Еще в начале 30-х годов во время путешествия на пароходе по озеру Виктория внимание Лики привлек остров Рузинга, расположенный напротив ущелья Кавирондо в 32 километрах от берега. На нем широко распространены вулканические отложения, возраст которых датировался миоценом — 25–40 миллионов лет. Дикие живописные берега Рузинги, где в вулканических пеплах могли залегать кости, неизменно манили к себе Лики, и он начиная с 1932 г… неоднократно посещал остров, чтобы провести разведку и раскопки. Одно из таких путешествий чуть не стоило ему жизни. В тихую и ясную погоду из залива Тома отплыло каноэ с десятью гребцами. Кажется, ничто не предвещало несчастья, но в 10 километрах от Рузинги внезапно налетел шторм, и лодка начала медленно наполняться водой. Попытки вычерпать ее чашками и даже шляпой Лики ни к чему не привели, вода продолжала прибывать. Перепуганные гребцы начали готовиться к смерти, передавая друг другу последние пожелания родственникам, да и Лики потерял надежду спастись: воды озера Виктория кишат крокодилами. Путешественников спасло лишь то, что ветер стих так же стремительно, как и налетел. Но Лики с тех пор никогда более не нанимал каноэ для переправы к Рузинге. Ныне в этом и совсем нет нужды: собственный катер, названный «Миоценовая леди», быстро доставляет семейство Лики от бухты Кисуму до любого из островов Виктории.

Рузинга оправдала надежды. Миоценовые вулканические пласты хранили десятки тысяч костей всевозможных животных, среди которых особый интерес представляли многочисленные по родам и видам низшие обезьяны — мартышковые и лемуры, достигавшие иногда размеров гориллы. Обилие новых видов и родов обезьян в миоцене Восточной Африки сам по себе факт замечательный, означавший особо бурное развитие приматов именно в это время. Из земли Рузинги извлекались, кроме того, окаменевшие жуки, гусеницы, мухи, муравьи, черви, птицы, ящерицы и даже слизняки. На удивление хорошо сохранились также растительные остатки: ягоды, орехи, всевозможные фрукты с уцелевшими внутри них зернами и даже окаменевшие бутоны цветов. Но наибольшее внимание вызвало открытие в 1942 и 1946 гг. двух челюстей проконсула. Для четкого определения статуса этой обезьяны и раскрытия ее возможной роли в отделении человеческой эволюционной ветви от антропоидной недоставало черепа. Но найти его было нелегко, да и надежда, что он мог сохраниться достаточно хорошо, оставалась небольшой. Дело в том, что множество костей животных Рузинги испортили миоценовые крокодилы (гиенодоны), которые грызли и дробили их.

И вот 21 октября 1948 г. Луис и Мэри в очередной раз посетили остров, чтобы в течение нескольких недель заняться раскопками на стоянке, условно названной Р 106. Лики питал к ней особое пристрастие, может быть вызванное тем, что однажды ему удалось в 45 метрах от нее найти интересного ископаемого крокодила. Мэри семь раз прошла по склонам воронкообразного обрыва с одиноко растущим деревом на вершине. Кажется, просмотрена каждая пядь поверхности и найти что-либо уже невозможно. Тем не менее Мэри пошла в восьмой раз, перевернула несколько камней, и ее настойчивость была вознаграждена уникальной находкой; сначала она заметила крохотный зуб, а затем при расчистке в следующие дни там появилась часть сравнительно хорошо сохранившегося черепа проконсула с нижней и верхней челюстью! У черепа отсутствовали лишь затылочные кости. С тех-то пор катер Лики на озере Виктория и стал называться «Миоценовая леди» в честь женской особи проконсула, найденной Мэри.

Ценность такой находки для палеоантропологии трудно переоценить. Луис Лики принял решение немедленно направить Мэри самолетом в Лондон, чтобы ознакомить специалистов с «леди», достигшей возраста 25 миллионов лет. Особый интерес представляло заключение одного из ведущих английских специалистов по приматам, профессора Оксфордского университета Вилфрида Ле Грос Кларка. Застрахованный на 5 тысяч фунтов стерлингов череп проконсула уложили в коробку, и Лики лично предупредил членов экипажа самолета, какую драгоценность им выпала честь доставить в Англию. Мэри потом со смехом рассказывала, что летчики во время перелета действительно были предельно предупредительными, но, кажется, они больше заботились о содержимом коробки, чем о своей пассажирке.

Лондон между тем подготовился к торжественной встрече «миоценовой леди». Большая группа репортеров и операторов кинохроники бросилась к трапу самолета с просьбой повторить выход: они желали снять дубль знаменательного события. Но это не все. В специально отведенной для пресс-конференций комнате аэровокзала десятки репортеров задавали ей вопросы о том, как был найден череп проконсула и каково значение находки для решения проблемы родословной человека. Мэри обстоятельно отвечала, а на столе бесстрастно лежал небольшой череп «миоценовой леди», виновницы всего этого переполоха. Два детектива в штатском стояли за спиной Мэри и не спускали глаз с окаменевшего черепа.

Мэри Лики смогла вздохнуть свободно, лишь оказавшись в Оксфорде в кабинете Ле Грос Кларка. На этот раз она задавала вопросы, а профессор осматривал находку и отвечал. Знаменитый антрополог был потрясен увиденным: Лики, несомненно, правы, на острове Рузинга им посчастливилось обнаружить останки удивительного существа, в строении черепа которого угадывалось нечто от антропоида и человека. Округлый лоб, лишенный характерных для высших обезьян надглазничных валиков, напоминал человеческий. С человеком проконсула сближало также отсутствие в нижней челюсти так называемой «обезьяньей полки»; форма зубной арки нижней челюсти, узкая и копытовидная, а не широкая, как у обезьян; округлые и небольшие участки кости, где соединялись нижняя и Верхняя челюсть; плоская, а не скошенная, как у обезьян, изношенность зубов, более прямой, чем у современных обезьян, подбородок, что свидетельствовало о меньшем выступании вперед лицевых костей (прогнатизм), некоторое уменьшение размеров клыков и предкоренных зубов. Клыки к тому же не так далеко отклонялись от зубного ряда, как у антропоидов. Особое внимание Кларка привлекли резцы; нижние были примечательно малых размеров, а верхние оказались настолько сходными с резцами человека и соответственно отличными от антропоидных, что, найди их антрополог отдельно от черепа или челюсти, он затруднился бы сказать, выпали они из челюсти человека или проконсула. Однако все же клыки у проконсула характерно приострены, значительных размеров, а для кончиков их между нижними зубами просматриваются диастемы — свободные участки до 4 миллиметров шириной. Коренные несли на коронке костяные полоски эмали — цингулюм, а жевательная поверхность отличалась сложностью строения, в частности необычно многочисленными выступами. Носовые косточки у проконсула длинные, узкие и параллельные, как у низших мартышковых обезьян.

В целом проконсул, бесспорно, представлял собой древнейшую обезьяну, но, судя по отдельным характерным чертам строения черепа, это была не специализированная, то есть не зашедшая в тупик форма антропоида или низшей обезьяны, а такая их разновидность, которая допускала в ходе последующей эволюции выход как к человеку, так и к ветви высших антропоидных обезьян. В этом смысле проконсул мог представлять своего рода «начальное звено» на долгом, в десятки миллионов лет пути становления человека. Акции особой роли Африки в истории приматов выглядели теперь как никогда высокими. По-видимому, отсюда антропоидный предок мигрировал как на север в Европу, так и на восток в Индию и на территорию Центральной Азии.

Учитывая все это, череп проконсула, как некогда эоантропа, занял после препарации одно из самых почетных и тщательно охраняемых мест в сейфах Британского музея.

Последующие находки останков скелета проконсула подтвердили предварительные выводы Ле Грос Кларка. Лики во время одной из очередных раскопок на острове Рузинга удалось найти три косточки конечностей этой самой ранней из антропоидных обезьян. Особенности их строения, пропорции и структура оказались весьма любопытными. Кларк пришел, в частности, к заключению, что нога человека скорее происходит от нижней конечности типа проконсула, чем от конечности современной высшей антропоидной обезьяны. Проконсул, по мнению Кларка, вероятнее всего, передвигался на четырех конечностях по земле, а не проводил всю жизнь на деревьях. Освоение прямохождения освобождало передние конечности и вызвало увеличение объема мозга, призванного координировать сложные движения выпрямляющегося тела.