Итак, до второго города два дня пути по обезлюдевшей дороге. Бывший торговый тракт. Теперь в округе только деревеньки, с которых нечего взять. Грабители, скорее всего, ушли или рассыпались на банды помельче. Я могу пройти этот район, тренируясь на ходу. Если очень не торопиться, то уйдет полторы‑две недели. Хватит, чтобы попытаться создать иллюзию. И еще раз перечитать, осмыслить те источники информации, которые удалось добыть.
Иллюзии тоже могут быть оружием. Так что стоит потратить недельку, пытаясь создать что‑нибудь боевое. Не получиться ‑ вернусь к Плетям и Нитям. Как раз появилась классная идея. Покрыть свое тело водой, как доспехом. И множество Плетей. Будет похоже на осьминога. Назову эту технику Кальмаром, пожалуй.
Плети едва успевает сменить сечение с трехгранного на круглое и уменьшить скорость. На этот раз обед должен быть живым.
Я смотрю в глаза окруженного витками Плети кролика. Иллюзии надо на ком‑то испытывать. А мясо... мясо вряд ли испортиться от того, что увидит кролик.
Нельзя сказать, что книги и свитки мне чем‑либо сильно помогли. Общие знания, как у монаха. Основные ветви искусства шиноби, наиболее известные способности кланов.
Но раньше у меня не было и этого.
Синее холодное пламя пляшет на пальцах. Оно не согревает и не охлаждает. Обвивает ладонь. Стоит мне поверить, что среди синих всполохов мелькают змеиные головы, лица, какие‑то морды ‑ как они появляются на миг. Нестабильное гендзюцу. Моя личная разработка ‑ иллюзия Синего Пламени. Я кидаю его в пойманного кролика.
Дикий вопль разносится по двору. Выбежавшие из дома люди неодобрительно смотрят на меня. Действительно, надо извиниться за беспокойство.
Визг сменяется хрипом, но и тот вскоре стихает. Я смотрю на кролика, все еще окутанного иллюзорным пламенем. Осматриваю его. Так и есть ‑ не выдержало сердце. Если... нет, когда на меня в следующий раз нападут разбойники, проверю, действует ли эта иллюзия на людей. Лед и вода хороши, но я хочу иметь запасное оружие.
Взяв тушку, иду к хозяйке.
‑ Приношу извинения за шум. Не думал, что ему будет больно. Вам нужно мясо?
Мясо хозяевам, судя по голодным глазам, было нужно, несмотря на страх передо мной. А я в обмен смог переночевать, а не выходить в путь вечером.
Скоро пойдут довольно обжитые месте, где полно солдат и шиноби‑наемников, которых могут навести на меня. Придется снова скрывать свои способности. Не потренируешься.
Синее Пламя... все же не зря я потратил шесть дней на то, чтобы создать первый образ ‑ нестойкий и почти прозрачный. Теперь у меня есть оружие, почти не расходующее мой резерв. Пригодиться, я думаю.
Подумать только, если бы не тот случай, наверное, даже месяца попыток мне бы не хватило...
Экскурс в прошлое.
"Я иду по выжженной земле,
Самурайский шлем на голове.
Сзади тычут мне кунаем,
Жизнь моя висит на волоске.
Ну, как‑то так" ‑ подумал я. Вокруг висел тяжелый запах.
Конечно, выжженная земля, ‑ художественное преувеличение, гипербола, и прочая анафема, положенная пятистопным хореем через ямб по трехстрофному дактилю. Чтобы это не означало.
Хотя поэт из меня примерно как рудознатец, настроение было творческим. Причем не плодотворным, когда в голове рождаются интересные идеи, которые потом можно неделями доводить до ума, вроде той же Плети или хождения по пропитанному Водой грунту, а... В общем, в результате такого настроя и рождались подобные опусы.
Стоит признать, что, все же, пепел под ногами был. И от запаха начинало ныть в желудке и за ушами, под языком. Легкая, голодная слюна в очередной раз заполнила рот. Проглотив ее, я постарался абстрагироваться от чувства голода, воспрянувшего в очередной раз.
А ведь всего час назад ел. Что поделаешь, запах почти как в закусочной в портовом квартале. Горелое мясо. Местами, чуток испортившееся. И много, много мягкого, остывшего, но все также теплого на ощупь, пепла.
Большая поляна, по краям поросшая травой. А большей частью покрытая таким вот серым с кусками черного угля, пеплом. Он не лежит ровно. Вон, справа от меня, возвышается один ближайших холмиков. Чуть ниже меня, оплывший. Откуда же ты взялся?
Хотя это все не слишком важно. Не знаешь, ‑ не трогай. Первое правило, которое стараются дать детям с помощью угольев и раскаленной сковороды. Обычно, после второго обожженного пальца, даже маленький ребенок понимает, что что‑то не стоит хватать, не подумав.
Приняв решение, я делаю несколько шагов назад, на траву после чего начинаю обходить поляну по периметру. Странная поляна, к слову. Особенно если учесть, что сквозь нее, пусть и частично засыпанная пеплом, проходит бледно‑желтая глинистая дорога. Действительно, странно.
Брюшной пресс резко сокращается, так сильно, что в глазах появляются резь и слезы. Появившуюся во рту горечь я проглатываю обратно. Не хватало еще оставить тут обед.
На дереве висит обмылок. Иначе и не скажешь. Правая рука деформирована и пришпилена к темно‑коричневой, цвета горького шоколада, каменной плите, метательными ножами‑кунаями. Левой руки, как и ног, попросту нет. Что характерно, линии среза ровные, на загляденье. Но при этом ткани по срезу черные, точно обугленные.
Оглядевшись по сторонам, подхожу ближе. Интересно. Я осматриваю человека внимательнее. Жилетка с пустыми подсумками. На лбу повязка с символом Поселения. Шиноби. Как там называется Поселения, эмблемой которого служит спираль‑и‑уголок? Скрытый Лист?
Неясный звук идет снизу, справа и спереди. То есть на два часа и от уровня земли.
Я замечаю, что этот человек смотрит на меня. Красная радужка. Интересно.
Сажусь на колени и, почти положив голову ему на живот, оцениваю движение грудной клетки. Все таки, проверять, даже у такого обмылка, наличие дыхание с помощью ладони у рта и носа... Ну его, еще укусит. Есть такой зверь варан. Он, вроде бы, сам по себе неядовитый. Но зубы с рождения не чистит. Охотится хитрый, даром что тупее крокодила, зверь варан просто. Кусает кого‑нибудь и ждет, пока жертва не помрет от инфекции с его зубов. Милое животное, правда? Куда там гиенам.
Конечно, маловероятно, что этот живой труп все же сможет мне навредить. Но и рисковать лишний раз не стоит. Хотя, в таком случае, рассуждая логически, стоит задаться вопросом: а что я тут вообще делаю? Нахожусь на краю подозрительного пепелища, как я полагаю, возникшего на месте деревни в пятьсот с лишним домов, и вожусь с помирающим калекой, скорее всего, бывшим одних из тех, по чьей милости эта пепельная полянка и образовалась.
‑ Добей ‑ обмылок нагло прерывает мои рефлексии. Что же, тоже польза от человека. А то развел тут, понимаешь, преступление, наказание, мотив и оправдание в одной отдельно взятой черепушке.
Какая интересная просьба. Хотя хотелось бы, для начала, узнать, что тут произошло. И еще что‑нибудь получить.
Стоп. Это странное чувство... похоже на некий эмоциональный подъем. Как тогда, с Хаку‑первым, с бандюганом‑копейщиком и тем помирающим монахом.
В ведь это позволит ему ответить на все мои вопросы. Точно.
‑ Скажи, ты согласен отдать мне все, чтобы я добил тебя, быстро и безболезненно?...
Реверс в настоящее.
Как бы там ни было, тот парень, Араги Куран, обладал некоторыми знаниями по наложению иллюзий. Не слишком большими, как по мне. Да и техники...
Кому, скажите, нужно внушать потивнику, что его медленно сковывает выросшее за спиной дерево? Или вылезшие из‑под ног вьюнки? А ведь кто‑то создал именно такое ген. И в свитках затем отметили, что, в зависимости от силы воли и скорости жертвы, а также мастерства иллюзиониста, у цели есть до секунды на то, чтобы уйти из техники. Причем достаточно просто отскочить в сторону. Подсознание, уловив движение, просто "затрет" иллюзорное растение, потеряет его. Мол, организм ушел в сторону, атака не засчитана.