Число прошений определяется различно. Блаженный Августин принимает 7 прошений, святой Иоанн Златоуст 6.

Молитва начинается призыванием, где Бог называется "Отцом". Такое название встречается, хотя и редко, в Ветхом Завете. Не говоря о том, что в Ветхом Завете люди иногда называются "сынами Божиими", встречаются и прямые названия Бога Отцом, напр., Втор. 32:6[85]; Прем. 14:3[86]; Ис. 63:16; Иер. 3:19; Мал. 1:6. В Сир. 23:1[87] имя Бога, как Отца, употреблено в качестве призывания. И не только евреи, но и язычники называли, напр., Зевса или Юпитера отцом. В "Тимее" Платона есть место, где Бог называется Отцом и Творцом мира (о πατήρ και ποιητής του κόσμου); Юпитер по Толюку = Diovis = Deus et pater. Но вообще в ветхозаветной идее (не говоря об язычниках) мы наблюдаем, что она была больше специальна, чем универсальна, и не сделалась концепцией, определяющей характер Бога. Отношение Бога к Израилю было отеческим, но не было видно, чтобы оно было таковым по самой своей сущности, и что все люди подлежали Божиим отеческой любви и попечению. Законная идея о Боге все еще преобладала. Могущество и трансцендентальность были выдающимися свойствами Божиими. (Трансцендентальность — понятие схоластической философии, обозначающее аспекты бытия, которые выходят за пределы ограниченного существования, эмпирического мира. Трансцендентальность характеризует высшие и универсальные предметы метафизического познания. Прим. ред.) Признание этого было правильным и важным, но оно подлежало одностороннему развитию, и такое развитие приняло обособленный вид в позднейшем иудействе. Законничество и обрядность позднейшего иудейского периода возникли, в значительной степени, от неспособности народа восполнить истину о царском Могуществе Божием истиною об Его отеческой любви. Законное подчинение, выражающееся в обрядах, в которых думали выразить почтение трансцендентальному величию Божию, более, чем сыновнее почтение и нравственное повиновение, было господствующей нотой фарисейского благочестия". Но Иисус Христос говорил о Боге, преимущественно, как об отце. Выражение "Отче наш" — единственное, где сказано Христом "наш" вместо "ваш;" обыкновенно же "Мой Отец" и "ваш Отец". Легко понять, что в призывании Спаситель не ставит Себя в отношение к Богу, одинаковое с другими людьми, потому что молитва была дана другим. Словами "сущий на небесах" не выражается мысли: "возвышеннейший и вездесущий Отец", или "высочайший, всемогущий, преблагий и всеблаженный" и проч. Здесь обозначается просто обычное представление людей, какое они имеют о Боге, как о Существе, имеющем особенное пребывание на небесах. Если бы не было прибавлено "сущий на небесах", то молитва могла бы почти относиться ко всякому земному отцу. Прибавление этих слов показывает, что она относится к Богу. Если бы в призывании сказано было: "Боже наш", то не было надобности вовсе прибавлять "сущий на небесах", потому что и без того это было бы понятно. Таким образом, "Отче наш" равносильно и равнозначительно слову Бог, но с прибавкой важной характеристики — отчества Божия, и вместе с тем мысли о любвеобильном отношении Бога к людям, как Отца к Своим детям. Замечания экзегетов о том, что Спаситель хотел здесь обозначить не только отчество, или отеческую любовь к людям, но и самое братство людей между собою, участие всякого верующего в этом братстве, могут быть приняты. Сыновнее отношение людей к Богу основывается, однако, на личном отношении их ко Христу, потому что только через Него люди имеют право называть Бога своим Отцом.

Да святится имя Твое. Вместо всяких хитроумных рассуждений и толкований этих слов легче всего, как кажется, понять смысл прошения из противоположения. Когда не святится среди людей имя Божие? Когда они не знают Бога, учат о Нем неправильно, не чтут Его своею жизнью и проч. Отношение людей к Богу во всех прошениях представляется под образами земных отношений. Нам вполне понятно, когда дети не чтут своего земного отца. То же можно сказать и относительно почитания имени Бога. Бог Сам по Себе свят. Но мы противоречим этой святости, когда с непочтением относимся к имени Божию. Дело, таким образом, не в Боге, а в нас самих. Что касается самого выражения "да святится имя Твое", а не самое существо, или какое-либо из свойств Божиих, то о существе Божием и свойствах не говорится не потому, что оно само по себе свято, а потому, что самое существо Божие для нас непостижимо, и что имя Божие есть обозначение, в смысле, доступном всем простым людям, самого божественного Существа. Не о существе Бога, а о имени Его говорят простецы, об имени думают, при помощи имени отличают Бога от всех других существ. По словам Толюка, слово "святить" соответствует "прославлять" и "славословить" (εύλογεϊν). У Оригена — возвышать, возвеличивать и прославлять. Феофилакт говорит: "сделай нас святыми, подобно тому, как и Ты через нас прославляешься. Как богохульства произносятся мною, так пусть и святится Бог мною же, т.е. пусть прославляется, как Святый".

10. да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе;

Буквально — да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя, как на небе, и на земле. В греч. только слова расставлены иначе, но смысл одинаков. Оба прошения 10 ст. перемещает Тертуллиан, поставляя после "да святится имя Твое" — "да будет воля Твоя" и проч. Слова: "как на небе, так и на земле" могут относиться ко всем трем первым прошениям. Много рассуждений встречается у экзегетов по поводу слов: "да приидет Царствие Твое". Какое царствие? Некоторые относят это выражение к концу мира и понимают исключительно в так называемом эсхатологическом смысле; т.е. думают, что Христос здесь научил нас молиться о том, чтобы скорее совершился страшный суд и настало Царство Божие в "воскресение праведных", с погублением злых людей и вообще всякого зла. Другие оспаривают это мнение и утверждают, что второе и третье прошение имеют между собою близкую связь — воля Божия исполняется тогда, когда приходит Царствие Божие; и, наоборот, наступление Царства Божия есть необходимое условие для исполнения воли Божией. Но к третьему прошению прибавлено: как на небе, и на земле. След., здесь говорится о царстве земном, в отличие от небесного. Очевидно, небесные отношения служат здесь просто образцом для земных отношений и притом одновременных. Это, во всяком случае, лучшее объяснение. Христос едва ли говорил здесь о далеком будущем, в эсхатологическом смысле. Наступление на земле Царства Божия есть медленный процесс, подразумевающий постоянное усовершенствование человека, как нравственного существа, в нравственной жизни. Момент, когда человек осознал себя, как нравственное существо, был уже сам по себе наступлением Царства Божия. Далее, евреям, которым говорил Христос, было известно продолжение и развитие Царства Божия из их предшествующей истории, при постоянных неудачах и препятствиях со стороны зла. Царство Божие есть владычество Бога, когда законы, данные Им, получают все больше и больше силы, значения и уважения среди людей. Этот идеал осуществим в здешней жизни и об осуществлении его научил нас молиться Христос. Осуществление его находится в связи с молитвой о том, чтобы святилось имя Божие. "Пред глазами поставлена цель, которой можно достигнуть" (Цан).

11. хлеб наш насущный дай нам на сей день;

Буквально — хлеб наш насущный дай нам сегодня (слав. днесь; Вульг. hodie). Слово "хлеб" совершенно аналогично тому, какое употребляется в наших русских выражениях: "трудом зарабатывать себе хлеб", "трудиться из-за куска хлеба" и проч., т.е. под хлебом здесь следует понимать вообще условие для жизни, пропитание, известное благосостояние и т.д. В священном писании "хлеб" часто употребляется в собственном смысле (cibus, а farina cum aqua permixta compactus atque coctus — Гримм), но означает также и вообще всякую пищу, нужную для существования человека, и не только телесную, но и духовную (ср. Ин. 6 гл. — о хлебе небесном). Комментаторы совсем не обращают внимания на слово "наш". Это, положим, мелочь, но в Евангелии важны и мелочи. С первого раза представляется не совсем понятным, зачем нам нужно просить себе хлеба у Бога, когда этот хлеб "наш", т.е. уже принадлежит нам. Слово "наш" представляется, по-видимому, лишним; можно было бы просто сказать, "хлеб насущный дай нам сегодня". Объяснение будет дано ниже. "Насущный" (επιούσιος) объясняется различно и принадлежит к числу труднейших. Слово встречается только здесь и еще у Лк. 11:3. В ветхозаветной и классической греческой литературе оно нигде еще не найдено. Объяснение его "было пыткой для богословов и грамматиков" (carnificina theologorum et grammaticorum). Один писатель говорит, что "желать достигнуть здесь чего-нибудь точного — это все равно, что губкой гвоздь вколачивать" (σπσγγφ πάτταλον κρούειν). Пробовали избегнуть затруднений указанием, что здесь — ошибка переписчика, что в подлиннике первоначально было τον άρτον επί ούσίαν, т.е. хлеб для нашего существования. Переписчик удвоил по ошибке τον в слове άρτον и в соответствие этому изменил επιουσιαν в επιουσιον. Так и образовалось евангельское выражение: τοναρτοντονεπιουσιον. На это, не входя в подробности, скажем, что слово ημών (τον άρτον ημών τον επιουσιον) препятствует совершенно такому толкованию; кроме того, у Лк. 11:3 стоит несомненно επιουσιον — как и у Матфея. Поэтому рассматриваемое толкование теперь совершенно оставлено. Из существующих и принятых новейшими учеными толкований можно отметить три.