единственной книги. Как писатели они кончаются, едва взяв перо в руки. Каким образом это происходит? Очень просто. Слава пришла, жизнь устроена, из числа множества побуждений к работе исчезает самое главное — стремление понять себя и надежда, что это открытие будет понято и оценено другими.
Что касается меня, то с течением времени мечты о славе перестали меня занимать, в молодости я был гораздо честолюбивое. Я мечтал о славе так же, как мой герой Трубачевский. Я должен сознаться, что в моей литературной биографии было множество неудач. Один из моих близких друзей плюнул от отвращения, прочитав раннюю редакцию повести «Школьный спектакль». Другой сказал мне, что если бы я хорошо знал русскую литературу, я не подумал бы взяться за роман «Двухчасовая прогулка». Оба были правы, но их уничтожающие мнения не только не оттолкнули меня от дальнейшей работы, они вооружили меня.
В основе подлинной славы, мне кажется, должна лежать неустанная работа. Алексей Толстой каждое утро садился за стол, как бы ни была проведена ночь. Подчас, прежде чем приступить к работе, он завязывал голову мокрым полотенцем. Слава у него была, но он понимал, что поддерживать её нужно постоянной работой. Работа и слава — родные сестры. Но надо все–таки уметь строго оценивать свои произведения и знать, когда ты пишешь все лучше, а когда все хуже и хуже.
Еще два слова о славе. Значение её для работы меняется в разные периоды профессиональной жизни. Одни, добившись успеха, начинают лелеять его, занимаясь главным образом только им, как капризным ребёнком. Другие начинают работать как бы вопреки славе. Они не то что равнодушны к ней, они настолько приговорены к своему делу, что слава ничего изменить не может.
— О том, какими качествами должен обладать настоящий писатель, говорят много, и требований сформулировано столько, что едва ли нормальный живой человек может им всем отвечать. Универсального решения здесь, конечно, быть не может. Но Вы, близко знавший многих больших художников, посвятивший многие произведения людям искусства, — по каким нравственно–психологическим качествам узнаете Вы большую творческую личность?
— Я в своей жизни действительно встречал многих выдающихся художников — в живописи, музыке и литературе. Мало того, что они были непохожи друг на друга, независимо от того дела, которым они занимались. Отношение их к этому делу тоже было бесконечно разнообразно. Трудно найти общие для них черты, с помощью которых можно было бы определить свойства подлинного художника. И в особенности это касается литературы. Дело в том, что очень многим кажется, что писать легко. В самом деле, ведь в основе литературы лежит живая речь, которой мы пользуемся в обыденной жизни. Но это кажущаяся лёгкость. Случалось, что я встречал писателей, которые были авторами толстых книг, написанных без малейшего труда. Это было результатом полного непонимания того, что в литературе главное не записать, а писать.
Подлинный писатель должен понимать, что литература — это искусство, требующее прежде всего самоотдачи. Надо отметить, что она не падает с неба. Она представляет собой результат упорной, подчас многолетней работы. Хорошую прозу, по моему глубокому убеждению, можно научиться писать, работая пятнадцать — двадцать лет каждый день. Итак, первое нравственно–психологическое качество — самоотдача. Кстати, об этом много писали и Пастернак, и Цветаева, и Блок. Вообще на этот вопрос легче найти ответ в поэзии, а не в прозе.
Второй характерный для подлинного художника признак — бескорыстие. Он надеется на успех, но в его работе этот двигатель на последнем месте. Когда он претендует на первое место, писатель, как правило, скатывается с профессионального пути и начинает искать возможность прославиться, которая мешает работе. Но бескорыстие касается не только успеха. Оно должно быть залогом надежды, которая сознательно или бессознательно двигает творчество вперёд.
В молодости успех имел для меня бесконечно большое значение. Один из моих романов — «Девять десятых судьбы» — я написал не для того, чтобы сказать нечто новое в литературе, я просто рванулся к мнимому, в сущности, внелитературному успеху, и книга не удалась. Помню, как Тынянов, прочитав первые страницы, оттолкнул роман от себя так сильно, что он скользнул ко мне через длинный обеденный стол. Он прочёл вслух только одну фразу, которая вертелась вокруг слова «напряжённо», и, отказавшись прочесть роман, сказал, что в нём все напряжённо, все подчинено мнимозначительной, внелитературной цели. Он был прав. Сколько я впоследствии ни работал над этим романом, он остался результатом не свободного изъявления души, а макетом, заказанным внешними обстоятельствами, то есть литературой не подлинной, а мнимой. Этот урок я запомнил надолго. Он показал мне, что искусство не выносит даже искусного притворства, хотя роман, при всех его недостатках, читался с интересом.