Он говорил все это, поглядывая на Большого Джона, словно жаловался ему. Зариньш, как видно, отлично знал, от кого зависит его будущее! Но англичане как будто не собирались утешать его. Наоборот, Большой Джон вдруг сказал:

— Не находите ли вы, ваше превосходительство, что теперь, когда вам удалось установить тесные связи с патриотической группой господина Будриса, вам следовало бы по некоторым вопросам деятельности вашего правительства консультироваться с господином Будрисом и его представителем — господином Казимиром?

Лидумс насторожился. Это было что-то новое! То ли англичане швыряли подачку Будрису и «его представителю», то ли им и на самом деле надоела эта бессмысленная и дорогостоящая игра Зариньша в политику. Лидумс неприметно взглянул на Зариньша, на Скуевица. У того и у другого было довольно кислое выражение. Меж тем остальные англичане со вниманием поглядывали на Большого Джона, так и казалось, что они вот-вот начнут покрикивать по парламентскому обычаю: «Слушайте! Слушайте!», одобряя новый поворот разговора.

Скуевиц, кажется, готов был подсказать Зариньшу ответ, но не успел. Старец, пожевав губами, милостиво согласился:

— Да, я думаю, расширение связей и поля деятельности группы господина Будриса пойдет только на пользу. Полагаю, что в ходе дальнейших совещаний мы обсудим и этот вопрос…

Лидумс чуть не присвистнул от удивления. «Вот тебе и на!»

Да эти хитрецы из разведки, должно быть, давно уже все согласовали с «президентом»! И даже Скуевица не посвятили в свои планы! Как же нужен им Будрис, если они заставили Зариньша потесниться! И как правы Силайс и Вилкс, когда утверждают, что англичане все пытаются делать за чужой счет! От себя они же ничего не предлагают! Они только «подсказывают» Зариньшу, что следует делать!

А Большой Джон с полной серьезностью продолжал свои инструкции в тоне дружеского совета:

— И конечно, следовало бы предоставить группе господина Будриса право на равное участие при составлении нового правительства Латвии, которое должно начать действия, как только возникнет война. И несомненно также, что группа господина Будриса должна участвовать не только в обсуждении кандидатур, но и в представлении таковых…

«Отлично! — думал про себя Лидумс. — Англичане подумали обо всем! Отныне они сами становятся помощниками Будриса! Мне нет надобности даже требовать что бы то ни было! Мы с Будрисом только думали о том, что надо как-то установить влияние на «правительство» Зариньша, а англичане прямо говорят, что портфели в правительстве должен распределять Будрис! Они готовы не только заигрывать с Будрисом, но и платить какую угодно цену за его сотрудничество, правда, по своему обычаю, из чужого кармана!»

Он только поддакивал беззастенчивым требованиям Большого Джона, а сам наблюдал за действующими лицами. Скуевиц опять покривился, а Силайс возбужденно задвигался в кресле. Еще бы, он-то был уверен, что Будрис и Лидумс не обойдут его при распределении этих министерских портфелей. Лидумсу показалось даже, что рука Силайса сама собой потянулась к тому портфелю, что лежал на столе.

— Да, эти вопросы необходимо обсудить в ближайшее время! — оживленно воскликнул Силайс.

— Хорошо! — довольно вяло ответил Зариньш. — Мы обсудим и этот вопрос.

Англичане любезно улыбались. Первое совещание правительства с участием посла группы Будриса прошло по их плану и закончилось полной победой посла, на которого они отныне ставили крупную ставку.

11

Перед самым Новым годом, тридцать первого декабря, Лидумс получил новую весть с Родины.

Вечером к нему пришел Силайс. Лидумс только что принялся за вечернее бритье. Здесь он усвоил английскую привычку бритья и утром и вечером. Силайс упал в кресло, уронил на мгновение голову чуть не на колени, потом с усилием выпрямился и, не глядя на Лидумса, хмуро сказал:

— Собирайтесь. Вам надо немедленно переехать в гостиницу.

— Почему? — изумился Лидумс.

— По многим причинам…

— Объясните мне хоть одну из них! Глядя на вас, можно подумать, что Советы высадили на территорию Англии свои танковые дивизии…

— Перестаньте шутить, Казимир!

— Хорошо, перестану. Но побриться-то я могу? Неужели я должен сломя голову выскочить небритым, как пожарник по звуку сирены? Я всегда был лучшего мнения о ваших нервах…

Лидумс обиженно замолчал, продолжая в то же время возиться с электробритвой, какими-то флакончиками, всем видом показывая, что не намерен никуда идти, не закончив туалета.

Силайс вскочил с кресла и, взбешенный, закричал:

— Вы понимаете, что я отвечаю за вашу сохранность?

Бритва зажужжала, Лидумс, добривая подбородок, внимательно разглядывал в зеркале свое отражение, не теряя из виду побагровевшего Силайса. Но вот он выдернул шнур из штепселя, обернулся к Силайсу, холодно спросил:

— Что, собственно, произошло?

— Вчера кончился контрольный срок выхода в эфир Тома и Адольфа…

— Том и Адольф? А, это те, что шли с Петерсоном, а потом отделились от него? Но при чем тут я?

— Вчера состоялось специальное заседание у Маккибина. Так как от Тома и Адольфа не поступало никаких сообщений, передатчик их в эфире не появлялся, тайнописных сообщений нет, англичане считают, что эти люди провалились. А если это так, то они могут навести чекистов на группу Будриса…

— Позвольте! — неприятно удивленный Лидумс выпрямился, пристально глядя на Силайса. — Они же шли по другой линии!

— Все это так. Но они обучались в одной школе с погибшим Густавом и с Петерсоном, их перебрасывали на одном катере, они могли знать, что Петерсон и Густав направлялись на хутор, предоставленный кем-то для английской разведки. Им, вероятно, известен и район расположения хутора. Маккибин допускает даже мысль, что Петерсон и Густав могли рассказать своим попутчикам, куда и к кому они идут… Поэтому решено немедленно эвакуировать школу, и особенно вас.

— А не слишком ли поздно? — иронически спросил Лидумс. — Ведь этих господ могли схватить и в первый день пребывания в Латвии? Тогда они могли сообщить адрес школы на второй день… — Он убрал бритву и принялся протирать лицо одеколоном. Вдруг он строго спросил: — Вы известили Будриса об этом предполагаемом провале?

— Об этом как-то никто не подумал… — растерянно сказал Силайс.

— Ах, вот как выглядит ваше руководство! — зло засмеялся Лидумс. — Вы оберегаете каких-то недоучившихся шпионов в Лондоне, а о тех, кто участвует в настоящей битве, молчите! Вы же сами сказали, что англичане боятся, не провалят ли группу Будриса схваченные шпионы? Я требую, слышите, требую, чтобы англичане немедленно сообщили Будрису все возможное о Томе и Адольфе, сообщили бы адреса, куда они направлялись, чтобы Будрис мог проверить и выяснить их судьбу по своим каналам…

— Да, да, вы правы, Казимир! Я немедленно сообщу англичанам ваше требование. Но сейчас поторопитесь! Машина внизу, я помогу вам вынести вещи.

Лидумс принялся молча укладывать свое имущество: мольберт, ящики с красками, пачки кистей, альбомы и папки с эскизами. Затем раскрыл чемодан и стал бережно убирать белье и костюмы. Силайс долго разглядывал его внимательным взглядом, потом с досадой сказал:

— Никак не могу понять, что вы за человек, Казимир! Откуда у вас это хладнокровие? А вы знаете, что в эту минуту у ворот школы, может быть, уже стоит человек, которому поручено сфотографировать вас, а то и застрелить?

— Я спрячусь за вас, — машинально пошутил Лидумс, размышляя, как уложить в чемодан парадный костюм, чтобы не измялся. Потом спросил: — Там, куда вы меня повезете, найдется утюг и гладильная доска? Из-за вас я скомкал вечерний костюм.

— Мы едем в отличную гостиницу! — с досадой сказал Силайс.

— О, тогда можно укладывать как угодно! — Лидумс швырнул пиджак и защелкнул замок чемодана. — Ну вот, я готов, ведите, шеф!

Силайс медленно передохнул, покачал головой, сказал чуть ли не с восхищением:

— Хотел бы я иметь такие нервы!