И вот, быстро добравшись до цели, теперь Николас Крамер вынужден был терпеливо ожидать, когда король соизволит побеседовать с ним. Частью сознания американец понимал этого правителя кучки бедуинов, пусть и пересевших с верблюдов на шикарные лимузины и джипы. Королю хотелось верить в свое величие, хотелось ощутить свою власть, то есть, попросту говоря, самоутвердиться, и гость из Соединенных Штатов подходил для этого как нельзя лучше. Что ж, решил Крамер, он будет терпелив и предельно вежлив, ведь результат этой встречи важен для всей его страны, для национальной безопасности США. А ради этого человек, отдавший уже несколько лет своей жизни этой высокой цели, сумеет проявить должное смирение, покорившись воле здешнего сюзерена.
– Господин Крамер, – от раздавшегося возле самого уха голоса шеф ЦРУ вздрогнул, быстро, впрочем, сумев совладать с собой. Гостеприимные хозяева проводили американца в отдаленные покои, оставив его затем в одиночестве, и появление слуги, дворецкого, быть может, или как это называется у арабов, было для Николаса довольно неожиданным.
– Господин Крамер, – облаченный в просторные белые одеяния араб, высокий, статный, крючконосый, как и все его соплеменники, обращался к главе американской разведки на правильном английском языке, правда, с заметным акцентом. – Его величество король Абдалла готов принять вас. Прошу, – араб, кланяясь, сделал приглашающий жест, распахнув дверь в дальнем конце зала и первым шагнув в проем: – Следуйте за мной, господин.
– Мистер Крамер, – как только американец вошел в смежную комнату, навстречу ему поднялся немолодой араб в куфии и бурнусе, традиционной бедуинской одежде. Король, хотя и заботился о своем достоинстве, все же посчитал нужным поприветствовать гостя из-за океана немного теплее, чем даже кое-кого из своей ближайшей родни. – Рад приветствовать вас в своем доме, дорогой друг.
Американец отвесил аравийскому королю легкий поклон, а затем они на европейский манер пожали друг другу руки. Король Абдалла мог вести себя по-разному с разными гостями, помня не только обычаи предков, но и других народов. И с представителем самого могущественного своего союзника, Соединенных Штатов Америки, король, несмотря на свою гордость, старался держаться по-дружески, пытаясь расположить к себе влиятельного гостя из далеких краев.
– Прошу, присаживайтесь, мой друг, – король указал Крамеру на стул с высокой резной спинкой. – Что же привело вас в мой дом?
Они встретились один на один – в покоях не было больше никого, вся прислуга и охрана остались снаружи. В прочем, Крамер не был уверен, что здесь нет хорошо замаскированных "жучков", но все же предпочел довериться своему собеседнику.
– Я здесь по воле и от имени президента Соединенных Штатов, – Крамер отлично понимал, что арабскому королю ясны причины, что привели его сюда, но тот хочет все услышать из первых уст. Это была одна из тех черт, которые особенно не нравились Николасу. Арабы никогда не говорили прямо с теми, кого не считали по-настоящему близкими друзьями или кровными родственниками. Кто-то называл это особенностями восточной дипломатии, но для Николаса эта была обычная дикарская изворотливость.
– Прошу, говорите без всякого стеснения, – король скупо улыбнулся. По его непроницаемому лицу невозможно было понять истинное отношение этого человека к своему собеседнику и его потаенные мысли. И это тоже сильно раздражало американца, привыкшего быстро раскусывать людей.
– Что ж, можно и так, – кивнул Николас. – Моего президента сильно беспокоит то, что ваша страна не так давно поддержала Иран, вновь, как в семьдесят четвертом году, угрожая западному миру нефтяным эмбарго. Это вызвало самое серьезное беспокойство в кабинетах власти, причем не только в Вашингтоне. Многие наши европейские союзники, опасаясь, что вы приведете свои угрозы в действие, спровоцированные хитрым ходом Тегерана, обратились именно к президенту США с просьбой разрешить возникшие сложности. И сейчас я представляю президента Мердока, будучи наделен им самыми широкими полномочиями для переговоров с вами, ваше величество.
– Да, мне понятна причина вашего визита, кивнул, точно соглашаясь, король Абдалла. – Но вот намерения ваши, господин Крамер, по-прежнему тайна для меня.
– Я намерен просить вас отказаться от своих намерений в отношении нас, Соединенных Штатов, и Ирана, – взглянув в глаза королю, твердо произнес Крамер. – Ваши заявления, даже только заявления – американец повысил голос, выделяя последние слова – представляют угрозу национальной безопасности моей страны. А на подобные угрозы мы привыкли реагировать быстро, жестко и решительно. Мы всегда считали Саудовскую Аравию нашим самым преданным союзником в этом регионе, как в деле борьбы с терроризмом, так и во многих других вопросах. И нам не нравится, ваше величество, что вы опустились до шантажа.
– Я лишь беспокоюсь о сохранении стабильности и мира, и так ставшего невероятно хрупким, на рубежах моей страны, – пожал плечами саудовский владыка. – И вы не можете не понимать этого.
Король смог сдержать свою ярость, когда Крамер произнес слово "шантаж", но, видит Аллах, это далось ему нелегко. Тем не менее правила дипломатии требовали быть вежливым даже с этим неверным псом, за которым, как-никак, стояла мощнейшая держава планеты, и об этом забывать было нельзя.
– Ваше вторжение в Ирак почти нарушило баланс сил в регионе, но это еще поправимо, – предельно сполкойно, взвешенно цедил слова Абдалла. – А вот ваши недвусмысленные угрозы другой мощнейшей державе исламского мира, Ирану, могут окончательно взорвать Ближний Восток, всю Азию. Постоянные провокации, которые вы предпринимаете против этой страны, заставляют иранское руководство нервничать, совершая не вполне обдуманные поступки. После заявлений вашего руководства, и президента в том числе, о возможности военного вторжения Иран волей-неволей должен готовиться к войне, наращивая свои вооруженные силы, и, что самое опасное для всех нас, спеша обзавестись ядерным оружием, а это может иметь самые трагичные последствия. И это является одной из причин наших заявлений, второй же может считать недовольство всего Ближнего Востока, всего исламского мира тем, что вы сами наделили себя правом карать и миловать, никого не спрашивая и ни на кого не обращая внимания. Многие боятся, что следующие американские бомбы упадут на их города, и этим пользуются террористы. Нам не нужна война, но предотвратить ее мы можем, к сожалению, только угрозой лишить вас самого ценного, что можем дать – нефти.
– Но вы же не можете пойти на такой шаг, – помотал головой Крамер, окончательно переставший понимать, что творится за пристально уставившимися на него темными глазами. – Ведь это поставит под угрозу наши с вами дружеские отношения. Вы сами встаете на сторону террористов, ваше величество.
– Я встаю на защиту своей страны и своих соседей, – твердо возразил король. – Господин Крамер, вам, людям Запада, подчас очень сложно бывает понять жителей этих краев, так позвольте нам самим разрешать свои разногласия. Если нам нужна ваша помощь, мы обращаемся к вам, но если мы не зовем вас, то не нужно приходить непрошеными гостями, принося с собой горе и смерть. Восток – это восток, и то, что происходит здесь, может показаться вам странным, но поверьте, мы сумеем уладить все трудности, не беспокоя вас, если только вы сами не вмешаетесь. Сила опасна тем, что сильный думает, будто он все знает и всегда прав, но он заблуждается, совершая ошибки, подчас непоправимые. Вы боитесь появления у иранцев атомной бомбы, мы тоже боимся этого, – неожиданно сообщил король Абдалла. – Никому, кроме всемогущего Аллаха, неведомо, в чьи руки попадут эти бомбы и где они взорвутся, но вы, использовав даже всю свою военную мощь, ничего не измените. Сейчас ядерное, химическое, биологическое оружие становится единственной гарантией того, что за окном не будут рваться бомбы, и нога американского солдата не ступит на землю твоей страны. Вы можете сейчас обрушиться на Иран и вы, я уверен, сумеете покорить эту страну с теми или иными потерями. Но тогда правительства еще десятка государств только поторопят своих ученых, заставляя их создавать самые разрушительные, самые страшные виды оружия, и, рано или поздно, что-то из этого арсенала окажется в распоряжении тех, кто применит его без колебаний, без разницы, будет ли это полубезумный диктатор или просто террорист. своими необдуманными поступками, вы, упиваясь собственной силой, лишь преумножаете грозящие вашей стране и всему остальному миру опасности.